— Ну и что? — сказал Семен. — Отвалим ему какой-нибудь перстень золотой, чтобы молчал, и все в порядке будет.

— Так он и согласится молчать за перстень, он все у нас отобрать захочет, — сказал Гошка.

— Не отберет. Пошли! — Я спрыгнул с крутого обрывчика на тропу у реки.

Вилен крикнул Мускатову:

— Николай, привет! Клюет? — Это он так, чтобы киномеханик не очень обращал на нас внимания.

— Клюет, — ответил Мускатов. А вы, хлопцы, небось клад добывать идете?

— Вот черт, догадался! — шепнул Вилен, а громко сказал:

— Да нет… Понырять хочется.

Мускатов, хитро улыбнулся и сказал:

— Валяйте! Если что добудете, про меня не забудьте!

— Перепадет и тебе! А что за кино сегодня показывать будешь?

— «Еропку на тропке» или «Кота в сапогах».

— Пропустишь нас?! — спросил Семен.

— Смотря сколько вы подкинете мне из своей добычи!

— Жирно будет! — крикнул Гошка.

— Тогда чешите отсюда! Не пугайте рыбу.

Мы подошли к могучей иве. Вилен как местный главный знаток взял дело в свои руки. Смотрим на омуток.

Вилен потер ладонь об ладонь.

— Значит, так… Вон там будем искать. — Он поднял камень и кинул. По реке пошли круги.

Мы предвкушали удачу. Каждый из нас почему-то был уверен, что именно сегодня тайна омута будет раскрыта. Семка прыгал на берегу как козел, хлопая себя по впалому животу и повизгивая:

— Ой, ребята, это здорово, что мы живем и дружим! Ищите, черти! Мы найдем клад; найдем!

— Перестань каркать! Сглазишь, — цыкнул Гошка.

Семка сразу замолк и уставился туда, где речка резко замедляла движение. Там было глубоко. Небольшие воронки сердито крутили щепки. Их несло оттуда, где достраивалась новая библиотека.

— А что, если не найдем?..

Для Семки это было бы катастрофой: он мечтал о джинсовых штанах с мустангом и о лакированных туфлях на «платформе», которые он обязательно подарит своей матери на день рождения.

Было еще рано, чтобы кто-то из ребят нашего поселка следил за нами. Так что мы распоряжались рекой сами, под командованием Вилена. Он указал места, кому где нырять. Предупредил меня, что мне место досталось корявое (корней много), но так как я хорошо плаваю, мне досталось именно это злополучное место.

По команде Вилена «пошел!» мы все исчезли под водой. Иногда открывали глаза, но ничего не было видно — сплошная муть… Я сидел под водой, пока становилось невмоготу, выныривал, отфыркивался и снова нырял. Корни от ивы, коряги разные, ил и песок. Каждый выныривал и оглядывался, кто еще появится над водой.

Первую добычу поднял со дна Семка. Сначала он вытащил зеленую замшелую бутылку, поглядел в горлышко и сообщил нам, что пусто в ней, как в древнем замке. Через минуту он вытащил оловянную ложку, выбросил ее на берег («потом разглядим») и вновь ушёл под воду. Я нырнул под корягу и нащупал что-то плотное и гибкое. Сердце заколотилось. Неужто?.. Я сообщил им, что, кажется, что-то есть, да только вытащить будет трудно, тина всосала неизвестный предмет довольно основательно. Передохнул и снова по корням стал нащупывать место. Наконец я сильно рванул и выдернул тяжелый, скользкий, продолговатый предмет. Подумал: «Сумка какая-то» — и чувствую: «молния» на ней.

«Ну, — думаю, — это то, что надо». Выныриваю из воды, радостный, и довольный удачей. Все вопросительно посмотрели на меня.

— Есть?! — спросили ребята и подплыли ко мне. — Показывай!

Я держу добычу под водой, боюсь показывать. Ведь никто не знает, что там. У меня трясется челюсть. То ли от волнения, то ли от холода, ведь уже давно ныряем.

Мускатов услышал наши вопли, бросил ловить рыбу и бегом к нам.

Я медленно стал вытаскивать драгоценную добычу. Все замерли, все надеялись, что наконец-то клад найден. Даже Мускатов потирал руки.

Я вытащил добычу. И что бы вы думали: в руках у меня был голубой перламутровый женский сапог, хорошо сохранившийся. Все удивились: почему сапог и почему только один?

Мускатов расхохотался:

— От своей доли отказываюсь. Если бы два сапога достал, это было бы стоящее дело. Берите все себе, — и направился под мост.

Мы были разочарованы находкой. Я сунул руку в голенище. Что-то живое зашевелилось там и больно схватило за палец. От страха сапог я выронил. Вместе с водой на землю шлепнулся большой зеленоватый рак. Семка схватил его и запустил в Мускатова.

— Возьми свою долю! — крикнул Семен.

— Что ж будем делать дальше? — спросил Гошка. — Неужели и дальше такие находки попадаться будут?

— Ничего, будем нырять, — сказал Семен. — Золото вот так нам нужно. — Семка провел ладонью себе по горлу. — Давайте отогреемся.

Гошка вышел из-под тенистой ивы и лег на солнышке. Вилен ходил до берегу сердитый, глядел на воду, на проплывающие щепки, на воронки в воде и ничего не говорил. Раздобыли мы со дна много разных вещей, но они были не золотыми, и все же некоторым из них, по-моему, не было цены. Я вам перечислю все добытые нами предметы. Значит, так:

1. Ложка (оловянная, погнутая, наверное, из местной столовой).

2. Две винтовочные гильзы.

3. Винтовка с четырехгранным штыком (на ней даже номер сумели разглядеть). Ее можно привести в порядок.

4. Две каски (одна немецкая, другая наша. Обе проржавели).

5. Немецкий автомат вытащили со дна. Весь как труха: ржавчина съела.

6. Бинокль достали. Сейчас в него ничего не видно.

А золото мы так и не нашли. Да его, наверное, и нет. Просто кто-то наболтал про золото.

Ничего. Найденные трофей нам пригодятся. Вилен предложил все почистить, смазать и начать создавать музей боевой славы. Как-никак, а для начала у нас уже есть дорогие вещички. Я закругляюсь, ребята. Все уложили в мешок. Пока отнесем его к Вилену, а потом будем искать место для музея.

В нашем поселке живет Алексей Кумач — секретарь комсомольской организации. К нему обратимся. Может быть, он нам поможет в этом. К нему все обращаются, когда трудно. Вот какое я вам письмище накатал. Читайте, а я послушаю скрипку. Олеся играет.

Привет вам.

А. Костров.

Здорово, хлопцы! Вам, наверное, интересно узнать, а какие же люди у нас в поселке? Разные; Всякие. Когда моего папу спрашивают: «Какие люди?», он так отвечает: «Хорошие. Есть в веснушках, а есть и без веснушек».

Об одном без веснушек — Алексее Кумаче — расскажу вам.

Он приехал сюда из Харькова. Молодой агроном. Теперь он избран секретарем комсомольской организации. О нем Николай Иванович Басов, главный конюх совхоза, сказал: «Лучшего секретаря не найти».

У Алексея Кумача приговорка смешная есть: когда что-нибудь сложное решить надо, он задумается и обязательно скажет сначала: «синий воробей». В поселке его некоторые так и называют — Синий Воробей.

Так вот, узнал я, что Синий Воробей на баяне хорошо играет (по слуху), а теперь хочет «по науке» играть и часто приходит к Олесе Капраловой учиться музграмоте.

Ходили мы к директору совхоза Дзюбе насчет помещения для музея. Он нас сразу переправил к Кумачу.

— Дело, — говорит, вы задумали неплохое, но решить его я один не могу. Пусть Кумач подумает, как помочь вам.

Нашли мы Кумача на стройплощадке библиотеки. Постояли, пока он с плотниками разговаривал. Кумач заметил нас. Поинтересовался, какое у нас дело. Присел на свежевыструганные доски, пахнущие смолой, закурил и сказал:

— Где же взять для вас помещение? Нет такого.

— Так вы же библиотеку строите, — сказал Семка. — Вон сколько у вас досок и бревен, а для музея нету?

— Слушай, Галкин, так нельзя — запрещенный прием. Вот я приду к вам, увижу гармошку тульскую и скажу: «Дорогие хозяева, уступите гармошку, мне она вот как нужна! А у вас все равно на ней никто не играет». А вы мне скажете: «Мало ли что тебе нужно». И это будет справедливо.

— А если мы скажем: «Бери, пожалуйста»? — вставил Семен.

Кумач засмеялся.

— Ну, тогда вы чуткие люди. Но то все шутка, а как быть с вашей затеей?