— Нет! Это не так… — говорит она, но когда ее тело так прижато к моему — соврать о таком невозможно, дрожь ее тела передается и мне.

— Ты обожаешь просчитывать людей и думаешь, что ты — самая умная, верно, Ю-тян? — наматываю волосы на кулак и тяну. Тихий стон и трепет тела как натянутой струны. Что же, понятно, было предсказуемо, Ю-тян у нас на самом деле хочет быть нижней, но вот позволить себе не может. Схожая ситуация и у меня — тоже не могу позволить себе выплеснуть свое желание доминировать, в современном обществе это не поощряется. Но вот в постельных играх — можно, только если договоритесь о правилах безопасности и не придушите друг друга на первом свидании.

— Нет! Не надо! — кричит Юрико, вырываясь. И если бы я не знал на что она способна, не видел ее способности как бойца — я бы мог и поверить. И, конечно — отпустил бы. Но я видел как она может двигаться, знаю, что элементарные вещи из разряда «как освободится от захвата за волосы и вбить нападающему кадык в позвоночник» — она знает на уровне рефлексов. А значит она играет. Хорош так играет, во весь рост. Сам Константин Сергеевич бы только в ладоши похлопал… талант же.

— На самом деле ты же хочешь этого — говорю я стереотипную фразу из хентайной манги. Вот ничего другого на ум не пришло, честно. Надо расширять свой фразеологический багаж, а то что такое в самом деле.

— Нет! Отпусти! Нет! — в какой-то момент она изгибается назад, да так сильно, что…

— Кхм… — кашляю я и опускаю глаза вниз. Юрико в свою очередь открывает глаза и смотрит вниз.

— Ээ… извини, случайно вышло — говорю я: — мне вынуть?

— Ну… теперь чего уж. — говорит Юрико и пожимает плечами: — Станиславский бы одобрил…

Вышла из раздевалки Юрико как и планировала — с большой помпой. Она не стала натягивать спортивку или там футболку, нет. Она принесла с собой простыню. Завернулась в нее, да так, что половину Юрико было видно, выбежала в коридор, покрасневшая и покрытая капельками воды и пота, увидела всех наших сплетниц на табуреточках, всплеснула руками, закрыла лицо и убежала по коридору, оставив меня расхлебывать последствия. Сыграла так сказать в катарсис и глубокую душевную травму. Конечно, босая девушка в одной простыне с раскрасневшимся лицом бежить по коридору, пряча лицо в ладонях, сгорая от стыда — это сильный образ. «Графиня изменившимся лицом бежит пруду.»

В коридоре же царило глубокое молчание. Учитывая, какие тут тонкие перегородки, я представил, как тут все было слышно и поежился. Эффект, наверное, убойный. Девушки как один — все красные, глаза отводят и от меня и друг от дружки. Устроили мы тут с Юрико Варфоломеевскую Ночь. Впрочем, настроение у меня было очень хорошее, омрачало его только то, что ужин уже прошел, а до завтрака еще далеко. Потратил тут калории, понимаешь, работал во славу родины и помощи людям.

— Добрый вечер! — здороваюсь я со всеми, прерывая неловкое молчание: — душ свободен! Прошу прощения, что занял его так надолго…

— Н-ничего. Я сегодня все равно мыться не хотела — отмораживается Эйка-тян: — лучше так похожу, правда, девчата?

— Я после такого туда в жизни не зайду. — прямолинейно рубит Дездемона: — вы слышали? Бедная Юрико!

— Пожалуй я тоже воздержусь — кивает Сора: — там наверное … гормоны какие-то. В душевой этой.

— Над нами ставят психологический эксперимент — говорит Кимико: — они на нас испытывают супер феромоны! Сперва Кенте впрыснули и он тоже — всего лишь жертва экспериментов, учитывая то, что он с Ямадой-саном переспал!

— Что за бред ты несешь! — вскидывается Сора: — откуда у тебя такая чушь на уме?!

— Мне Нобуо рассказал! А ему… ты же и сказала!

— В любом случае — душ свободен. Я на кухню пойду — что-то кушать охота. Кто со мной? Никого? Ну ладно — и я иду на кухню. На кухне за столом сидит Мико в своем обычном мальчишеском наряде. Видя меня краснеет и начинает суетиться, не зная, куда руки девать. Она отодвигает от себя керамический чайник, потом — чашку, спохватывается и придвигает чашку вновь, проливает чай, чертыхается вполголоса, тянется за тряпкой и толкает стол, привстав. Опускается на стул и заливается краской. Вот нипочем не скажешь что та же самая девушка, что меня в душевой подкараулила — и куда вся смелость подевалась?

— Мико! — говорю я и она вздрагивает: — как раз хотел с тобой поговорить. Что с тобой? Я что-то не так сделал?

— … — она опускает голову.

— Что? Извини я не расслышал. — и вправду, разобрать то, что она там бормочет себе под нос — невозможно.

— Нет… — тихо отвечает она наконец. Ну, начало положено.

— Ты твердо решила завтра с проекта уходить? — спрашиваю я, переводя разговор на нейтральную тему. Может так у нас общение какое-никакое состоится.

— … да — отвечает Мико, опустив голову вниз и внимательно разглядывая скатерть.

— Ну… хорошо. — откликаюсь я. Разговора не получается. Через некоторое время Мико встает, кланяется и уходит. Мда. Классный из меня переговорщик, что сказать. Прямо Харви Спектер. Завтра Мико от нас уходит, а я так с ней и не поговорил по-человечески.

— Сидишь? — на кухне появляется Сора: — как у вас с Юрико все прошло?

— Как будто не слышала … — ворчу я, наливая себе чаю: — попьешь чай со мной?

— Да Юрико заперлась в комнате и не открывает — говорит Сора: — вот и беспокоюсь.

— Все с ней нормально — говорить открытым текстом я не могу, да и Сора не моет, обходимся экивоками. То, что с Юрико все нормально, а чувствует она себя просто отлично — в этом я уверен. Прямо на сто процентов.

— Понятно… — тянет Сора: — а то девчонки боятся теперь на кухню заходить, пока ты тут. Вдруг, говорят, сработает эта твоя штука прямо на кухне, а тут запись идет. Потом будут продаваться диски «Лучшие коитусы 10-го сезона Токийского айдола! Без цензуры!», и куча народу на твою жопу смотреть будет.

— Таки пускай смотрят — пожимаю плечами я: — мне от народа скрывать нечего. И стыдится особенно тоже нечего. Все как у других. Вот был бы у меня…

— Хорошо тебе… — вздыхает Сора: -а у меня родители на уши встали, как последняя серия вышла… с нашим поединком в зале. Папа говорит, что я репутацию додзе под угрозу поставила и чтобы домой собиралась. А я наоборот — собиралась всех спасти!

— А чего молчала? — спрашиваю я: — щас чего-нибудь придумаем. Есть у меня парочка мыслей — сразу же. — в голове быстро проигрывается комбинация с участием Кумы и его коллектива боевых акробатов. Есть мысли, есть, работает соображалка, что радует. А то в связи с выбросами гормонов как будто отупел тут совсем.

— Да что тут придумаешь… — вздыхает Сора, но я округляю глаза и посылаю невербальный сигнал, мол потом. Она замолкает и в ее глазах загорается интерес.

— Я с Косум поговорю… но все равно это только на следующей неделе. Завтра уже шоу и голосование и все дела. Насыщенный день.

— Да. — кивает Сора: — тогда… до завтра.

Уже в своей комнате, лежа на кровати и наблюдая за возведенным Мико палантином над ее полкой — я вставил наушники в уши и включил голосовое послание от Натсуми.

— Привет, привет, Кента. Извини, сегодня без церемоний — звучит голос Королевы Улья у меня в голове: — тут опять у нас интересные факты подъехали. Там с тобой рядышком некая Юрико ошивается, верно? Так вот, никакая она не Юрико, а вовсе даже Арису… но это не так важно, как ее фамилия. Потому что фамилия у нее Казутсуги. Ни о чем не говорит? Вот прямо отсюда вижу как ты глаза пучишь и головой качаешь, Кента-кун. Потому что газеты надо читать. Внимательно. Пусть и старые. Не помнишь такие штуки как «Божественные деньги»? Сейчас, я тебе зачитаю… Вот, Казутсуги Нами основатель и создатель компании «Эл энд Джи», … так, пропускаю… ага — вот — … и тогда Казутсуги превратил свою компанию в финансовую пирамиду. Для этого даже изобрел собственную квазивалюту «Энтен» — «божественные деньги». Люди, которые вносили 100 000 иен и более, получали такую же сумму в «Энтен» через свои мобильные телефоны и могли использовать их для покупки товаров на интернет-сайтах. Но главное, Нами обещал им, что они будут получать дивиденды в размере 9% каждые три месяца на каждый миллион иен инвестиций. 36% годовых — просто запредельные суммы! — Натсуми прерывается и делает глоток то ли воды, то ли чая — я слышу, как она пьет.