Говорят, первое впечатление можно произвести только один раз. Сидя на краю ринга и прижимая к лицу кусок мраморной говядины, которая была вырезана из самой лучшей коровы породы Вагю, я мрачно смотрел на то, как девушка в очках мягко выговаривает здоровяку Куме, мягко, но твердо. Отношения между ними были совершенно непонятными — девушка держится всегда немного позади, всегда в его тени, молча исполняет все поручения… а вот сейчас тихим голосом отчитывает его как ребенка.
— Да не бил я сильно … — с тоской говорит Кума, закатывая глаза. Я чувствую, как кусок говядины стоимостью две с половиной тысячи долларов за килограмм — холодит мне глаз. Думаю о том, что у них на шоу участников с фингалами под глазом наверное еще не было. Так что фурор, красота, драма, скандал и синяк под глазом — все, как заказывали. Ууу… Хироши, гадина, вот выберусь отсюда, надаю тебе поджопников, будешь знать… легкие деньги, неделю поживи, чего тебе стоит.
Чего стоит? Встречи с Медведем на ринге, вот чего стоит. Понятно, что Кума не всерьез, понятно, что он бы всерьез бил, так меня бы сейчас на носилках уносили. Но все равно приятного мало, да. Тем более, что как выяснилось — на ринге Кума ведет себя совершенно рефлекторно. Вспоминаю анекдот про боксера-тяжеловеса и тещу. «И тут она тааак открылась!» Вот и у Кумы так же — увидел, что открылось и сразу хук туда с правой. Хорошо, что я и голову повернуть успел и даже корпусом подыграл, но от валяния по рингу это меня не спасло. Хороший хук у господина Кумы. Тут все и закончилось. Помощница Кумы тут же раздавила у меня под носом ампулу с нашатырным спиртом, всучила в руки кусок говядины из контейнера-термоса, что она притащила с собой и инструктировала этот самый кусок к глазу прижать, после чего потащила Куму за руку в угол — разбираться. Отсюда я не слышу, о чем говорят, слышны только периодические взревывания Кумы, но по жестам, позам и контексту примерно ясно — о чем.
— Ладно! — поворачивается Кума ко мне: — понятно с тобой все… готовься тут потихоньку и …
— И все? — спрашиваю я. Кума хмурится. Девушка за его спиной — тоже.
— Тебе уже достаточно, Кента-кун — говорит она: — у тебя голова, наверное, болит…
— Команды не было — говорю я. Смотрю на их недоумевающие лица и поясняю: — не было команды начинать, не были разъяснены правила, не …
— Не было гонга — кивает Кума: — ну тут извини, занесло немного. Да и шлепнул я тебя не несильно, но ты все равно мясо держи. Помогает.
— Если Кума-сан может продолжать тренировку, то я хотел бы принять участие — говорю я: — только если правила мне объяснят, а то я не хотел бы повредить вам… что-нибудь жизненно важное…
Некоторое время царит тишина. Секунду, две, три. За эти несколько секунд я успеваю передумать кучу мыслей — от того, какова средняя продолжительность жизни бедолаг, которые умудрились оскорбить владельца Медвежьего Круга, и до «так и не успел с Мидори-сан… ничего не успел!» Но отступать сейчас было нельзя ни в коем случае. Я мог показаться странным, мог показать невежливым, даже невежественным, но одного я точно не мог сейчас себе позволить. Быть трусом. В том мире, где правит и властвует Кума — есть только две доблести. Смелость и верность. Там не могут терпеть трусов и предателей. И пусть сейчас у этого тела, впечатленного ударом в скулу, подрагивают поджилки, все что мне остается — это повышать ставки и лезть на рожон. Я не знаю почему, но сейчас у меня такое ощущение, что я наконец живу полной, реальной жизнью, вот здесь — сидя на холодном постаменте ринга, прижимая к глазу уже ставшую теплой мраморную говядину знаменитых Вагю, глядя прямо в глаза человеку-горе. Отступить сейчас немыслимо. Нет такой опции. Есть только одна педаль в этой поездке и эта педаль добавляет газу.
— Ты мне нравишься — неожиданно заявляет Кума и тычет мне в грудь своим пальцем, похожим на здоровенную сосиску: — ты мне нравишься. Нему — он поднимает руки и на них снова появляются перчатки.
— Дурак — бросает мне Нему, споро зашнуровывая красную кожу. Я откладываю кусок мраморной говядины на аккуратно постеленный тут же пакет и пожимаю плечами. Мы — мужчины и не все из того, что мы делаем диктуется логикой. Прямо сейчас мне почему-то жутко нужно, чтобы этот здоровяк перестал относиться ко мне свысока, и я знаю только один способ сделать это. Если раньше ситуация была «старший посмотрел на младшего и мене текел, фарес — ты был осмотрен и признан недостойным», то сейчас это уже «младший ведет себе дерзко и старший проучит его». И если мой язык выписал чек на сумму больше, чем может позволить себе моя челюсть — то это просто останется эпизодом недостойного поведения младшего.
Я запрыгиваю на ринг. Разминаюсь, покачиваю головой, оценивая степень повреждения. Все-таки голова — сложный конструкт и если лбом можно гвозди забивать и ничего тебе не будет, то удар сбоку, в скулу — очень неприятен. Смотрю на Куму, тот оперся на канаты и смотрит в мою сторону. Демонстративно ждет, когда я буду готов, чтобы потом не было «я снова не слышал гонг» и «мне не разъяснили правила». Кстати о правилах.
— Кума-сан, прошу прощения, но я бы хотел узнать о правилах и рамках поединка — обращаюсь я к нему. Он задумчиво чешет подбородок перчаткой.
— Просто попытайся сделать мне больно, малыш — отвечает он: — любыми способами. В свою очередь я обещаю, что буду действовать только одной рукой. Вот этой — он поднимает левую руку, больше похожую на кусок толстого, узловатого бревна, которое засунули в рубашку, закатали рукав, а на торец с одной стороны напялили перчатку.
— А за временем и прочим пусть Нему следит — кивает он на девушку, которая наклонилась у ринга, что-то делая. Ах, да, она заворачивает кусок мяса в пластик и кладет в термос-контейнер. В таком вот термосе медики перевозят органы на трансплантацию.
— Нему? — повышает голос Кума, и та выпрямляется, находит нас взглядом и поправляет очки, застегивает пуговицу на пиджаке, хватается за канат и встает на постамент ринга, но за канатами.
— Я поняла — говорит она: — Кенте-куну разрешено все, Кума-сан действует только левой рукой. Три раунда по две минуты, засчитываются все удары и приемы в случае подсчета очков… ну или … пожалуйста, мастер Кума… у нас контракт со студией!
— Не ной — коротко бросает Кума и крутит своей бычьей шеей: — не убью я его. До сих пор не убил же?
— Ох… как скажете, мастер Кума. Участники готовы? — Нему дожидается моего кивка, смотрит на наручные часы и взмахивает рукой: — Хаджимэ!
Кума неспешно выходит из своего угла и проходит в центр ринга, протягивая мне перчатку вытянутой рукой. В ответ я протягиваю руку и приветственно тыкаю своей перчаткой — в знак признания бойца, напротив. Я уже понял, что Кума у нас больше западник, местные таких называют «потерявшими свою японскость», дескать и в речи у них сплошь английские слова и одеваются не так и ведут себя как гайдзины и вообще.
Левый джеб! Отхожу назад и в сторону. Кума выкинул руку, не прилагая особых усилий, не работая на силу или скорость — так, едва-едва. Разведка боем или даже способ скоротать время и раздергать соперника. В нашем случае — скорее скоротать время, не давая мне собраться с мыслями. Именно с мыслями, при прочих равных мозг в поединке работает на пределе своих возможностей.
В ответ пробиваю два быстрых удара, которые вязнут в защите Кумы — несмотря на все это «делай что хочешь, малыш, ты не сможешь повредить мне» — он весьма грамотно действует в защите, не пренебрегает блоками и подставками. Конечно, не уворачивается и не отходит назад, но это ему и не нужно, он — давит.
Отпрыгиваю в сторону, не давая ему прижать меня к канатам, где ближний бой и верная смерть… по крайней мере моральная. Закручиваю спираль вокруг него. Какие у меня есть преимущества? Да, у меня есть преимущества. Должны быть. Как говаривал мой тренер — если ты высокий и у тебя длинные руки — это твое преимущество. Если ты короткий и у тебя короткие руки — это тоже твое преимущество. Все — твое преимущество, надо только знать, как это реализовать. Дано — я маленький, рост у меня ниже, дохлый — мышечной массы в сравнении с Кумой у меня и нет вовсе, данные на уровне математической погрешности, и все что у меня есть — это былой опыт и конечно же эффект неожиданности. Потому что мой соперник прямо сейчас меня явно недооценивает. Надо отдать должное Куме — он относится ко мне, мягко говоря без пиетета, но не дает это понять, он не опускает демонстративно руки, не поворачивается спиной, не говорит ничего вызывающего, короче — не ведет себя как Купер, который поймал звезду с полпинка и задрал нос. Нет, на ринге Кума очень корректен и ведет себя так, словно мы с ним равные. Но этот только внешнее. И, хотя я благодарен ему за то, что он уважительно относится к моему эго, все равно он недооценивает меня. Об этом говорят мелкие детали… то, как он бросает взгляд на Нему, которая отсчитывает время, как он двигается — немного медленней чем может, как он поднимает перчатку, чтобы почесать нос, перекрывая себе обзор…
