– Хочу в то шале, где погибли мама и папа.

– Как скажешь. – Он вновь ничуть не удивился.

– Прямо сейчас. – Добавила я, обернувшись.  – А где эта ошибка природы?

– Твоя жертва? – Санклит улыбнулся. – Ковач увез. Посидит пока с людьми из бункеров. Или ты еще хотела его постращать?

– Нет, хватит.

– Жаль. Мне так нравится смотреть, когда ты изображаешь безжалостную злодейку, любимая! – промурлыкал Горан, притянув меня к себе.

– Главное, не войти во вкус и на самом деле такой не стать. – Сердце тоскливо заныло.

– Тебе это не грозит, родная. – Он помрачнел. – Тут твоему Охотнику повезло.

– Ты же понимаешь, что я должна буду давать Алексу кровь? Другого выхода нет.

– Понимаю. Но какие будут последствия?

– Не знаю, Горан. И ты должен знать кое-что еще. – Я собралась с духом. – Алекс – сын Гаспара.

– Так это все было частью их плана?! И после этого ты…

– Нет! Это случайность. Не веришь мне, поверь вибриссам! Он такая же жертва отца, как и многие другие.

– Саяна! – простонал Горан.

– Обещай, что не тронешь его.

– Ты же знаешь, твое слово – закон для меня.

– Значит, договорились.

– Ты любишь его? – неожиданно спросил санклит, пристально вглядываясь в мои глаза.

– Горан, мне других проблем хватает! – я оттолкнула его. – Не до любви сейчас! Так мы летим в шале?

– Да, нужно сделать пару звонков. – Он вышел из комнаты, не глядя на меня.

Собрав в небольшую сумку то, что может пригодиться, я спустилась вниз и обнаружила Драгана и Арсения, допивающих бутылку коньяка.

– Какого черта вы тут делаете? – возмутилась мисс Хайд, бросив сумку на пол и уперев руки в талию. – Пьете?!

– Дезинфицируем душевные раны! – изрек мрачный Драган.

– Зашибись.

– Не злись. – По лицу Сени расплылась пьяная улыбка. – Лучше послушай. Сказка про Архангелитов: гавным-гавно…

– Да пошли вы оба! – я подхватила сумку и направилась к выходу. – Доберусь сама!

– Родная, подожди! – Горан нагнал меня на улице.

– Иди бухай дальше! Я ведь всего лишь решила разобраться, кто убил родителей! Разве такие мелочи могут быть важнее вашего желания надраться, господин Драган?! – по лицу ручьем потекли слезы. – Иди жалей себя дальше! Справлюсь без тебя!

– Прости идиота, умоляю!

– Меня задрало постоянно слышать твои извинения! – рявкнула мисс Хайд, садясь в Пежо. – Пошел ты! – машина сорвалась с места, словно почувствовав мое настроение.

Драган встал на пути, раскинув руки в стороны, и, даже вдарив по тормозам, я все равно с силой въехала в него.

– Из ума выжил?! – выскочив из автомобиля, я бросилась к нему, лежащему на дороге.

– Все хорошо. – Он поднялся.

– Ты совсем охренел?! – психанув, я отвесила ему пощечину.

– Все-таки решила добить? – санклит сгреб меня в объятия.

– Отпусти! – взвилась мисс Хайд.

– Ни за что! – стальное кольцо было нерушимо.

– Пьяный придурок! – пытаясь выбраться, я подсекла его ноги, и мужчина рухнул на спину.

– Пьяный от любви! – санклит перекатил меня на спину и завис надо мной. – Безумно тебя люблю, Саяна!

– Ты идиот. – Прошептала я.

– Твой идиот. – Подтвердил он. – Со всеми потрохами! Навсегда! Мне не жить без тебя, родная! Воздух мой…

– Драган! – простонала я. – Думаешь, это романтично?

– Да!

– Иди ты с такой романтикой знаешь, куда? Я в грязной луже лежу! Пальто испорчено! Трусы промокли!

– Мокрые трусики – это же прекрасно! – промурлыкал санклит.

– Они мокрые из-за лужи! – наружу вырвался безумный смех.

– Значит, надо их снять! – он тоже расхохотался.

– Прямо здесь, на улице? – скептически уточнила мисс Хайд.

– Ни за что! – мужчина встал и подхватил меня на руки. – Только дома! Хочешь, помогу?

– Драган, тебе лишь бы трусы с меня стащить!

– Именно! – он полыхнул глазами и хрипло зашептал, – и любить тебя до самого утра! Сделать все, чего тебе захочется, родная! Наслаждаться твоим вкусом везде! Тонуть в штормовых океанах, слышать стоны, ощущать, как ты взрываешься, раствориться в любимой! Уснуть, прижимаясь к тебе обнаженной, когда останусь совершенно без сил! И умереть от счастья!

– Горан… – моя рука скользнула в его шевелюру.

Мужчина застонал и оступился на ступеньках в подъезде. Но, несмотря на это, еще крепче прижал к себе и нежно поцеловал. Терпкий вкус его коньячных губ опьянил и меня. Вихрь желания взвился в теле с такой силой, что я перестала ощущать боль от кинжала. Прижаться так крепко, чтобы слиться с ним, стать единым существом. Одно дыхание на двоих. Уютный кокон, отбрасывающий все сомнения и проблемы прочь. Вечная тяга к другому, что появилась еще до сотворения мира. И больше ничего не нужно…

– Люблю тебя, Саяна, – выдохнул он, оторвавшись от моих губ. – Родная!

Закрыв глаза, я положила голову на его плечо. Боль в груди заставила застонать. Положив ладонь над сердцем, я инстинктивно сжала ее в кулак, пытаясь обхватить этот злосчастный клинок и вырвать его. Но рука встретила лишь воздух. От разочарования с губ сорвался шепот, в котором цензурными были лишь предлоги.

– Прости, родная моя. – Тихо прошептал санклит, внеся меня в квартиру и поставив на ноги. В его глазах было столько боли и вины, что я зажмурилась.

– Мне нужно в душ.

– Конечно. – Горан осторожно помог мне снять пальто.

– А тебе – крепкий кофе. Много.

– Как скажешь, родная.

Дрожащие ноги пересчитали ступеньки, и мне удалось дойти до спальни. В ванной я сняла всю одежду и долго стояла перед зеркалом, не сводя глаз с груди. Боль ушла, но парализующий страх перед ней вгонял в депрессию не хуже, чем она сама.

Пришлось сжать зубы, чтобы не разрыдаться от жгучей жалости к себе любимой. Под струями теплой воды стало легче. В гостиную я спустилась уже успокоившись. На диване лежало новое пальто – в точности такое же, как утопленное в луже. Рядом стояли сапоги.

– Дед Мороз забегал? – попробовала пошутить я.

– Прости меня, пожалуйста. – Тихо прошептал трезвеющий Драган. – Я был в ужасе, когда представил, что твои чувства к Охотнику будут крепнуть после каждого раза, когда ты… – он нервно тряхнул головой. – В таком состоянии у меня отказывает мозг, напрочь. Прости, Саяна, умоляю!

– Хорошо.

– Серьезно? – он озадаченно нахмурился.

– Ты не рад? Могу не прощать – так лучше?

– Нет, но…

– Давай переоденемся и полетим таки в шале.

– Все, что захочешь, родная!

– Хотеть не вредно. – Пробормотала я. – Надо еще утрясти все свои желания с высшими силами.

Свойство зеркальце имело:

Говорить оно умело.

…«Свет мой, зеркальце! скажи,

Да всю правду доложи…»

А. С. Пушкин «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях»

– И это у вас называется небольшой домик в горах? – пробормотала я, выйдя из машины и увидев большой двухэтажный шале на горном выступе. – А вы не ошалели малость, господа?

– Ты невозможная женщина! – Драган расхохотался. – Я с тобой шалею – от любви!

Прозрачно-голубая небесная высь слепила глаза. Гулкая тишина ощутимым напряжением разливалась между горных пиков, словно готовилась к чему-то важному. Снежная алмазная крошка, пухом укутавшая склоны, переливалась под солнцем. Мороз шаловливо целовал щеки и наполнял глаза слезами.

Молча пройдя по узкой тропинке, убегающей наверх, к шале, мы вошли в дом. Горан деликатно отошел в сторону и начал разжигать камин, дав мне время освоиться.

Я погладила дверную ручку – ее, вероятно, когда-то касались мама и папа. По деревянному полу они шли в центр гостиной в кирпично-коричневых тонах, грели руки у нарочито грубо вылепленного камина, слушали потрескивание и гудение огня, смотрели через окно во всю стену на горы, припорошенные снегом, и поднимали глаза вверх, глядя на потолок из дерева, напоминающий пчелиные соты.