Ну не знаю, Алёна вкуснее все же готовила, однако обед меня сильно не разочаровал. Вдобавок в городке уже два года как заработал аэропорт, так что и домой вернуться проблемой не будет. Но оказалось, что на аэродроме кончился высокооктановый авиационный бензин и привезти его должны не раньше полудня, так что я решил просто погулять по красивому городку.
Погулял немножко по незнакомым улицам, сел на лавочку в миниатюрном парке, засаженном китайской глицинией и задумался «о вечном». Не в том смысле, а про то, что успел сделать и что еще сделать было бы неплохо. А натворить полезного для Державы я все же довольно много успел…
В шестьдесят первом году, точно по расписанию, началась в США война между Севером и Югом. А я — вопреки желанию тогдашнего министра иностранных дел — решил поддержать южан. И поддержал, причем так, что война уже зимой шестьдесят второго года закончилась, в результате чего там появилось две страны. То есть из США получилось две страны, а Россия там изрядно землями приросла: Дакоту целиком мы присоединили, Небраску и Канзас, а так же «индейские территории», на которых впоследствии образовался штат Оклахома. Не удержался я, так что «хлеборобы Оклахомщины» стали суровой действительностью.
Ну а с учетом того, что Техас еще раньше «приассоциировался» к России, янки стало жить довольно грустно — но лично мне их вообще не жалко было. Ведь, что бы ни говорили «историки», война эта была вообще не про рабство, на Севере рабов было чуть ли не больше чем на Юге, вдобавок именно на Юге рабов уже начали массово освобождать, поскольку держать их стало невыгодно. Это была война в большей степени против индейцев, которые как раз у себя рабство активно поощряли, но поощряли они его очень своеобразно, в качестве весьма специфической защиты от аннексии территорий американцами: собственно война началась из-за того, что янки захотели запретить рабство именно на «территориях», чтобы беглые рабы стремились именно туда и вытесняли с территорий индейцев, расчищая их для северян с минимальными потерями для белых солдат…
Суэцкий канал прокопали — большей частью земснарядами — к осени шестьдесят третьего года, а потом его еще пятнадцать лет расширяли и углубляли (сначала он и шириной был в сотню метров всего, и глубиной в десять), но уже с самого начала по нему начали возить в огромных количествах руду и уголь из Австралии в Европу. Ну и бокситы, конечно же.
Бокситы и электричество — это алюминий, а где алюминий, там не только провода ЛЭП, но и самолеты. И моторы — к самолетам, грузовикам конечно, а так же к легковым автомобилям. Николай даже успел покатиться на одном из первых лимузинов, но работа царем слишком нервная, так что он покинул земную юдоль в возрасте всего лишь семидесяти восьми лет.
Сват оказался царем не самым паршивым, все же многолетний опыт управления одной из самых «проблемных» губерний дал ему достаточно опыта. Достаточно для того, чтобы понимать, что для процветания государства нужно много грамотных управленцев. Лично меня напрягало лишь то, что царь о каждом новом назначении крупного чиновника стремился со мной посоветоваться, а что я знал-то об этих людях? Ничего, поэтому моё участие в создании госаппарата ограничивалось лишь тем, что я беседовал с предложенным кандидатом, интересовался у него, хочет ли он предлагаемую должность занять, и при согласии рекомендовал его Александру. Вот только соглашались далеко не все, поскольку при собеседовании я сообщал кандидатам, что если они — ну, совершенно случайно — на должности перепутают свой карман с государственным или просто работу порученную будут плохо выполнять, то императору придется срочно искать нового человека на освободившуюся должность. Освободившуюся в связи с безвременной кончиной прежнего работника…
То есть поначалу многие эту информацию игнорировали, но после того как товарища министра финансов Александра Абазу, очень удачно сыгравшему на курсовой разнице германской марки и рубля по отношению к заморскому доллару с пользой исключительно для своего кармана, нашли с пулей RIP в пухленькой тушке, её стали воспринимать очень серьезно.
На самом-то деле в России было овердофига вполне приличных управленцев, а после того как воровать из казны стало опасно для жизни, именно такие люди стали быстро подниматься по административной лестнице. Да и сама лестница стала заметно «шире»: только в бывшей Капской колонии и Натале было создано двенадцать губерний. Кстати, там золото нашли еще в семидесятом году, но до сих пор информацию об этом удавалось скрывать от «мировой общественности»: поскольку я лишь очень примерно представлял, где там это золото закопано, то почти вся территория несостоявшейся Оранжевой республики была объявлена «казенными землями», на которых допускалось поселение лишь «казенных крестьян», а выкапыванием всего хорошего из земли там занималась исключительно «Ваальская горная компания», целиком принадлежащая мне и поставляющая на «внешние рынки» огромное количество железа и стали, ферромарганца, феррохрома, а так же угля в «необработанном виде». Больше половины ферромарганца отправлялось в Канаду, где черная металлургия процветала, но своих месторождений марганца там просто не нашли, и в Россию — точнее, в Керчь, где сталь производилась из австралийской руды. И среди этих уже сотен тысяч тонн грузов спрятать сотню тонн золота в год было вообще не проблемой…
А насчет рабочих на рудниках — с ними проблем в принципе не было. Еще при Николае туда переехало чуть меньше миллиона «казенных крестьян». Вот чем хорошо крепостничество: хозяин сказал — мужик молча сделал. Причем сделал молча очень довольный мужик: пшеница в Африке росла прекрасно, да и вообще очень много там вкусного произрастало без особых проблем. А особенно хорошо произрастало там мясо. И из-за мяса и с зулусами наладились довольно неплохие отношения: они с удовольствием нанимались пастухами за долю малую в приплоде, а чуть позже, найдя уже общий язык на достаточно серьезном уровне, чтобы обговаривать «специальные условия» работы, начали и детишек своих в русские школы отдавать. Не все, но уже многие.
А вот с бурами там получилось не очень. Это только в книжках благородные буры воевали за независимость с подлыми англичанами, а в реальности они, как я понимаю, воевали за право использовать негров в качестве рабов. Тупые религиозные фанатики местных вообще не считали людьми, даже периодически охоту на них устраивали — и когда русское правительство это всё им запретило, начали активно выступать «за свои права». Ага, тридцать тысяч неграмотных религиозных фанатиков против грамотных русских мужиков, чуть ли не половина из которых уже прошли войну в Европе и Османской империи… Кстати, бурские женщины в большинстве своем оказались все же умнее своих мужей, и чуть больше пяти тысяч вдов с удовольствием повторно вышли замуж за вооруженных неплохими винтовками и весьма богатых (с их точки зрения) православных мужиков. Ну, хотя бы для того, чтобы их дети с голоду не сдохли. А оставшиеся чуть более трех тысяч бурских семей забились под плинтус и больше не выступали…
Я вообще мог гордиться тем, что пресловутый «колониальный раздел Африки» не состоялся. Назначенный генерал-губернатором всей Южной Африки Николай Николаевич — младший сын Николая Павловича — собрал очень неплохую команду, которая всерьез приступила к изучению Африки — и уже в семидесятом году долина Конго была неплохо освоена. Понятно, что кроме русских исследователей туда вообще никого не пускали, а с туземцами получалось быстро (и недорого) договариваться о вхождении в подданство русского царя. Например, территория будущей Замбии присоединилась к Русской Южной Африке после того, как тамошнему зулусскому королю всего лишь выстроили трехэтажный дворец…
Но больше всего я гордился успехами младшего сына. Поначалу я сильно сожалел, что он так и не стал железнодорожником: наслушавшись моих рассказов, он бросился физику изучать. Ну, изучил — и ранней весной восемьдесят пятого неподалеку от Нижнего Новгорода заработал первый реактор на тяжелой воде. Правда, чтобы он заработал, пришлось вообще-то ДнепроГЭС запускать для получения тяжелой воды — но оно того стоило. Правда, пока об этом знали лишь двое: Андрей и я. А как как эту станцию назвать… Мы с Андреем, который тоже приехал «порадоваться за старшего брата», уже два месяца как спорили, и Алешка предложил тривиальное решение наших разногласий. Мы просто бросили игральный кубик, и у кого меньше выпало — тот и проиграл. Правда я высказался в том плане, что раз я проиграл, то мне в утешение должны отдать право самому станцию назвать — однако эта идея поддержки среди сыновей не нашла…
