Сложно сказать, что двигало лордом Ловэтом больше — стремление к новому титулу герцога, возможно обещанному при дворе Стюартов, или присущая этому беспокойному жителю Горного Края неистребимая страсть к авантюрам[976]. Очевидно, что новым переходом под штандарт изгнанной династии Саймон Фрэзер в который уже раз рисковал собственной жизнью и с большим трудом возвращенным после событий 1715–1716 гг. высоким положением в обществе, и, как показали события, в этот последний раз неудачно — 9 апреля 1747 г. лорд Ловэт был казнен по обвинению в государственной измене[977].
Совершенно определенно, что на роль ответственного за антиякобитскую разведывательную деятельность в Горной Шотландии лорд Ловэт примерно с 1736 г. уже не подходил, оказавшись для правительства Соединенного Королевства в лице сэра Данкана Форбса самым большим и самым ненадежным другом одновременно[978].
Хотя стоит отметить, что промахи (и не только сознательные) одних командиров отдельных рот в отслеживании активности якобитов в Горной Стране вместе с тем компенсировались необходимой содержательностью оперативных контактов других капитанов и лейтенантов с командованием королевских войск в этой части Великобритании.
Так, сэр Данкан Кэмпбелл из Лохнелла, капитан одной из трех «больших» рот из горцев, в 1726–1727 гг. выступал для генерала Уэйда настоящим резидентом в горношотландской среде, сообщая командованию уникальную и своевременную разведывательную информацию военнополитического характера (полученную, в свою очередь, в том числе и от Роберта МакГрегора, инициалы которого атрибутируются с содержащимися в перехваченных капитаном Кэмпбеллом письмах благодаря характерному содержанию представленных сведений, подписям и, собственно, фактам биографии Роб Роя)[979].
Это, между прочим, позволило предотвратить возможную высадку двенадцатитысячного испанского десанта на Британских островах в 1727 г. и, вполне вероятно, вспыхнувший бы в результате очередной якобитский мятеж[980]. Именно в связи с этой возможной угрозой мятежа при иностранной вооруженной поддержке весной 1727 г. были усилены служившие Короне в Горном Крае военные части, в том числе была увеличена численность отдельных хайлендских рот[981]. Во всяком случае, Яков Стюарт посчитал необходимым тогда же (и вновь) выразить уверенность в том, что Доналд Кэмерон, сын находившегося в изгнании во Франции Джона Кэмерона, XVIII вождя клана Кэмерон, одного из наиболее преданных «делу Стюартов» кланов Шотландии, продолжит, представляя клан на родине, и далее «следовать примеру отца и дяди в их лояльности… прилагать усилия к поддержанию того же духа и в клане»[982].
Возможность иностранной поддержки предприятиям якобитов по возвращению короны Стюартам сообщала агентурной деятельности отдельных рот из горцев особую значимость. Например, еще в мае 1726 г. сэр Джон Грэм, чрезвычайный посол двора «старшего Претендента» в Вене, обратился к Австрии с просьбой о поддержке дела Стюартов шеститысячным десантом на Британских островах; в 1738 г. якобиты обратились с подобным предложением к Испании, настаивая теперь на общей численности экспедиционных сил в 10000–12000 человек; в мае 1740 г. герцог Ормонд предоставил военному министру Испании, герцогу Монтимеру, отчет, в котором выразил уверенность в успехе экспедиции численностью в 12000–15000 солдат и офицеров для вторжения в Англию и 6000 человек — для высадки в Шотландии, где, как сообщал Ормонд, испанцы встретят активную поддержку 14000 шотландцев; при этом во всех без исключения проектах Хайленду отводилась роль основной базы рекрутирования войск в армию Якова Стюарта в Шотландии[983].
Сведения капитана Кэмпбелла из Лохнелла, кроме прочего, побудили военное командование в Шотландии обновить клятвы верности монарху служивших в отдельных ротах из горцев и освободить от службы тех, чья преданность новой династии ставилась под сомнение[984]. Отдельные хайлендские роты в то же время приняли активное участие в поимке мятежников, имена которых были указаны в перехваченной капитаном Данканом Кэмпбеллом корреспонденции якобитов, циркулировавшей в Горной Шотландии[985].
Сложнее обстояло дело с предотвращением грабежей в Горной Шотландии, главным образом на беспокойной границе Хайленда с Лоулендом[986]. Достаточное количество оружия, сохранившееся у горцев после «реализации» «Акта о разоружении» летом-осенью 1725 г., и стойкость клановой структуры в организации жизни горских сообществ, слабо поколебленная британским присутствием, являлись существенными препятствиями на пути действительного утверждения в Горной Шотландии законов Соединенного Королевства. Достижения отдельных рот здесь обнаружить гораздо сложнее, чем поражения[987].
Достаточно сказать, что между 1715 и 1745 гг. ежегодные потери собственников в Шотландии (главным образом жителей соседних с Хайлендом графств или графств, включавших в себя округа одновременно в Горной Стране и на Равнинах) от разорительных набегов горцев составляли в среднем 37 000 ф. ст., и в иные годы сумма потерь некоторых владений достигала величины годовой ренты с этих земель[988]. То, что в исторической памяти сохранились имена наиболее примечательных в совершении беззаконий подобного рода личностей Горной Страны первой половины XVIII в., таких как Роб Рой и Колл МакДоналд из Кеппоха/Бэррисдэйла, говорит само за себя[989].
С другой стороны, как и в случае с «разоружением» хайлендских кланов, ошибочно усматривать в таком положении дел вину отдельных рот. В Горной Шотландии в период ее умиротворения в первой половине XVIII в. и раньше активно действовала и другая «Стража» — «Горская Стража». Здесь можно привести ее характерные особенности, как их рисует Грэм из Гэртмора, — талантливый и проницательный джентльмен, проживавший в той округе, где происходили хищнические набеги горцев, а потому писавший о них со знанием дела и на основании личного опыта[990].
Данная им картина очень живо представляет тот разбойный образ деятельности, свойственный, конечно, и вольным ротам графа Брэдалбейна на службе Короны в первые два года умиротворения Горной Страны после якобитского мятежа 1715–1716 гг.: «Смута и беспорядки в стране были так велики, а правительство так мало было этим озабочено, что здравомыслящие люди вынуждены были прибегнуть к позорным и постыдным договорам о „черной ренте“, чтобы до некоторой степени себя обезопасить. С лицом, держащим самую тесную связь с грабителями, заключается договор, в силу которого ему ежегодно выплачивается известная сумма денег, чтобы грабежи не касались помеченных в договоре земель. Из собранных таким образом средств человек платит одним ворам за то, чтобы они возвращали владельцам угнанный скот, а другим — за то, чтобы они воровали, создавая необходимость в соглашениях о „черной ренте“… Главарь грабителей величает себя Капитаном Стражи, а его бандиты именуются Стражей…»[991].
Безусловно, масштабы материальных потерь собственников в Шотландии от разбойной активности промышлявших описанным выше образом жителей Горного Края поражают в течение всего периода умиротворения Хайленда в 1715–1745 гг. Однако, аналогично особенностям «разоружения» кланов Горной Шотландии, в данном случае вновь уместно задаться вопросом: в каком контексте командующим королевскими войсками в «Северной Британии» в 1725–1740 гг. понималась эта задача, поставленная перед отдельными ротами?
