Когда Жнец произнес половину заклятия, тварь чуть шевельнулась — или ему показалось? — но голос его не дрогнул. Он не открыл глаза даже когда ворвавшийся невесть откуда сильный ветер разметал по всей зале его записи и погасил свечи. Лишь произнеся последнее слово Жнец отступил назад и стал выжидать, пытаясь привыкнуть к странному чувству пустоты. Впрочем, он пожертвовал уже слишком многим, чтобы жалеть о подобной мелочи, и если такова плата за его месть — так тому и быть. Прошло немало времени. Ему уже начало казаться, что он все же допустил ошибку: возможно неверно перевел какое-либо слово — язык, на котором он каким-то чудом отыскал формулу этого заклинания, был весьма и весьма сложен для понимания и о значении некоторых символов он мог только догадываться — либо же начертил на полу не тот знак, или же…

Жнец не мог сдержать восторга, глядя на то, как создание поднимается на лапы и обводит зал пылающим взглядом всех своих глаз. Наверное, так мать смотрит на первые шаги своего любимого дитя или кузнец наблюдает за тем, как то, что еще не так давно было куском раскаленного железа, становится грозным оружием в руках умелого воина. Думается, Жнец был единственным человеком во всем мире, кому удалось воочию увидеть подобное существо, чей вид вымер многие сотни лет назад; если не тысячи, ведь даже найти простое упоминание об этой твари и месте его возможного захоронения он смог по счастливой случайности на страницах одного пыльного гримуара.

Создание тем временем остановило свой взгляд на Жнеце и издало тихий звук, напоминающий рычание. Хоть он и слегка изменил заклятие, дабы подавить волю воскрешаемого существа и подчинить его себе, но что если оно смогло этому воспротивиться? Все представители данного вида были буквально пропитаны магией — превзойти их в этом могли разве что вымершие века назад драконы — а значит у него не было никаких гарантий на то, что его затея возымела успех. В этом случае Жнецу предстояла долгая выматывающая схватка, которую он легко мог проиграть; ведь ритуал отнял у него почти все силы, а перед ним находилась одна из самых опасных тварей которых только знал этот мир. Медленно подойдя к Жнецу чудовище повторило свой рык — а после, принюхавшись, слегка потерлось уродливой башкой о его перчатку, видимо, признавая в нем хозяина.

— Ты слышишь меня? — с облегчением произнес Жнец, все еще не веря в собственный успех.

Тварь не шелохнулась, но в глазах ее промелькнул огонек разума. Жнец удовлетворенно кивнул, двинулся к ближайшей двери и откинул тяжелый засов. Внутри крохотной комнатки — длиной и шириной примерно в два человеческих роста, не более — находился молодой парень в одной набедренной повязке, сидящий в углу возле грязного ведра. Завидев своего мучителя, он мигом поднялся на ноги, но не сделал и шага — несколько выбитых зубов в прошлый визит Жнеца быстро научили наглеца покорности.

— Господин, прошу вас! Ради всех богов! Отпустите! — заверещал парень. — У меня жена и дочь! Пожалуйста! Я не скажу ни слова! Прошу…

— Это тебе, — Жнец повернул голову к твари и отошел в сторону, не обратив ни малейшего внимания на скулеж этого червя. — Наверное, ты успел порядком проголодаться… или успела? Впрочем, какая разница.

Тварь заклокотала — будто бы благодаря его — а после переступила порог. Хныканье пленника в тот же миг превратился в вопль ужаса, который вскоре сменился булькающим хрипом, звуком разрываемой плоти и громким чавканьем. Жнецу же оставалось только ждать.

Спустя время раздались шлепающие шаги — и из темноты вышел тот самый парень; точнее сказать, то, что приняло его обличье. Двигалось оно медленно и осторожно, еле-еле передвигая ноги и держась за стены. Остановившись в центре зала, оно медленно приблизила к глазам свою ладонь и несколько раз сомкнула и разомкнула кулак, словно свыкаясь с новыми ощущениями.

— Понимаю, не самая презентабельная шкура, — усмехнулся Жнец, глядя на то, как оно рассматривает в висевшем на стене зеркало собственное отражение. — Сначала я подумывал достать тебе какую-нибудь симпатичную барышню, но смазливая мордашка привлекла бы слишком много внимания. Ко мне, я хочу тебе кое-что показать.

Оно медленно приблизилось к своему создателю. Хоть их и разделяло всего несколько шагов, путь этот занял у него немало времени; оно то и дело спотыкалось, словно бы перебравший пьяница, а пару раз и вовсе падало на колени. Однако Жнец был терпелив. Ничего страшного. Уже к рассвету оно освоится со своим новым обличьем и будет двигаться так уверенно, что никто и не заметит подвоха. А проведя какое-то время среди людей, быть может, даже научится имитировать их речь — ну, хотя бы на примитивном уровне. О, Жнец бы многое отдал за то, чтобы понаблюдать за этим созданием неделю-другую или хотя бы несколько дней… Увы, в текущей ситуации подобную роскошь он себе позволить не мог.

Достав из кармана большую монету — как две капли воды похожую на ту, что он ранее отдал трактирщику — Жнец протянул ее твари. Та осторожно взяла ее обеими руками и принюхалась; а после даже попробовала на зуб.

— Вряд ли ты поймешь, что держишь в руках самую настоящую антикварную ценность. Такие монеты когда-то давным-давно чеканили монетчики моего рода. На золото наложено особое заклинание — человек знающий, обладая хотя бы одной подобной монетой, способен отыскать и все другие. Не стоит и говорить, что воришек, пытающихся запустить свою грязную руку в казну, вскоре ждала суровая кара… Но сейчас я не об этом. После падения моего Дома практически все наше золото было переплавлено. Таких монет осталось всего две. Найди того, кто прикасался ко второй — и убей его. И всех, кто окажется рядом с ним. А потом возвращайся ко мне — у меня на твой счет очень большие планы.

Не произнеся ни звука, оно сжало монету в кулаке и направилось в сторону выхода — к счастью, Жнец успел остановить свое творение осознав, что человек, сверкающий везде голой задницей вызовет как минимум праведное возмущение. Достав из сундука заранее припасенные одежды, он принялся одевать тварь — и, проклятье, это оказалось едва ли не тяжелее, чем вернуть ее к жизни! Стоило Жнецу застегнуть рубаху — как оно тут же порвало все пуговицы, видимо, поведясь на их блеск; Жнец нацепил на башку создания шляпу с круглыми полями — через миг оно стащило ее с головы и впилось зубами в бамбук… Закончили они ближе к рассвету — и за это время оно уже научилось произносить простейшие слова, а Жнец успел проклясть все на свете.

С первыми лучами солнца в сторону Каноку бодрым шагом выдвинулся молодой парень — с виду такой же, как и тысячи других. Он с любопытством осматривал все вокруг, то и дело пытаясь подражать щебету птиц или стрекотанию сверчков, но не останавливался ни на миг, с каждым шагом неумолимо приближаясь к своей цели. Тварь ни разу не видела место, куда лежал ее путь, не знала, как пахнет или выглядит тот человек, которого ей предстояло настигнуть, но совсем скоро он будет мертв.

Как и все, кто попытается встать на ее пути.

— Ты точно уверен, что не хочешь хотя бы попробовать принять участие в Турнире? У тебя еще есть время до заката, — произнес Макото, наверное, в сотый раз за сегодняшний вечер.

Кенджи в ответ только лениво помотал головой. Разговаривать у него не было ни сил, ни желания и сейчас его куда больше интересовала кисть сочнейшего винограда, чья кожица чуть ли не лопалась от сока, чем новый виток бессмысленного спора. Получив очередной отказ, Макото тяжело вздохнул, закатил глаза и одним глотком осушил бокал. «Ну что за глупый упрямый осел», — так и читалось на его лице. Вылив в стакан последние капли из стоявшего прямо на полу кувшина, он крикнул гейш — и через несколько мгновений вокруг них уже хлопотали миниатюрные девушки в ярких разноцветных халатах, делавшие их похожими на птичек. Лица их были выкрашены белой краской, глаза подведены углем, а блестевшие под лампами волосы, обильно смазанные не то воском, не то жиром, каждая из них разделила на два «крыла» и большой пучок на затылке, из которого торчали длинные иглы.