— Сносишь его всей массой тела! У тебя рассечение брови, кровь там, камера крупным планом показывают твое лицо, ты плачешь и смеешься и девушка твоя из толпы, а ты ей так — Ромада! Ромада! — она искажает рот, изображая Рокки и я не знаю, то ли плакать, то ли смеяться.

— Извините, но я не понимаю — говорю я ей и девушка замирает с открытым и перекошенным ртом. Очень талантливая пародия на Сильвестра Сталлоне, у него же пол-лица парализовано, очень похоже.

— Чего тут непонятного — пожимает плечами девушка: — ты пойми, нельзя тут нам переборщить с эффектами. Вы же молодежь, вам подавай удары двумя ногами в грудь, французский мостик и сальто с канатов. И драму во весь рост. И это… доминирование после того, как тебе чуть голову не отвернули. Мне, между прочим, потом рисунок боя еще и с Сомчаем согласовывать. Он, конечно, парень отличный, но зануда тот еще, так что давай все сразу решим и не будем взад-вперед меня гонять.

— Согласовывать? Как согласовывать? У нас же поединок? — не понимаю я. Девушка смотрит на меня. Я смотрю на нее. В первый раз за все время я вижу, что у нее серьезное лицо. Впрочем, надолго ее не хватает, и она начинает смеяться. Хохотать, держась за живот. Я всерьез опасаюсь, что она начнет кататься по полу, но она все же удерживает себя на ногах.

— Ой, не могу — говорит она, отсмеявшись и вытирая слезы: — поединок? В смысле, ты всерьез полагал, что у вас прямо бой будет?

— Ээ… — протягиваю я, чувствуя себя донельзя глупо: — ну да… Кума-сан так и сказал.

— Ты же большой парень Кента-кун. У тебя мозги должны быть. Какой поединок? Ты несовершеннолетний, тебе только соревнование и то дружеский матч. Это же шоу… тут все играют. Ну ты даешь… герой! Всерьез собрался с Сомчаем драться? Да даже я его боюсь…

— Но разве у Кумы-сана нет подпольного клуба?

— Конечно нет — чеканит ответ Косум и я сразу же начинаю чувствовать себя курицей из анекдота про итальянскую мафию. Ведь мафии не существует, верно? Глупая ты курица.

— Никакого клуба нет. Есть легальные заведения, в которых иногда … случаются драки, например. Но ни у кого никаких претензий нет — объясняет Косум, видя мое очевидное затруднение: — а все остальное — просто преувеличенные слухи и не более того. Кума-сан — респектабельный бизнесмен, а сплетни про него его враги распространяют.

— Удивительно, что у такого мирного и законопослушного гражданина еще и враги какие-то есть… — задумчиво говорю я, начиная понимать.

— Сама поражаюсь — разводит руками Косум и я вижу, что она улыбается — уголками губ. Издевается, негодяйка: — все что у тебя будет в субботу — это шоу. Представление. И мне важно, чтобы это представление прошло на ура. В стиле «Мортал Комбат» и «Рокки». С драмой и прочим. Но не слишком пафосно и без этих ваших сальто и французских мостиков. Проще надо быть, проще.

— Это… неожиданно, но приятно — признаюсь я. Конечно, тайские боксеры свое тело всю жизнь закаляют, а я тут всего месяц как на костяшках отжиматься начал, связки не готовы, печень болит, а тут еще и голова. Не, карьера профессионального бойца не для меня, знаю, чем чревато.

— Вот и хорошо. — в руках у нее снова появляется тетрадка: — и чем тебе хай-кик в голову не нравится? Вот смотри — он сразу тебе в голову ногой, а ты не блокируешь, а вниз уходишь и сметающей подсечкой — умеешь делать? Хорошо, сметающей подсечкой — вжух! Как косой! Он — падает, злой как черт встает, Сомчай умеет злым быть, да он всегда злой как черт — и на тебя бросается, Удар Слона! Ты — выхватываешь прямо в грудь и тебя отбрасывает на канаты… тут надо отработать безопасное падение, чтобы ты между канатов не провалился… и …

— А… зрители будут знать, что у нас — шоу? — спрашиваю я. Понятно, что у нас по сути будет реслинг, все это шоу для интеллектуалов, но в реслинге по крайней мере все знают, что это спектакль. Косум смотрит на меня и пожимает плечами.

— Мне насрать — говорит она с подкупающей прямотой: — у меня есть работа, Кента-кун и я ее делаю. При всем моем уважении к тебе, которого ты еще не заслужил — вот не обязана я тебе все разжевывать и в рот класть. Спроси у кого-нибудь. — и она смотрит мне в глаза. Пристально так смотрит. И даже не улыбается. Видит, что я понял и кивает головой. Улыбка снова возвращается на ее лицо, будто и не уходила никуда.

— А у нас — всего час работы и из них мы уже минут десять как ерундой маемся — жалуется она в пространство.

— Извините — киваю я и склоняюсь над ее тетрадкой: — больше не буду отвлекать от работы. Готов сотрудничать. Просто меня это все… из колеи выбило.

— Да забей — улыбается она и на секунду кажется, что улыбается тепло и искренне. Или так и есть?

— Забей — говорит она: — сестренка Нему сказала, что Кума тебе в ухо ударил, а после такого неудивительно, что ты тормозишь все время.

— Ээ… — я хотел было объяснить, что с головой у меня все в порядке и что я просто такой… и что я не тормоз, а просто все обдумываю, но потом понял, что лучше промолчать. Умнее буду выглядеть, может и примут за него.

— Тебе бы к врачу показаться — говорит она: — если гематома там в черепе, то и пикнуть не успеешь как отвалишься в астрал. Видела я как Кума бьет — голова едва не отрывается.

— Покажусь — соглашаюсь я, не собираясь спрашивать кого именно так вот бьет законопослушный гражданин Ямада-сан, кому он там головы отрывает. Нет никакой мафии и никакого «Медвежьего Круга», это все слухи. И здесь, на шоу — респектабельный бизнесмен предоставит свой клуб для съемок шоу «Токийский айдол», что конечно же поможет этому самому бизнесмену в его исключительно легальном бизнесе. А я — глупая курица.

— Ну вот и хорошо. — Косум изучает меня взглядом: — а пошли-ка на ринг. Мне надо знать, что ты можешь, есть у меня парочка идей… но никаких французских мостиков!

— Это бросок прогибом называется, что за дурацкое название и чем они тебе не нравятся? — бурчу я, в который уже раз за сегодня запрыгивая на ринг.

— Да было у меня как-то раз… — расплывчато говорит Косум и скидывает с себя мастерку и спортивные штаны, не удосужившись пройти в раздевалку. Ее тело с темно-коричневым загаром — все покрыто узлами мышц, рельеф, которого обычно достигают только в пике «сушки», на последних днях подготовки к соревнованиям. Она остается в спортивном топе и коротких шортиках. Приседает и открывает сумку, достает пару перчаток.

— В полсилы — предупреждает она меня: — никаких силовых техник тут мне. Говорят, ты Куме в голову влепил, предупреждаю, я не Кума, я сдерживаться не буду, если ты решишь мне леща прописать. Это не бой, не соревнование, просто размяться, да на тебя посмотреть. Что можешь, какой рисунок боя тебе близок. Оттуда и будем строить …

— Хорошо — говорю я, хлопая перчатками друг о дружку и чувствуя, как этот хлопок отзывается у меня в голове. Хорошо все-таки мне Ямада-сан прописал, до сих пор звенит в ушах.

— Окей — с невероятно милым акцентом говорит Косум: — погнали. — и она обозначает мне лоу-кик в переднюю ногу, тут же добавляя рукой. Вот она, тайская школа бокса. Прямо сесть и зарыдать, настолько это движение классика, прямо визитная карточка боевого искусства. Идет прямо, почти не работает сериями, удары ногами в лоу или в мид, готовность принимать ответные удары туда же, короткие удары руками, в большей степени отвлекая, нежели работая серьезно, мало уклонов, практически нет нырков — и правильно, тут нырнешь вниз и вынырнешь — с коленом в бороде, а после такого уже не встают.

— Правила? — коротко уточняю я, принимая очередной лоу на поднятую в блоке ногу.

— Делай что угодно… — отвечает Косум и тут же поднимает перчатку вверх: — Но! Чтобы вполсилы, малой, я серьезно. У меня съемки сегодня еще, мне на лице синяков не надо. Хотя Нему и оставила тут свой контейнер с дурацким мясом… я не собираюсь с бифштексом на морде тут сидеть, ясно?

— Уж куда более … — отвечаю я, поднимая руки и шагая вперед. Не будет она с мясом на лице сидеть. Нету уже никакого мяса. Уж если что к Соре в руки попало, то пиши пропало, хозяйственная она девушка. И мясо любит.