Повод радоваться жизни у псевдоневест, безусловно, был. Для подданных своего королевства “Мумий Тролль” организовал очередную игру. Очередную забаву. Очередной праздник жизни. Правила очень простые: приходи утром в нужное место в свадебном наряде – получишь в подарок новый сингл “Невеста?”.

Щелкали затворы фотоаппаратов, синхронно работали телекамеры. Проходившие мимо студенты МГУ не совсем понимали, что происходит в двухстах метрах от входа в главный вуз страны. Вездесущее “Радио Максимум” вело прямой репортаж с места событий. Звук в эфир шел с помехами – автобус “Троллей”, из которого велся репортаж и откуда в открытые окна пулеметными очередями вылетали стайки новеньких синглов, раскачивался сотнями фанов.

Меня вместе с басистом Сдвигом и пресс-атташе “Радио Максимум” Димой Конновым мотало от стенки к стенке, словно пилотов попавшего в воздушную яму “кукурузника”. Мы успевали делать два дела одновременно: вести репортаж и разбрасывать пластинки. Как из амбразуры дота, компакт-диски стаями почтовых голубей вылетали из автобуса и опускались в руки новоявленных “новобрачных”.

Когда полтысячи синглов закончились, мы поняли, что пора сматываться. Но не тут-то было. В мареве мумий-эйфории толпа лупила кулаками по корпусу машины и не давала водителю отъехать хотя бы на несколько метров. Мы не без труда прорвались, потеряв запасное колесо, которое еще долго катилось за нами по Воробьевым горам, пыхтя и подпрыгивая на склонах.

Эта игра стоила свеч. Уже через несколько часов поклонники “Троллей” начали обзванивать радиостанции с просьбой поставить в эфир новый хит любимой группы. “Аттракцион неслыханной щедрости”, “полускандальный хэппенинг” – напишут на следующий день газеты об этой акции. “Может, они над нами издеваются? – будут вальяжно рассуждать в телевизионном ток-шоу бородатые критики. – „Мумий Тролль“ ведет свой бизнес очень странно, не так, как другие. Нет, они все-таки издеваются”.

Но дело было вовсе не в этом. Просто в стране наступил период, когда чуть ли не все идеи Бурлакова триумфально воплощались на практике. Сегодня это было шоу на Воробьевых горах. Несколько месяцев назад он запустил на орбиту Земфиру. Через месяц в лондонской “Abbey Road” завершится микширование “Точно ртуть алоэ” “Троллей”. Через две недели в России выйдет скомпонованный им “Сборник новой музыки У2”, открывший стране “МультFильмы”, “Океан Эльзы”, Найка Борзова, “Сегодня ночью” и “Тандем”.

Этот была вершина зигзагообразной карьеры Леонида Бурлакова. Человека, который привнес в тусклый русский шоу-бизнес ощущение праздника. Человека без друзей. Человека без иллюзий. Человека без жалости. К себе. И к окружающим.

…Бурлаков предполагал, что пик рекламной активности вокруг “Точно ртуть алоэ” должен прийтись на первый февральский уикенд 2000 года – когда MTV и “Радио Максимум” 48 часов эфирного времени посвятили феномену и песням “Троллей”. Результат не заставил себя ждать.

“За несколько дней до выхода нового альбома „Троллей“ меня разбудили, – вспоминает музыкальный редактор журнала “Эксперт” Алексей Мунипов. – „Я все поняла. Мы ошибались. Надо срочно писать про Лагутенко“, – сообщила телефонная трубка голосом моей начальницы Анны Наринской. Из чего стало ясно, что до этого мы не писали о нем по идеологическим соображениям, а теперь еще один бастион рухнул в одночасье. Причиной перемен послужила случайно увиденная Анной „Лучшая двадцатка российского MTV“, в которой уже несколько недель первые два места занимали клипы „Мумий Тролля“ на песни из нового альбома: „Невеста?“ и „Карнавала. Нет“ соответственно…”

Шахматные партии рекламных акций Бурлакова поддерживались существенными инвестициями. На раскрутку “Точно ртуть алоэ” финансовый директор “Утекай звукозапись” выделил баснословный бюджет в размере $310000. В него входили деньги на производство четырех видеоклипов, их ротация на центральных телеканалах, а также прямая реклама, демонстрировавшаяся в течение зимы 2000 года в передачах ОРТ и звучавшая на ряде радиостанций.

“Моя теория состоит в том, что каждые два года группа должна раскручивать себя заново, – говорил мне Бурлаков, сознание которого еще не было обременено словом “ребрендинг”. – И каждый раз увеличивать предыдущий бюджет на семьдесят процентов. На раскрутку „Икры“ было затрачено $190000, а в промоушн следующего альбома мы вложим $552000… Кстати, на запись нового альбома мы тратим в два раза больше, чем на запись предыдущей пластинки…”

Я впечатлился. Я догадывался, что деньги опять взяты в долг – в расчете отбить их из средств, заработанных “Троллями” в процессе “Ртуть алоэ тура”. Но тут был один тонкий момент. И состоял он в следующем. И Бурлаков, и Лагутенко прекрасно понимали, что музыкальный материал “Точно ртуть алоэ” труден для восприятия масс. И все-таки упрямо гнули свою линию – как музыкальную, так и идеологическую.

“В одном из пресс-релизов необходимо отметить заслуги не только группы, но и нашей публики, – рассуждал после завершения тура Бурлаков. – Несмотря на расхожее мнение о глупости и тупости, публика оказалась готова к такому альбому. И мы все должны этим гордиться. Новое поколение „Точно ртуть алоэ“ оказалось более интеллигентным, чем поколение „Морской“, – в них появился дух просвещения. Благодаря „Точно ртуть алоэ“ мы не только сохранили старых слушателей, но и приобрели новых, которым „Морская“ и „Икра“ казались поверхностными и попсовыми”.

Я полагал, что неплохо знаю Бурлакова, но даже мне его монологи о судьбах страны казались откровениями. Которые завораживали гораздо сильнее, чем беседы о бюджетах в полмиллиона долларов. Я искренне считал “Точно ртуть алоэ” “альбомом десятилетия”, а концерты “Троллей”, которые неоднократно наблюдал в процессе тура, позволяли мне называть группу “самым сильным концертным составом страны”. Мнения недоброжелателей, завистников и людей неглубоких интересовали меня в последнюю очередь.

Все, наверное, было бы идеально, если бы не одно обстоятельство. Не мной замечена тенденция – когда у Лени все получалось, его периодически одолевала мания величия. На языке спортсменов это называется “поймать звездочку”. В такие периоды его начинало заносить, и мы в очередной раз ругались. Все сильнее и сильнее.

После ухода Земфиры Бурлакову стали мерещиться вокруг подвохи и предательства. Возможно, поэтому ему вдруг вздумалось материализовать наши многолетние отношения путем контрактных обязательств. Ему явно не нравилось расширение сферы деятельности “Кушнир Продакшн” – в частности, эффектная работа с “Танцами минус” и рядом проектов Макса Фадеева. Честно говоря, со стороны все это смахивало на ревность…

В принципе, я был не против подписать контракт. Но меня смущали детали, не имеющие отношения к бизнесу. Например, я в здравом уме должен был подписать строчки о том, что “всей своей нынешней популярностью я обязан группе „Мумий Тролль“”. Спорить с этим тезисом было глупо – в магазинах продавались четыре мои книги, посвященные культурологии русского рока…

Лагутенко такой бред составить не мог по определению. Последние месяцы Илья не вылезал из тура, играя по 20–25 концертов в месяц. Он был настолько занят, что мы даже толком не общались, – как когда-то пел Гребенщиков, “чем дальше, тем будет быстрей”. Зато с Леней мы общались выше крыши…

Зачем подобные контракты-откровения были нужны Бурлакову, можно только догадываться. Похожая история произошла у меня в свое время с Шульгиным. Прежде чем выдать часть средств на полиграфическое производство “Правды о Мумиях и Троллях”, Александр Валерьевич предложил подписать документ, гласящий, что книга выражает исключительно авторский взгляд. “А чей же еще взгляд она выражает?” – удивился автор в моем лице, без колебаний подписав эту странную бумагу.

Случай с Бурлаковым был посложнее, и все мои друзья не сговариваясь убеждали меня контракт не подписывать. Я немного подумал и… контракт подписал. Без проблем. Эволюция “Троллей” и общественного мнения мне были важнее местечковых заебов. Показательно, что при этом и я, и Бурлаков понимали цену любого российского контракта, касающегося шоу-бизнеса. Но… играть так играть.