– Мне кажется, мы сможем без нее обойтись. К тому же устраивать праздник в нынешней ситуации будет не слишком вежливо с нашей стороны. – Ингрид прижала руки к лицу.

– Ты не покраснела, – сказал Рудольф.

Ингрид отдернула руки и с притворным негодованием посмотрела на него.

Эсма эмирын веселилась в саду в компании своих служанок и двоюродной сестры, Нюлефер эмирын, прибывшей на днях из далекого вилайета Ешилчим, где жила со своей матерью. Гюльбахар сразу заметила, что младшая эмирын сегодня на редкость жизнерадостна и оживлена. Она беззаботно щебетала с родственницей и служанками, чистящими им фрукты. Возможно, сказывалось влияние Нюлефер эмирын, о добром и веселом нраве которой было известно всем жителям Суриды.

Гюльбахар приблизилась к смеющейся компании и с улыбкой посмотрела на них.

– Присоединяйтесь к нам, эмира, – поманила ее рукой Нюлефер.

– Да, тетя, попробуйте эти апельсины, – закивала Эсма.

Шаллиах свидетель, сегодня творилось что-то невообразимое. Эсма не обратила внимания на попытку заговорить прежде нее. Несомненно, Нюлефер эмирын, незамужняя племянница эмира, не стояла по статусу ниже его же дочерей, однако сами дочери редко с кем-то считались, кроме себя.

– В честь чего этот маленький праздник? – поинтересовалась Гюльбахар, присаживаясь на подушки, и жестом показала своим служанкам подать напитки.

– Секретом это долго не будет, – хитро прищурилась Эсма. – Отец решил выдать меня замуж.

– Как интересно, – заметила Гюльбахар, прихлебывая из бокала. – И кто этот счастливец?

– Повелитель был невероятно щедр и позволил Эсме самой выбрать жениха, – широко заулыбалась Нюлефер. – Признаться, видя ее счастье, я и сама собралась подумать о замужестве. Если, конечно, смогу оставить бедную маму.

Гюльбахар в недоумении переводила взгляд с одной эмирын на другую. И с каждой секундой ей все меньше нравилась предстоящая новость. Радость Нюлефер была неподдельной. Племянница эмира, несмотря на отсутствие мужа и детей в свои тридцать лет, никогда не унывала, смотрела на жизнь с невероятным оптимизмом и ожидала от нее только хорошего. Постоянно больная капризная мать, требующая внимания и ухода, нисколько не омрачала ее существования. Своей доброй улыбкой, редко покидающей ее лицо, и лучистыми серыми глазами она напоминала Гюльбахар своего отца, покойного басэмирана Халита. И не только Гюльбахар. Когда во дворец приезжала Нюлефер эмирын, эмир Орхан редко покидал свои покои.

– Я выхожу замуж за Искандера хана эфенди, – сказала Эсма. – Он хоть и младший в семье, зато красив и обаятелен. Я уже говорила Нюлефер, что, похоже, влюбилась. – И она счастливо рассмеялась.

Искандер, младший сын Мустафы паши, племянник Нюлефер эмирын. Гюльбахар с трудом удержала в руке бокал, а на лице радостное выражение. Она чуть склонила голову.

– Поздравляю, Эсма. Очень милый юноша. Ты говорила с отцом о подготовке свадьбы?

Почему эмир умолчал об этом? Или решение было принято только сегодня или вчера вечером? Теперь стало понятно, почему Мустафа паша так тихо вел себя последнее время. Он сделал свою ставку, и она сыграла. Было ли это совпадением, или Первый визирь знал, на какую мозоль наступить эмиру? И этот Искандер, какова его роль в планах отца? Или он такая же жертва интриг, как и недалекая Эсма, всерьез считающая себя самой умной?

– Если вы желаете заняться свадьбой, тетя, то я не буду возражать. Отец просил назначить дату не раньше, чем через месяц, – продолжала щебетать эмирын. – Нюлефер, пока не уехала, тоже может помочь. Только не подпускайте близко мою сестру.

– Кстати, а где Джайлан? – поинтересовалась Гюльбахар, нарочито безразлично поедая гранат.

– Уехала в путешествие, – чуть скривилась Эсма. – Не вынесла очередного провала.

– Неужели старшие сыновья Мустафы паши не пришлись ей по сердцу? – более язвительно, чем надо, спросила Гюльбахар. Как это Первый визирь смог упустить возможность поймать не одну эмирын, а целых двух, на всякий случай? Не будь Нюлефер слишком близкой родственницей, можно было бы и ее привлечь. И Мустафа паша был бы по уши в суридской династии. И у подножья вожделенного трона для одного из своих сыновей. Гюльбахар хотелось перевернуть поднос и разорвать в клочья ткань шатра, но пришлось с неподдельным интересом слушать Эсму.

– Злобное и кислое лицо Джайлан мало кого может вдохновить на песни, стихи и предложение руки и сердца, – рассуждала Эсма. – Она уехала еще вчера утром. Сказала, что посетит несколько больших храмов Шаллиах и заедет в гости к Кадиру. Что ей еще остается?

– И кто же это не так давно говорил мне, что считает замужество глупым занятием? – засмеялась Гюльбахар, слыша свой голос как бы со стороны. – Не эта ли красота со счастливыми глазами?

– Вы только посмотрите на нее, – наклонила голову Нюлефер. – Верно говорят, что красивый молодой человек способен растопить любое сердце.

Эсма счастливо и заливисто смеялась.

Гюльбахар пришла в себя только перед покоями эмира. Она внезапно успокоилась и поняла, что у нее пока нет слов, чтобы говорить со своим супругом. Возмущаться предстоящей свадьбой Эсмы и Искандера было поздно. Чтобы не подвигло Орхана на принятие этого решения, отменять его уже не имело смысла. Новый скандал во дворце никому не нужен. Пусть Мустафа паша радуется и демонстрирует совету свою волчью улыбку. Может, кому-нибудь захочется подпилить ему зубы.

Гюльбахар больше обеспокоила внезапная тяга Джайлан к храмам и вилайету Сэдыр. Эмира подозревала, что старшая эмирын заглядывается на Хенрика, но не была уверена, что ей не показалось. Еще дважды она видела Джайлан в саду или конюшне, когда там находился Хенрик. Но оба раза где-то рядом появлялся и Саид ага. Но если предположить, что Джайлан высмотрела или вызнала об отношениях своей тетушки-матушки с начальником ее стражи, заревновала и решила отомстить? Или же она уверилась в странностях, связанных с отсутствием Озана, и захотела расспросить Кадира? Или убедиться в том, что сын эмиры отсутствует в Сэдыре. Хуже всего было то, что и сама Гюльбахар окончательно потеряла своего сына. Из королевского дворца Илеханда пришло письмо, в котором ясно говорилось, что Кадира нет при тамошнем дворе. Значит, или он и Озан на пути в Суриду, и тогда Мустафу пашу ожидает неприятный сюрприз, или… В ее рассуждениях было слишком много «или». Перед глазами Гюльбахар запрыгали черные точки, в голове зашумело, а горло сдавила тошнота. Она сжала пальцами виски и пошатнулась.

– Эмира хазретлери эфенди, с вами все в порядке? Я отведу вас к лекарям?

– Н-нет. – Гюльбахар оперлась на руку служанки, шум в ушах прекратился. – Я просто долго сидела на солнце. – Она посмотрела на стражников у дверей покоев эмира. – Передайте повелителю, что я приходила.

Никакое солнце не сравнится с плохими новостями и неизвестностью. Пожалуй, стоит отдохнуть до вечера и приказать принести расслабляющего настоя и немного сладостей с кухни. А потом спокойно поговорить с эмиром об этой проклятой свадьбе и внезапном отъезде Джайлан.

На Столичном тракте было пустынно и спокойно. В траве стрекотали насекомые, а за ближайшим деревом шуршало нечто более крупное, вероятно, грызун. Жаль, эта утренняя идиллия продлится недолго. По расчетам брата, построенных на сведениях разведчика, кортеж принца Джордано должен был появиться с минуты на минуту. Кадир проверил, как ходит в ножнах сабля, и покосился на всадника рядом с Озаном. Граф Марио Риччи, будь он неладен. Кадир был не в восторге ни от его плана, ни от его недомолвок и тайн, ни от него самого. С каким удовольствием он бы оглушил тусарца, связал его и в таком виде отправил бы королю Тусара. Это в лучшем случае. Потаенным желанием Кадира был обезглавленный труп и неглубокая могила в лесу. Впрочем, хватило бы и глубокой канавы.

– Я буду держаться сзади, – тихо говорил тусарский граф Озану. – Постарайся никого не подпустить ко мне, иначе я не успею справиться с принцем.