— Оно идеально. Если бы я готовил его дольше, оно бы превратилась в кашу.

— Я люблю кашеобразные овощи. — Она пожимает плечами. — Может быть, это британская особенность.

Я беру бутылку вина в одну руку, а наши бокалы в другую. Затем я встаю.

— Но вино подходит Ее Королевскому Высочеству?

Она закатывает глаза и отталкивается от стола.

— Вино идеально, как и компания.

Не говори так, Скарлет. Никогда так не говори.

Я не могу удержаться от небольшой ухмылки.

— Пляж зовет.

Когда она сходит с дощатого настила на песок, она немного спотыкается и смеется.

— Мистер Рид, мне кажется, вы меня немного подпоили.

Она сделала два глотка вина. Не может быть, чтобы она была навеселе. Я ставлю наши бокалы на перила и наполняю свой. Затем наполняю ее.

— Вот.

Она сужает глаза, беря бокал.

— Твоя реакция на то, что я навеселе - это еще один бокал вина?

Постучав своим бокалом о ее бокал, я усмехаюсь.

— Просто проверяю, не вызывает ли алкоголь у тебя зуд.

Ее дикие локоны развеваются на ветру, когда она поворачивается. Затем она снимает сандалии и идет к воде, игнорируя мой комментарий.

— Расскажи мне ложь, Тео.

Ветер прижимает ее платье к телу, открывая небольшие изгибы, которых не было несколько недель назад. Она, безусловно, самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Моя жизнь - не более чем неудачное время, разделенное невообразимыми моментами трагедии. Я примирился со своей болью и обещанием отомстить... до нее.

Она оглядывается через плечо и улыбается.

— Ты меня слышал?

Я медленно киваю, вдыхая воздух, чтобы восполнить тот, который она крадет каждый раз, когда я смотрю на нее.

— Я вырос в Лексингтоне, штат Кентукки. Мой отец тренировал лошадей. Моя мать работала в университете.

— Мне уже нравится эта история. Так ты умеешь ездить верхом?

— Я был жокеем.

Смех наполняет ночной воздух, когда она откидывает голову назад, и часть вина выплескивается из бокала.

— О... бедная лошадь.

— Да. Бедная лошадь. Они невероятные существа. С одними обращаются как с королевскими особами, с другими... скорее, как с рабами.

Она опускает стакан в песок, позволяя земле выпить остаток.

— Я никогда не ездила на лошади. — Ее нога рассекает воду, забрызгивая ею мои ноги. — Ну... — поджав нижнюю губу, она напрягает ее, встречаясь с моим взглядом — ...кроме тебя.

Мой член твердеет.

— Но мне нравятся гонки, и я быстрая. Очень быстрая.

— Опять ложь.

Она качает головой.

— Это правда. Хочешь посмотреть? Давай наперегонки.

Я бросаю пустую бутылку из-под вина и свой бокал рядом с ее бокалом на песок.

— Надеюсь, ты права, потому что, если я тебя поймаю, будет очень плохо. — Я не говорю это с долей юмора.

Ее улыбка исчезает, глаза расширены и прикованы к моим. Она кивает, как будто понимает, но это невозможно.

— Ты никогда не поймаешь меня, — шепчет она. — Тебе будет казаться, что ты гонишься за призраком.

Она не двигается. Но в следующее мгновение она уже бежит по пляжу. Я бегу за ней. Через некоторое время мне действительно кажется, что я гонюсь за призраком. Смирившись с тем, что мне никогда ее не догнать, я замедляю шаг, но тут она спотыкается, царапая ногтями песок, чтобы встать на ноги. Слишком поздно. Я поймал ее.

Схватив ее за талию, я поднимаю ее на ноги. Она задыхается и вся в мокром песке.

— Тео... — Как только она шепчет мое имя, ветер уносит его прочь. Я бы хотел, чтобы он унес ее до того, как мы уничтожим друг друга.

Я качаю головой, хватаю ее платье и стягиваю его через голову. Ее тело дрожит, руки обхватывают обнаженную грудь, а я просто смотрю на нее. Почему она споткнулась?

Я стягиваю с себя рубашку. Ее взгляд падает на мою грудь.

— Я же говорил тебе, если я тебя поймаю... —я снимаю шорты — ...это будет очень плохо.

Она тяжело вздохнула, когда я поднял ее на руки. Ее глаза не отрываются от моих, когда я оттягиваю промежность ее трусиков в сторону и опускаю ее на себя. Ее дыхание сбивается, когда я полностью заполняю ее и опускаю нас в воду.

Ее губы раздвигаются, взгляд тяжелеет.

— Это... — она медленно моргает, пока я двигаюсь внутри нее —...просто... ложь.

Опустившись вниз, я приникаю губами к ее губам, так чертовски изголодавшись по ней. Мне кажется, что все мое существо разрывается по швам. «Правда?» шепчу я за секунду до того, как наши рты сталкиваются.

***

Скарлет

Из-за этого ощущения невозможно открыть глаза. Я почти забыла, каково это - проснуться рядом с теплым телом, прижатым к моей спине, с сильными руками, обхватившими меня. Думаю, я оставлю глаза закрытыми и продолжу красть больше таких моментов - больше вдохов.

— У тебя совершенно нет рвотного рефлекса.

Мое тело сотрясается от смеха, я поворачиваюсь в его объятиях. Я прижимаюсь губами к его груди, не открывая глаз. Наши ноги переплетаются, словно мы оба отчаянно пытаемся быть как можно ближе друг к другу. На этом диване-кровати это совершенно несложно. Если мы не будем прижиматься друг к другу, один из нас окажется на полу.

— Как грубо. Это просто грубо. — Мои губы изгибаются в огромную улыбку на фоне россыпи светлых волос на его груди.

— Это не грубо. Это комплимент. Огромный комплимент.

— «Огромный» комплимент? Правда? Теперь у меня такое чувство, что ты делаешь комплимент себе, а не мне. Кроме того, секс остается в моменте. Ты не говоришь о нем, когда он закончился.

— Согласен.

Я наклоняю голову, чтобы уткнуться ему в шею, чувствуя удовлетворение от того, что он оставил эту тему.

— Но я серьезно. У тебя нет рвотного рефлекса.

—О Боже! — Я толкаю его в грудь и выворачиваюсь из его объятий, краду белую простыню и оборачиваю ее вокруг себя, пока иду на кухню за бутылкой воды. — У аргентинской озерной утки самый большой пенис среди всех птиц, что, я полагаю, мало, о чем говорит, потому что пенисы есть только у трех процентов птиц в мире. — Я открываю шкаф за шкафом в поисках чего-нибудь съестного. Я умираю с голоду. — В любом случае, когда он «стоит», его длина равна общей длине тела. — Я останавливаюсь на яблоке и, прислонившись к дверному проему гостиной, откусываю большой кусок. — Вот это права на хвастовство, — бормочу я с полным ртом сочного зеленого яблока.

Тео сидит, опираясь на локти, моя подушка прикрывает его причиндалы.

— Это мое яблоко?

Я перестаю жевать, в голове проносятся образы того, как он выковыривает кусочек яблока из моего рта.

— Может быть. — Я отпускаю простыню, позволяя ей упасть на пол. — Это проблема для вас, мистер Рид?

Взгляд Тео пробегает по моему обнаженному телу.

— Не сегодня.

— Уже почти шесть. Я собираюсь прогуляться перед завтраком с Иминем. Сходи поплавай с акулами. — Я кокетливо подмигиваю ему, прежде чем пошагать, виляя голой попкой, в ванную.

Когда я выхожу обратно, он уже ушел. Я хмуро смотрю на свое растение-паук на полу. На один из его стеблей с деткой наступили и сломали. Его действительно нужно подвесить к потолку, поэтому я ищу крючок. У Тео есть небольшой ящик с инструментами у лестницы, но крючка я не нахожу. Я знаю, что он забрал много вещей наверх, поэтому я проверяю там. Мой взгляд останавливается на поясе с инструментами на полу в его комнате. Может быть, у него там есть еще инструменты.

Я на цыпочках подхожу к нему, стараясь не наступить ни на одну из плиток, которые он стратегически разложил на своих местах. Не повезло. Там только пояс с инструментами и несколько коробок с плиткой. Я медленно пробираюсь к ванной комнате. Мое любопытство сейчас берет верх. Он все вывез для ремонта, поэтому я не знаю, что ожидаю найти. Там есть раковина, на столешнице ничего нет, унитаз с поднятой крышкой и комбинация ванна-душ. Я немного удивлена, что занавеска в душе все еще задернута.