— Госпожа… Дарк-леди Яна! — тётка бросилась к моим ногам, — Помилуйте, пощадите… Завтра… Завтра, он будет трезв! Правда! Я его знаю! Он… он… — умываясь слезами и соплями, служанка ползала вокруг меня, собирая на свою длинную юбку всю пыль с гостиной.

Я с холодным лицом, одним жестом руки, на расстоянии с грохотом распахнула ставни и створки окон, напротив того заколоченного, что выбил когда-то бронепёс.

Обычно у нас в хоррор фильмах любят подобным образом сгущать краски, наполняя сюжет мистикой и ужасами. Да так, чтоб — полутьма… дымок… огонь… и тут ты-дыщь!

— Говорила, убью? — я сморщила мордаху, заставив всколыхнуться пламя свечей.

— Пощадите его! — судорожно трясясь, умоляла Тэйнес, — Пожалуйста!

В гостиную на шум, как осы на сладкое, мигом слетелась остальная прислуга.

— Что-же… может быть и к лучшему. Ещё одно «показательное наказание» не помешает!

На улице было темно. Лёгкими пушинками плавно кружил в воздухе искристый снежок.

Кнавту за столом всё было пофиг.

Свинья-свиньёй!

Мне показалось, что ему даже понравился свежий морозный воздух, который ворвался в просторную комнату, где он, застранец продолжал жрать, как не в себя.

Я подошла к окну и посмотрела вниз…

— Мда-а-а! — цыкнула я, — Падать высоко и, наверное, глубоко! — тайком расплываясь в улыбке и уже рисуя в голове коварный план.

«Разум» в башке давился со смеху.

— Госпожа… прошу вас, прошу… не делайте этого… — та походу прочухала, к чему я клоню. Видела, как летал Ниров и сейчас безумно боялась повторения прошлого.

— Да пошла ты нафиг! — я оттолкнула её и подняла в воздух улыбающегося, всё ещё пьяного баронишку, который принимал происходящее за развлекуху и резко вышвырнула его в окно. Он даже орнуть не успел.

Тётка взвыла, утыкаясь любом в пол.

Нет, блин! Где справедливость? Я как ненормальная убила весь день, чтобы придумать, как защитить Нелиасс, а она сейчас, тупорылая, выгораживает этого придурка!

— Ведьма-ведьма! — запричитала стерва.

— Хочешь за ним? Да не вопрос! — на глазах опешившей прислуги, горничная с визгом вылетела в окно за Лиужеродским.

Тыщ-щ-щ-щ-с-с-с! — послышалось через несколько секунд… Конечно, для всех это было весьма странное на звук «тыщ-щ-щ», но у меня не дрогнула ни единая мышца лица.

— Кто ещё хочет? — поинтересовалась я, едва сдерживая свой дикий смех внутри.

Внезапно с улицы донёсся истошный ор барона, которого явно перебивала по войсу его преданная служанка.

— Он жив? — подхватив подолы и фартуки, прислуга будто по указке подскочила и чесанула из гостиной.

— Ну вот и протрезвел! — усмехнулась я, вновь выглянув в окно с четвёртого этажа.

— Спасите! Аус! Помогите! Вытащите меня! А-а-а-а!!! Холодно! Аувс! Да иди ты! Помогите-е-е… — наперебой из колодца во дворе, будто из загробного мира, сквозь плеск воды, рвали глотку Кнавт и его услужливая «русалка».

Первый на помощь, откуда ни возьмись, прибежал Талив.

— Господин Кнавт, держите! — он не разбираясь, что к чему, зачем-то схватил и бросил в колодец деревянное ведро.

— А-а-а-а! — раздалось изнутри и потом ты-дыщ-щ-щ-щ-с-с и снова плеск воды, — Какой *** — вместо криков о помощи послышался отборный местный мат.

— Ух! С-с-с! Ух! — выкрикивала Тэйнес.

— Жар-р-р-ра! — я тряслась от смеха, — А говорила к завтрашнему дню-ю-ю… Сама-то верила? Нет, челядь! Будет всё по-моему! Здесь и сейчас!

Талив упал на колени и начал молиться.

Во дворе забегали слуги, запихивая в колодец шесты, верёвки… кто во что горазд…

В общем, пришлось мне снова вмешаться.

— А ну расступись! — я выкрикнула из окна и выдернула водоплавающих обратно, — Сладкая парочка, блин…

«Дельфин и русалка», прижавшись друг к другу, отбивая зубами трещётку, дрожали в луже у камина.

— Они умрут! — процедил сквозь зубы Талив, один из первых ворвавшийся в двери гостиной, и направил на Лиужеродского свой амулет.

— Спокойняк! — стопорнула я прыткого, — Баньку им обоим затопи и будет всё ништяк! Кнавт тебе ещё и спасибо скажет, — хохотнула я.

Святоша малость затупил.

— Ну, чё стоишь? Беги… А то помрут ушибленные и по твоей вине, кстати!

— Баню! Баню, господину! — эхом разнеслось по замку.

В коридоре забегали, затопали.

Эх… «финалгоном» бы их натереть для согрева, — я покосилась на дрожащих, — …Да веничком их, веничком… — я вспомнила, как папанька мне лечил разогревающей мазью коленку, а я, по тупости своей потом полезла в душ, — Они бы и в минус 40 за окном, сами бы запрыгнули в колодец голышом, как в жопу раненные.

— Только попробуй мне ещё бухнуть! — я фыркнула жалкому баронишке с отпечатком полумесяца от дна ведра, начиная со лба и через щёку на пол его лица, — Идиот! — сжала кулак, заставив доходягу закашляться.

Тот судорожно закивал головой, выражая согласие.

— Вот и чудненько!

Мой насыщенный день приближался к концу. Я, уставшая, стянув шапку и расстегнув пуховик, и цепляясь ногой за ногу, поднималась по ступенькам домой. За спиной у меня болтался скрученный в рулон спортивный коврик.

Звонок в дверь! Открыл папа.

— Привет! Заходи!

— Привет! — я чмокнула его в щёку.

— Откуда такая уставшая?

— Известно откуда — с тренировки, — я вручила ему свой «спортивный» инвентарь.

— Так поздно? — он как-то подозрительно принюхался к коврику, — Порох? — буркнул он едва слышно.

— О чём ты? — я пожала плечами и, сняв ботинки, повесив пуховик, пошла умываться…

Несколько часов спустя.

— …Финалгон! Нужно будет на всякий пожарный всегда иметь при себе тюбик целебной мази, — рассуждала я лёжа в кровати перед сном, — Устрою там кому-нибудь «ад без огня»!

— Хай, Кнавт! — я без приглашений и стука вломилась в просторную гостиную барона и с грохотом ухнула металлическую дурынду весом больше десяти кило на пустую часть обеденного стола Лиужеродского, — Приятного! — подмигнула ему левым глазом.

Тот аж подкашлянул и чуть не поперхнулся.

Ути-пути, какие мы нежные!

«Мамадорогая» какой-же у него был ущербный вид «после вчерашнего». Бледный, с отпечатком ведра на пол физии, под зенками мешки… лохматый, как чёрт и весь помятый.

Моё наглое поведение немного скрасило ожидаемый «техно-шок» у не менее наглого юного правителя. Хотя, он уже начал привыкать к закидонам своей «безбашенной» королевы, и очередную выходку принял довольно-таки спокойно.

— Чё лопаешь? — я пригляделась, — А-а-а-а… Снова рыбу? Тэйнес, давай мне тоже! — я мотнула головой, прифигевшей от моего задорного настроя, горничной. — Фу-у-у-ф, — и уселась на стул, поставив на пол два металлических ящичка с патронами, — Ну… и чего молчишь, когда с тобой королева разговаривает? — я вновь зыркнула на Кнавта.

— Добрый день, госпожа дарк-леди Яна! — бодренько отчеканил стукнутый, не забыв при этом встать, выйти из-за стола и приветственно кивнуть.

— То-то же! Добрый, добрый… — вздохнула я, погладив пулемёт и жестом намекнула Кнавту, чтобы он сел обратно, — Живой?

Лиужеродский, отправив очередную порцию в рот и тщательно ее пережёвывая, как-то неубедительно пожал плечами и покосился глазом на неведомую ему «хреновину», которая своим грозным видом затмевала все остальные украшения в огромной комнате.

— Пулемёт! — пояснила я на своём, на русском, потому что на его инопланетном просто не существовало ещё такого слова.

Здесь вообще, колющих, рубящих, режущих, метательных «фиговин»… — этого добра, по словам «ИИ» было — хоть завались. А вот чего посерьёзней… пушки там, винтовки… — не-е… не знали. Поэтому обозвать свой презент вассалу я могла, хоть «Аброй-кадаброй», но подумав, решила всё-таки оставить, как есть, чтобы самой после не запутаться и не завраться в конец.

Я кстати стала замечать — для того, чтобы изъясняться с местными, я всё больше и больше обходилась без предварительного перевода «Разума» и если честно, меня это безумно радовало. Практика с носителям иняза — великая вещь!