Новый владелец Патрикеев сразу же стал очень активно приспосабливать первый этаж под магазины. Для этого оконные проемы на фасаде были переделаны в двери (ранее входы в дом существовали только со стороны двора). При Патрикееве комнаты второго этажа были отделаны с поистине купеческой роскошью. К счастью, планировка пушкинской квартиры осталась неизменной.

В 1878 году Патрикеев временно предоставил свой дом для детского приюта. В связи с этим нежилой подвал был приспособлен под кухню. В том же году Патрикеев представил в Московскую городскую управу проект двухэтажного каменного жилого здания (архитектор К. Ф. Буасе). К 1880 году строительство его было закончено. Дом этот в глубине двора стоит и сейчас.

Патрикеевы владели арбатской усадьбой много лет. Второй этаж главного дома они - как когда-то Хитрово - часто отдавали внаем. Несколько лет назад мы были крайне удивлены и обрадованы: одна из потомков П. И. Чайковского, К- Ю. Давыдова, сообщила нам, что с осени 1884 по май 1885 года пушкинскую квартиру снимал брат композитора Анатолий Ильич Чайковский с женой Прасковьей Владимировной. Петр Ильич, наезжая в Москву из села Майданова Клинского уезда, где он снимал дачу, был частым гостем арбатского дома. Приводим несколько отрывков из писем великого композитора 1885 года:

2 января, Москва, М. И. Чайковскому: «Новый год встречал я у Толи при большом обществе».

14 февраля, Майданово, А. И. и П. В. Чайковским: «Толя-миля и Паня-миля! Простите, я вас надую, т. е. не приеду в субботу… Я приеду в четверг и останусь три дня в Москве и остановлюсь у вас».

18 февраля, Майданово, П. И. Юргенсону: «Спасибо, голубчик, за предложение остановиться у тебя, но на сей раз еще не воспользуюсь, ибо обещал Анатолию у него остановиться».

25 февраля, Майданово, М. И. Чайковскому: «Только что возвратился из Москвы, где провел четверо суток не особенно неприятно… Довольно много сидел дома, т. е. у Толи».

26 апреля, Майданово, Л. В. Давыдову: «Вчера у Толи я праздновал свое 45-летие».

28 апреля, Майданово, Н. Ф. фон Мекк: «…начиная с 10-го числа (мая. - Авт.) буду почти безвыездно в Москве… Адрес брата: Арбат, близ Денежного переулка, дом Патрикеева».

18 ноября, Майданово, П. В. Чайковской: «Проезжая по Арбату и видя освещенные окна вашей прошлогодней квартиры, я ощущал стеснение в груди и боль в сердце».

Это чудесное совпадение, это соприкосновение - в разном времени, но в одном месте - двух вечно дорогих нам имен, двух русских гениев воспринимается сейчас как символ. И еще одно: Пушкин провел счастливые дни на арбатской квартире. И Чайковскому, по-видимому, было там тепло и уютно; недаром смотрит он на окна уже оставленного дома с волнением и грустью…

С 1904 года домом владел Павел Петрович Патрикеев, купец-краснорядец, имевший лавку в Верхних торговых рядах.

Во время работы над созданием музея мы познакомились с человеком, который с 1904 по 1916 год жил в арбатском доме. Б. Ф. Ралль рассказывал нам, как его десятилетним мальчиком привезли в Москву из родной его Тамбовской губернии и определили в частный пансион для дворянских детей, который размещался во флигеле у Патрикеева. Пансион содержали Смирновы. Борис Федорович хорошо помнил, как они говорили детям о том, что в доме этом жил Пушкин. Ралль вспоминал: «В основном дом использовался как доходный, и в нем жили жильцы как на первом этаже основного дома, так и в двухэтажном пристроенном флигеле. Флигель и основной дом имели общий фасад. Справа от фасада дома были ворота, через которые входили и въезжали во двор. Во дворе была конюшня, каретный сарай. Вход во флигель был со стороны двора. Вход в квартиру самого владельца дома П. П. Патрикеева на второй этаж был в виде наружной железной двухмаршевой лестницы».

После Великой Октябрьской революции дом переходит в ведомство муниципального фонда, оба его этажа отводятся под жилье. Начинается новый этап в жизни старинного здания: оно превращается в обычный московский дом с густонаселенными коммунальными квартирами. Однако на самом пороге этого нового своего существования арбатский особняк вновь переживает короткий взлет.

В 1921 году здесь, тоже на втором этаже, несколько месяцев работает Окружной самодеятельный театр Красной Армии (ОСТКА). Этот театральный коллектив возник в 1919 году в Рязани. Осенью 1920 года он переезжает в Москву. Программа молодого революционного театра была авангардистской, ультралевой. Его руководитель, театральный деятель В. Л. Жемчужный, ратуя «за обновление обветшалых форм академического искусства», провозгласил - совершенно в духе времени, - что «старый репертуар, Островский, в частности, не может помочь. Революцию в театре нужно начинать не с этого». Мечтой режиссера была романтическая революционная драма. Экспериментаторские устремления театра, поиски новых сценических форм поддерживал А. В. Луначарский. В художественный совет ОСТКА вошли В. В. Маяковский, В. Э. Мейерхольд, В. Л. Жемчужный.

Долгое время труппа не имела ни постоянной сцены, ни постоянного жилья. «Кое-как разместившись в холодной и голодной Москве 1920 года, - читаем в статье А. Гришиной об этом коллективе (Театральная жизнь, 1987, № 4), - студийцы стали искать помещение для своего театра… В конце года ОСТКА обосновался в доме № 53 по Арбату, где жили, играли и учились актеры, режиссеры, педагоги и все работники первого самодеятельного театра Красной Армии…»

Сначала театр задумал поставить ни больше ни меньше как «коллективное действо на тему борьбы и победы труда». Сценарий был написан актерами-красногвардейцами. Литературную обработку его поручили Маяковскому. Однако поэту туманно-символистский замысел этот не понравился.

Тогда решили «в порядке учебной программы» поставить комедию драматурга XVIII века Я. Б. Княжнина «Сбитенщик». Спектакль, вышедший летом 1921 года, назывался «Продавец сбитня (забавное представление в 3-х действиях и 7-ми картинах…)».

Среди актеров самодеятельного театра выделялся совсем молодой Эраст Гарин - впоследствии один из оригинальнейших наших мастеров. В своей книге «С Мейерхольдом» (М., 1974) он вспоминает об этом времени: «В доме 53 по Арбату, в котором жил А. С. Пушкин после женитьбы (об этом мы тогда еще не знали), был оборудован чистый и уютный зал мест на 250. В этом зале и состоялось первое представление «Сбитенщика». «Вид у сцены, - продолжает Гарин, - был очень «богатый» и торжественный. Удалось добыть несколько мешков ситцевого лоскута. Весь женский состав принялся нашивать по указаниям художников эти лоскуты на мешковину. Задник представлял собою две арки, многоцветные стены были похожи на крестьянские лоскутные одеяла, занавесы в арках занимали буквы, нашитые из лоскутов другого цвета. «Театр Петрушки» - было написано на них. Порталы украшены разноцветными листами бумаги. На порталах огромные бумажные фонари».

На одно из первых представлений «Сбитенщика» пришел - к ужасу и восторгу молодых актеров - В. Э. Мейерхольд, которому этот спектакль в стиле народного балагана очень понравился. Понравился ему и худой, странный, эксцентрический юноша, игравший отставного офицера Болтая. «Надо учиться», - внушительно заметил ему мастер. Через несколько лет Э. П. Гарин занял ведущее место в Театре Мейерхольда.

Одобрил спектакль и Маяковский. Он даже написал о нем рецензию для журнала «Вестник театра»: «…представление смотрится с неослабевающим интересом, оно рождено на радости, радостно играется, и эта радость передается зрителю».

Кроме «Сбитенщика» театр ставил «живые газеты» - маленькие сценки на злободневные темы.

Осенью 1921 года ОСТКА расформировали. Кончалась гражданская война, шла демобилизация красноармейцев. Были демобилизованы и актеры самодеятельного театра Красной Армии. Гарин пишет: «И вот все собрались в зрительном зале нашего театра на Арбате. В зале, к которому так привыкли, так его полюбили. Все сделано в нем своими руками. Расселись вдоль стен, как на похоронах. Прочитали приказ. Да, театр расформировывается… После прочтения приказа - пауза. У некоторых на глазах слезы». «Сцену, на которой мы играли, стали быстро ломать, новые жильцы переделывали ее на комнаты для жилья».