— Вообще-то, — успел произнести Нобу, покуда Сол набирал в грудь воздух, — мы с господином Кенджи как раз хотели распрощаться. Он свободен и волен идти на все четыре стороны.

— О, — Сол проглотил так и не выпущенную наружу тираду и поскреб затылок. — Что ж, рад знать, что мои старания не прошли даром. Пройдемте, Кенджи — это место воняет чужой болью и страданиями. Не прощаюсь!

На улице уже светало и первые лучи солнца окрашивали темный мир разноцветными красками. Стоявший рядом с Кенджи Сол с виду напоминал не то тряпичника, не то бродячего коробейника: костюм его, быть может, когда-то и считался последним писком моды — но задолго до того, как был изъеден молью и заштопан десятками заплат разных форм и размеров; зачесанные налево волосы он явно обильно смазывал маслом — судя по едкому запаху, самым дешевым — а длинные узкие штиблеты явно прослужили хозяину не одну тысячу шагов.

— Послушайте, господин Йотоко…

— Бросьте — для вас просто Сол! — заулыбался тот, схватил ладонь Кенджи двумя руками и затряс ее с такой силой, что тот с трудом смог высвободиться. — Прошу прощения за задержку — я спешил как мог, но встретил по дороге одного знакомого. На редкость прилипчивый тип, еле смог от него удрать… то есть распрощаться.

— Вас послал Каташи? — спросил Кенджи.

— О, нет, господин Такэга тут не причем. Так уж вышло, что я воочию наблюдал в окно как вас уводит городская стража и понял, что нужно действовать как можно быстрее, покуда на шее вашей не затянулась петля закона, если вы понимаете, о чем я.

— Вы что, следили за мной? — хмыкнул Кенджи.

— Следил? Ну что вы! — фыркнул Сол и махнул рукой. — Разве я похож на шпиона? Дружеский присмотр, не более. К слову, в честь зарождения нашего крепкого и, не побоюсь этого слова, судьбоносного сотрудничества, сегодняшняя моя помощь обойдется вам в сущие гроши.

Он многозначительно кашлянул и с улыбкой протянул Кенджи ладонь — однако тот лишь обернулся и направился в сторону поместья Змея. Если честно, вокруг него в последнее время и без того происходило столько странных вещей, что ему ни капли не хотелось иметь дело с еще одним сумасшедшим — однако тот и не думал отставать, пускай и еле-еле поспевая за его шагом:

— Надеюсь, вы не обиделись на простую шутку? — пропыхтел Сол, попытавшись ухватить Кенджи за локоть. — Разумеется, что я вызволил вас из цепких лап властей задаром — только из-за обостренного чувства справедливости.

— Еще раз до меня дотронешься — сильно пожалеешь, — буркнул Кенджи, даже не оглянувшись.

— Какой напор! — восхищенно воскликнул Сол, прижимая сумку к груди; казалось, он ничуть не обиделся и не испугался угрозы. — Какая мощь! Воистину шепчут на улицах — господин Кенджи может словом обрушить камень! Только представьте, что будет, если мы будем действовать вместе — с вашей силой и моими мозгами мы заставим говорить о нас целый мир!

— Никаких «Вместе» и «Нас» не будет, — отрезал Кенджи. — Я благодарю тебя за заботу, но твоя помощь мне не нужна.

— Ошибаетесь! Молю — дайте мне несколько мгновений, а уже потом принимайте решение, иначе вы можете допустить самую большую ошибку в своей жизни. Сами посудите — ну что вы теряете?

Кенджи остановился и тяжело вздохнул; похоже, каким-либо другим способом от компании этого странного господина ему не избавиться. Семенивший за ним Сол стал рядышком, с трудом переводя дыхание; следом он достал из кармана голубкой платок — который, наверное, стоил дороже чем весь его наряд — утер пот с раскрасневшегося лица и произнес:

— Вы — выходец из Великого Дома, а с недавних пор вдобавок участник Турнира. И между нами — один из главных его фаворитов, — он хитро подмигнул. — Однако в отличие от многих аристократов у вас нет ни слуг, ни большой семьи — только не спрашивайте, откуда я это знаю — так что все вопросы вы вынуждены решать лично. Не успеете вы и оглянуться, как вас просто завалят приглашениями на пиры и свадьбы, просьбами, деловыми приглашениями и даже угрозами — и вот тут на сцену ступаю я, ваш покорный слуга. Дайте мне шанс — и я, взвалив на себя ярмо вашего личного помощника, избавлю вас от назойливой рутины, позволив наслаждаться жизнью и не забивать голову всякими глупостями. А взамен попрошу каких-нибудь жалких… Пятнадцать процентов.

— Нет, — сказал Кенджи и зашагал дальше.

— Десять!

— Нет.

— Восемь!

— Нет!

— Пять! Уверяю, услуги мои окупят себя втрое! Ведь я владею счетом, письмом, риторикой, знаю город как содержимое своих карманов и…

— Хорошо, — сдался Кенджи. — Я подумаю. Идет?

— Конечно! — Сол засиял как начищенный пятак. — Клянусь — вы не пожалеете! Каждый день с заката до рассвета вы можете найти меня в «Трилистнике» — это таверна неподалеку от портовых трущоб, рядышком со складами. Просто скажите хозяйке, что ищите умнейшего человека во всем Каноку — она поймет. До встречи!

Распрощавшись с Солом, что еще долго махал ему вслед, прижимая к груди сумку, Кенджи продолжил путь. Он как раз проходил мимо небольшого рынка, где зевающие торговцы раскладывали на прилавки товары, лениво переругиваясь меж собой, когда вдруг увидал знакомое лицо и замер на месте, не поверив собственным глазам. Ведь подле лотка с рыбой стоял тот самый трактирщик — Тсотуму из Ля-Вэй — который как ни в чем не бывало таращился по сторонам и выглядел вполне себе целым и живехоньким.

Кенджи поначалу было решил, что образ несчастного трактирщика ему попросту померещился, но подойдя поближе, убедился, что глаза ему не врут — всего в каких-то паре дюжин шагов от него стоял человек, который вроде как официально считался мертвым. Нобу не был похож на лжеца и вряд ли ему вообще имело смысл обманывать Кенджи, но и он мог заблуждаться — быть может, за Тсотуму приняли какого-нибудь другого бедолагу, а сам он в это время разгуливал себе по столице, даже не зная, что его успели похоронить.

— Эй! — крикнул Кенджи, обходя торговые ряды. — Тсотуму!

Тот же будто оглох и даже не оглянулся, продолжая бесцельно пялиться на суетящихся вокруг людей. На самом деле, вид его оставлял желать лучшего: несмотря на прохладную погоду на ногах его не было даже захудалых башмаков, куртку точно пожевала стая диких собак, а штаны покрывала толстая корка грязи. Кенджи обратился к лже-мертвецу еще несколько раз, но лишь когда он подошел к Тсотуму вплотную и хлопнул его по плечу, тот наконец все-таки соизволил обратить на него внимание.

— Ты знаешь, что тебя считают погибшим? — сказал Кенджи.

— По… гибшим? — переспросил тот; говорил он довольно странно, замедленно и чуть ли не по слогам, точно только-только пробудился после глубокого сна и еще не пришел в себя.

— Именно. А меня, между прочим, подозревали в твоем убийстве, — произнес Кенджи, и, заметив недоумение на лице Тсотуму, добавил: — Ты же меня помнишь? Я — Кенджи из Тихого Потока, которому ты должен был передать ту монету.

— Моне… ту, — кивнул Тсотуму.

— Ну хоть это ты запомнил. Ладно, нужно познакомить тебя с человеком, который с ног сбивается, расследуя твою смерть. Идем.

— Идем.

Кенджи направился обратно в магистрат, но, не услышав позади себя шагов, оглянулся и увидел, что Тсотуму и с места не сдвинулся — вместо этого он с интересом глядел вслед проезжающей мимо телеге, доверху груженой клетками с кудахчущими курицами. Боги всемогущие, да что это с ним такое? Кенджи бы решил, что трактирщик вдребезги пьян — но пойлом от него не пахло, к тому же слова проговаривал он вполне внятно, пускай и не сразу. А что, если кто-то хорошенько приложил ему по голове чем-нибудь тяжелым? Вот ему и отшибло память, да и выглядел он так, словно прошедшую ночь провел в ближайшей сточной канаве. Кенджи вернулся к Тсотуму и сказал:

— Слушай, — он пытался представить, что пытается уговорить слушаться неразумное дитя, — ты должен пойти со мной. Я отведу тебя к человеку, который поможет тебе вернуться домой. Хорошо?