Продолжая размышлять о работе, Клавдий вздрогнул, когда дверь с рывком открылась. Марта, лицо которой было до сих пор стерто, напряглась, вцепившись в дверную ручку. Ее грудная клетка энергично поднимался и опускалась, а плечи расправились. Он знал эти намеки, символизирующие злость. Пусть жена демонстрировала эту эмоцию редко, только она было взрывной, задевая осколками и разнося душевное равновесие вдребезги.

– Я готов все объяснить, – начал Клавдий, – прости, что убежал. У меня работа. Появилась подсказка в одном деле, я не мог ждать, иначе опоздал бы. Теперь все разрешилось, я буду проводить с тобой больше времени, чем раньше.

Ложь лилась как мед. Липкая, ароматная, окутывающая своей вязкостью, заклеивая глаза, чтобы они не могли разглядеть правду, заполняя уши, чтобы нельзя было поверить в обратное.

Марта не поверила. Он это понял, когда она сжала руку в кулак.

– Давай поговорим, – детектив слышал в свое голосе отчаяние. – Да, я виноват. Я многое тебе не рассказываю, чтобы не беспокоить. Но ты сама не хочешь знать, чтобы не переживать за меня.

Парень видел, как побелели ее костяшки. Плохую тактику он выбрал, нельзя оправдываясь, ее обвинять. Один шаг, и ребро ладони уперлось в грудь. Клавдий в знак поражения поднял руки, а девушка выскочила на улицу.

– Ты можешь все высказать, я тебя выслушаю. И мы обсудим наши проблемы.

Марта говорила много, долго. Активно жестикулировала, рассекая пальцами воздух. Козьи копыта не были скрыты мороком. Нога топнула, оставляя на снегу соответствующий след. Девушка терла бумажной салфеткой лицо. Возможно, там были слезы. Он их не видел.

Ее голос исчез. Как дым, как солнце, скрытое тучами, звезды, меркнущие утром. Вместо этого был шум, как приглушенные помехи. Шипение заменяла речь, затопленная водой. Было слышно, как лопаются пузыри. Клавдий не сразу понял, когда жена замолчала.

– Я…– он не знал с чего начать, – я тебя не слышу.

Девушка сделала шаг назад.

– Честно, – парень протянул к ней руки.

Марта отстранилась и замотала головой. Бусины, вплетенные в ее пряди, вздрагивали, как капли росы в паутине.

– Я не вижу твое лицо, потому и сбежал. Хотел узнать, что происходит. Теперь пропал твой голос. Надо позвать кого-нибудь, может быть это происходит только со мной. У меня для тебя кое-что есть.

Порывшись в кармане, парень извлек на свет бумажный пакет.

– Это шоколад, – объяснил детектив. – Тебе купил. Я не спросил из чего он сделан, но тут нет тех запрещенных кристаллов. Возьми его, пожалуйста.

Насильно пытаясь вручить его жене, он видел, как девушка ударом выбивает подарок. Плюхнувшись в снег, как камень, пакет тут же намок. Обида ядовитыми пальцами вцепилась в горло, вызывая чувство горечи. Девушка замерла, а потом скрылась в доме. Клавдий подобрал шоколад и стоял на пороге, рассматривая следы от копыт, оставленных на белой поверхности. Марта вернулась и вручила ему сложенный вдвое лист бумаги. Видя, как девушка тащит за собой чемодан, он догадывался, что там написано. Маленькие колесики буксовали в снегу, оставляя за собой кривые дорожки.

«Я возвращаюсь домой», – эти слова были ожидаемыми, но впервые произнесенными, пусть и таким способом.

Девушка скрылась за поворотом. Клавдий постоял немного, глядя ей в след, и зашел в дом. Записку он оставил в прихожей как напоминание. Если сейчас он ее не догонит, то может никогда не встретить. Решив, что жене нужно время, детектив скинул с себя грязную одежду. На своем пути Марта в любом случае встретит какого-нибудь сторожа. Клавдий надеялся, что им окажется Яшка. Сейчас надо согреться, ведь мало кто хочет болеть. Если подумать, то детектив никогда не болел. Эта мысль промелькнула, вильнув хвостом, и исчезла.

Ближе к обеду пришла Надя.

– Дома есть кто? – девушка ворвалась как вьюга.

Трогая все вещи, которые казались ей интересными, она ставила фарфоровые статуэтки собак в разнобой, а не так, как было задумано коллекционером. Накинув на плечи шаль, она закуталась в нее и, изображая призрака, стала выть на весь дом. Это занятие ей быстро наскучило. Флаконы с духами, теснившиеся на столике, привлекли внимание. Стройный ряд был нарушен, а помещение тут же заполнил смешанный удушливый аромат цветов, горечи, чего-то сладкого и едва уловимой морской воды. Цветы, что стояли на подоконниках, Надежда не трогала. Пусть она вела себя, как плохой гость, зеленые листья и разноцветные бутоны вызывали у нее чувство неприкосновенности. Над ними будто была табличка с одним словом «нельзя».

– Ты мне напоминаешь енота, – Клавдий шлепал босыми ногами по ковру.

– Все возможно, – последний флакон вернулся на место.

Парень плюхнулся на диван и закинул ноги на журнальный столик. Надя от этого зрелища поморщилась.

– Неудивительно, что вы разводитесь.

– Мы не разводимся, – резко сказал Клавдий. – Просто поживем отдельно друг от друга.

Надежда села на ковер, поджав под себя ноги.

– Если бы я уходила, то хотела бы, чтобы меня сразу остановили.

– Ты не она, – детектив вздохнул. – Ей нужно время, я это знаю. Потом пойду ее возвращать.

– Кстати, а куда она ушла? Я не знаю, где живет Марта.

– В другой городе, – расплывчато ответил Клавдий. – А ты зачем пришла?

– Чтобы поддержать тебя. Не могу я оставить брата утопать в своих печалях. Даже если он не прав, я все равно на его стороне. Сначала одиночество, потом тяга к алкоголю, а потом я найду тебя пьяным в какой-нибудь луже.

– Я не пью! – детектив подскочил. – Вчера даже с задания вернулся чистым, будто мое пальто было из химчистки. Можешь убедиться.

– Верю, – Надежда кивнула. – В прихожей валяется на полу. Кстати, поделишься историей? Расскажешь, как прошла ночная вылазка? Что нашел? С кем пришлось драться? В тебя стреляли? Вообще в кого-нибудь стреляли?

– Задание выполнено. Надеюсь, заказчик остался доволен.

– И это все?

– Да, все равно фото ты не добудешь, а статья без них будет похожа на дешевые байки.

Парень прислонился к спинке дивана и уставился на голубой потолок. Белые разводы, похожие на облака или морскую пену, были решением Марты. Он не помнил и ему было все равно. Даже сейчас. Ремонт, интерьер, какие выбрать цвета, мотив, стиль – все это решала она. Клавдий, который не придерживался порядка в своем кабинете, не мог представить, где уместна будет полка для фарфоровых статуэток. С чем сочетается синяя мебель или какая ткань лучше. Он не мог сказать, что ему нравится, а что нет. Поставь кожаное кресло и детектив будет доволен. Замени все стулья пуфиками – и к этому не придется долго привыкать. Ничего.

Оставив все терзания и пустые размышления, Клавдий решил, что нельзя сидеть, сложа руки.

Город улыбался, сверкая снегом, схватившимся плотной коркой из-за мороза. Его белоснежные зубы искрили, как отполированные камни, вызывая зависть.

Надя, спрятав свою улыбку за плотно сжатыми губами, злилась на снег, который выигрывал по всем параметрам. Она достала карманное зеркало и на ходу, широко открыв рот, рассматривала свои зубы. Водя языком из стороны в сторону, она ощупывала их, мысленно называя «жемчужинки». Все они были идеальные, как будто о них заботился профессионал. Нахмурившись, Надежда не могла вспомнить, чистила ли она сегодня зубы? А вчера? А на прошлой неделе? Какой фирмы у нее щетка и паста?

От этих мыслей в голове катался шарик, ударяясь об стенки, отдавая пульсацией в висках.

«Слишком много думаю о всякой ерунде», – Надя высунула язык.

– Что ты делаешь? – спросил Клавдий.

– Проверяю, нужно ли мне посетить стоматолога.

– А ты когда последний раз у него была?

– Никогда.

Зеркало исчезло в кармане. Шуточный ответ был не таким, как хотелось бы. Ведь на самом деле девушка сказала правду. Детектив на этот вопрос тоже дал бы такой ответ, если бы у него спросили. Только этого не произошло. Если бы Надя, которая пыталась побороть неприятное чувство, продолжила разговор, то Клавдий тоже бы почувствовал посторонние ощущения, похожие на то, будто кто-то в голове давит тупым предметом. Шарик исчез. Была легкость, после которой хотелось думать о всякой ерунде.