— Кого ты ждешь, товарищ? — обратился он к Купше. — Меня?
Купша медленно и тяжело подошел к нему, не говоря ни слова. Он стоял рядом с Килианом, повернувшись к нему немного боком, и продолжал молчать. Лицо у него было нахмуренное и мрачное, только желваки перекатывались под кожей.
— Как тебя зовут? — снова обратился к нему Килиан, не ожидая ответа на первый вопрос. В голосе его слышалось нетерпение, одной ногой он стоял на ступеньке, готовый вот-вот подняться по лестнице.
— Купша, — ответил тот, поднимая голову.
— Купша? — повторил Килиан, несколько удивленный.
— Товарищ Войкулеску сказал, что вы…
— Какой Войкулеску?
— Табельщик из нового цеха…
— Ага! — воскликнул Килиан, вспомнив того «мелкого царского сатрапа», которого он так обозвал про себя, а вместе с ним припомнил и Купшу.
Купша понял, что Килиан узнал его, и теперь внимательно смотрел на Килиана, ожидая, как тот к этому отнесется. Но Килиан только пожал плечами и замолчал, опустив глаза. По его лицу тоже ничего нельзя было понять. Это как-то смутило Купшу, и лицо его еще больше помрачнело.
— Ну! — в конце концов нетерпеливо заговорил Килиан. — Так чего ты теперь от меня хочешь? Чем я могу быть тебе полезным?
Тон у Килиана был сухой, чуть-чуть раздраженный, словно он хотел как можно скорее и как можно короче выслушать то, что скажет Купша, и тут же подняться по лестнице к себе в кабинет. Купша удивленно взглянул на него, слегка пожал плечами и затоптался на месте, словно это он куда-то торопился.
— Товарищ Войкулеску снял меня с работы, — проговорил он надтреснутым, глухим голосом. — Он сказал, что это вы приказали…
— Я приказал, — просто признался Килиан. — А теперь он послал тебя ко мне?
— Да, — ответил Купша, удивляясь тому, что Килиан все знает и так себя ведет.
— Так что же ты хочешь? — спросил снова Килиан, все еще стоя одной ногой на лестнице и усталыми глазами поглядывая по сторонам. Сбитый с толку Купша посмотрел в сторону, потом на мгновение перевел взгляд на Килиана, но поскольку лицо его оставалось таким же неподвижным и равнодушным, Купша кашлянул дважды и проговорил:
— Чтобы мне выдали деньги, которые я заработал. За семь дней в этом месяце и за три дня в прошлом, которые он забыл мне записать, потому что я работал во дворе на сортировке, а не в цехе…
— Хорошо, хорошо! — нетерпеливо прервал его Килиан. — Деньги свои ты получишь!
Купша молчал и смотрел на него большими глазами.
— Да как же так! — воскликнул он вдруг громким и таким неожиданно резким голосом, что даже машинистка, которая стрекотала на машинке где-то поблизости, высунула из окна свою растрепанную злую голову, но, увидев Килиана, спряталась обратно.
Килиан заметил ее и улыбнулся, сделав знак Купше, чтобы тот продолжал. Купша понизил голос:
— Как же так, чем же я нехорош, вот пришли трое из Олтеницы, три сопляка, они и делать-то ничего не могут…
— Об этом мы говорить не будем! — прервал его Килиан. — Забирай свои пожитки и освобождай место в общежитии.
Килиан произнес это таким усталым и равнодушным голосом, что пораженный Купша затоптался на месте, беспомощно оглядываясь по сторонам, словно ожидая, что Килиан вот-вот рассмеется и начнет его хлопать по плечу. На какой-то миг ему вдруг показалось, что Килиан не узнал его, хотя прошло всего два дня с того момента, как он в присутствии всех рабочих разрешил ему уйти с работы из-за ушибленной ноги и обещал заплатить за все оставшиеся часы. Поэтому он пояснил:
— Это у меня произошел несчастный случай с ногой, когда меня бинтовали в кабинете у барышни-докторицы, еще и вы там были…
— Хорошо-хорошо! — проговорил Килиан. Голос его немного смягчился, но выражение лица оставалось по-прежнему усталым. — Значит, теперь ты не можешь работать.
— Это ладно, только я не пойму… — вновь попытался протестовать Купша, но Килиан быстро проговорил, поднимаясь на одну ступеньку:
— Нет смысла начинать все это снова. Приходи завтра и получай свои деньги…
— Я могу, если вы скажете… — попробовал о чем-то просить Купша. Лоб его избороздили морщины, глаза лишь наполовину выглядывали из-под густых нависших бровей. Он все еще удивлялся, что Килиан так относится к нему. — Если вы скажете, я могу работать в другом месте. Ведь я…
_ Да? — лениво удивился Килиан, вытирая платком потную шею и лицо. — Как ты думаешь, где же ты можешь работать?
— Где? — быстро переспросил Купша. — Да хоть где. Где вы скажете, там и хорошо…
— Там, где хорошо? — насмешливо улыбнулся Килиан, иронически прищуривая глаза. — Где хорошо, туда ты работать не пойдешь!
— Как это не пойду? — решительно возразил Купша, глядя на Килиана, который продолжал улыбаться, пытаясь понять, почему так настойчив его собеседник. — Коли нужно, и в литейном цехе могу работать, я слыхал…
— Что ты слышал? — прервал его развеселившийся Килиан с той же легкой насмешливой интонацией.
— Слыхал, будто там лучше зарабатывают… — неуверенно сказал Купша. — Правда, работка там… — Тут он вдруг замолчал, пытаясь угадать по лицу Килиана, правильно ли он говорит.
— Значит, — раздельно произнес Килиан, — работы ты не боишься…
— Ни от какой работы не побегу! — решительно проговорил Купша, опуская глаза, и впервые с его лица исчезло удивление и появилось обычное выражение, немного мрачное и вызывающее, даже голос стал более суровым, словно Купша упрекал Килиана за то, что тот ведет себя как-то странно и неподобающе.
На висках у Купши выступили мелкие капельки пота — скорее от напряжения, с каким ему дался этот разговор с Килианом, чем от жары. Килиан почувствовал, какое огромное изнуряющее усилие прилагает Купша, чтобы остаться на заводе. Поэтому, желая прекратить этот разговор, он быстро спросил:
— А специальность какую-нибудь ты не хочешь получить? А?
— Специальность? — переспросил Купша и вновь с удивлением посмотрел на Килиана, который обратил внимание на то, что это удивление есть не что иное, как способ выиграть время.
Это вызвало у Килиана раздражение, и он сухо и нетерпеливо сказал:
— Чего ты удивляешься? Специальность! Попробуй приобрести какую-нибудь специальность! Получи квалификацию!
— Значит, квалификацию! — облегченно сказал Купша, словно не замечая раздражения Килиана. — А зачем вы меня хотите учить? Много и молодых найдется, — добавил он, немного помешкав.
— Вот, слушай, — заговорил Килиан, и на его лице снова, как по мановению волшебной палочки, появилась легкая, чуть насмешливая улыбка. — Не так уж у нас много людей, кто гонится за квалификацией, ни из молодых, ни… А сколько тебе лет?
— Мне? — без всякой причины повторил Купша, но тут же спохватился, что Килиан опять может рассердиться, и быстро проговорил: — Да уж под тридцать…
— Отлично! — воскликнул Килиан и посмотрел так, словно замешательство Купши привело его в восторг. — Сделаем из тебя человека!
— Только вот квалификация, — заговорил Купша, внимательно выслушав Килиана и поняв, что тот вовсе не шутит, несмотря на улыбку. — Только пока одолеешь эту квалификацию, не очень-то… Невозможное это дело!
— Невозможное? — спросил Килиан. — Почему невозможное? Мало будешь зарабатывать?
— Да, — признался Купша, и голос его прозвучал подавленно. — Денег мало…
— Мало, — согласился Килиан, словно сожалея о своих словах. — Но ты пойдешь на курсы, и самое большее через полгода…
Нахмурившийся, мрачный Купша стоял боком и молчал. Он стал похож на разъяренного быка, которого пикадоры своими копьями загнали в угол: вот-вот в слепом гневе он бросится, нагнув рога, на круглую деревянную ограду.
— Ты женат? — спросил Килиан. — Откуда родом?
— Женат, — ответил Купша. — Две девочки у меня да еще старики…
«Им деньги посылает!» — подумал Килиан, но не выразил никакого сочувствия.
— А чего ты здесь ищешь? У себя в деревне разве нету работы? — продолжал спрашивать Килиан, словно весь этот разговор велся просто так, из-за жары, которая мешала приняться за что-то серьезное, и нужно было как-то выйти из оцепенения.
