Для сердца русского слилось!

Как много в нем отозвалось!

А. С. Пушкин. Евгений Онегин

Первый, вводный зал нижнего этажа посвящен архитектурному облику Москвы, городскому быту первой трети XIX века. Войдя сюда с современного Арбата, посетитель сразу попадает в атмосферу пушкинского времени. Со всех сторон его окружают изображения старой столицы на гравюрах и литографиях, многим из которых более 150 лет.

Эмоциональным камертоном к залу стали стремительные строки из «Евгения Онегина». Из неожиданных, острых, порой озорных пушкинских сопоставлений возникает образ огромного древнего города, с парадоксами его архитектуры, с вечно движущейся шумной уличной толпой:

…вот уж по Тверской

Возок несется чрез ухабы.

Мелькают мимо будки, бабы,

Мальчишки, лавки, фонари,

Дворцы, сады, монастыри,

Бухарцы, сани, огороды,

Купцы, лачужки, мужики,

Бульвары, башни, казаки,

Аптеки, магазины моды,

Балконы, львы на воротах

И стаи галок на крестах.

Экспозицию открывают изображения Москвы, искусно гравированные разными мастерами по оригиналам французского художника Жерара Делабарта, жившего в России с 1787 по 1810 год. Серия московских видов из 12 гравюр по оригиналам Делабарта, изданная в 1799 году (в год рождения Пушкина), стала широко известна в России и в Европе. Увлеченный «северной экзотикой», Делабарт с равным искусством передал красоты древней, складывавшейся веками архитектуры и своеобразие патриархального быта Москвы. Его пейзажи густо заселены народом. Тут и оживленный торг, и колодники, просящие подаяния, и дамы, беседующие с кавалерами, и веселые сценки народных русских забав, и едущие экипажи, возы, телеги…

Грандиозная панорама города с величественными храмами и привольно раскинувшимся Замоскворечьем открывается с балконов Кремлевского дворца. Рядом с великолепными чертогами («Пашков дом») - покосившиеся заборы, амбары, сарайчики на набережной Москвы-реки, в виду Кремля. Такова Москва пушкинского детства.

В 1826 году Пушкин увидел родной город совсем иным - и свидание это было радостным:

Ах, братцы! как я был доволен,

Когда церквей и колоколен,

Садов, чертогов полукруг

Открылся предо мною вдруг!

Возрожденная из пепла, отстроившаяся после пожара 1812 года, европейски элегантная, оживленная Москва представлена в двух сериях литографий, сделанных в 1825 году по оригиналам французского мастера Огюста Кадоля, работавшего в Москве в 1820-х годах. С интересом узнают современные москвичи на этих нарядных листах старинные постройки, дошедшие до наших дней: Петровский замок (ныне Военно-воздушная инженерная академия им. Н. Е. Жуковского); классически строгое здание Шереметевского странноприимного дома на Сухаревской площади (сейчас городской Институт скорой помощи им. Н. В. Склифосовского); узнают Александровский сад, тогда еще совсем недавно насаженный.

Интересен «План столичного города Москвы» (раскрашенная гравюра А. А. Афанасьева, 1825 г.). Карту города обрамляют 14 изображений замечательных архитектурных сооружений и ансамблей - университет, Сухарева башня, только что отстроенный заново Большой театр и др. Эти небольшие гравюры составили особую серию видов Москвы 1820-х годов, которые часто воспроизводились в путеводителях, в журналах и отдельными оттисками.

С Москвой 1830-х годов знакомят литографии, исполненные по оригиналам немецкого живописца Эдуарда Гертнера, который жил в России в 1837 - 1839 годах. Их отличают некоторая суховатость, почти петербургская сдержанная строгость и в то же время большая топографическая конкретность. Особенно красив и интересен своим необычным ракурсом «Вид на Кремль из-под арки Каменного моста». Лиричен лист, запечатлевший обновленную, очищенную от торговых лавок, просторную Красную площадь с памятником Минину и Пожарскому (установлен в 1818 году).

…Москва премилая старушка.

Разнообразной и живой

Она пленяет пестротой,

Старинной роскошью, пирами,

Невестами, колоколами,

Забавной, легкой суетой…

«Всеволожскому», 1819

Представить всю эту яркую пестроту московского городского быта, услышать многоголосье базаров, веселый шум народных гуляний, выкрики уличных торговцев, французский лепет разряженных модниц и щеголеватых франтов позволяет множество ярких, темпераментных жанровых картинок, находящихся в зале. Тут московские харчевни и бега, менялы и извозчики, водовозы и продавцы сбитня, трубочисты, дворники, крестьяне, лотошники и целая галерея модных картинок из журналов 1820 - 1830-х годов.

Московский городской пейзаж проходит через все залы экспозиции первого этажа.

Москва доныне центр нашего просвещения…

А. С. Пушкин. Торжество дружбы…

Материалы трех последующих залов (II - IV) рассказывают о многообразных глубинных связях Пушкина с культурой Москвы. «Ученость, любовь к искусству и таланты неоспоримо на стороне Москвы», - писал поэт, настаивая на преимуществе московского просвещения, более свободного, независимого, не лишенного даже некоторой доли провинциального фрондерства, более оригинального по сравнению с официальной культурой Петербурга. В старой столице Пушкин чувствовал себя вольнее, уютнее; здесь встречал он искреннее, заинтересованное внимание. Его трогало широкое, открытое гостеприимство «старушки» Москвы.

Экспозиция второго зала весьма насыщенна. Она посвящена театральной, музыкальной, художественной жизни города 1820 - 1830-х годов, дружеским и светским связям Пушкина с москвичами.

Особое место в духовной жизни «отставной столицы» занимал театр. В городе одновременно существовали казенная императорская сцена и многочисленные частные, любительские, крепостные театры. Самый быт москвичей был пронизан театрализацией. Маскарады, балы, гулянья, живые картины, домашнее музицирование - все превращалось в своеобразные спектакли.

С юных лет «почетный гражданин кулис», Пушкин великолепно ощущал праздник театра.

Театр уж полон; ложи блещут; Партер и кресла, все кипит; В райке нетерпеливо плещут, И, взвившись, занавес шумит.

Эту праздничную атмосферу передает одна из красивейших литографий О. Кадоля, запечатлевшая сверкающий огнями Большой театр, недавно отстроенную нарядную Театральную площадь, оживленный разъезд зрителей.

Приезжая в Москву, Пушкин не упускал возможности побывать на спектаклях. Недаром первое появление поэта перед московской публикой после возвращения его из ссылки связано с театром. На четвертый день после приезда из Михайловского, 12 сентября 1826 года, поэт присутствовал в Большом театре на представлении комедии А. А. Шаховского «Аристофан». По воспоминаниям современника, едва Пушкин вошел в партер, «мгновенно пронесся по всему театру говор, повторявший его имя: все взоры, все внимание обратилось на него».

Роль Аристофана в спектакле исполнял любимец москвичей романтический трагик П. С. Мочалов. Пушкин был знаком с ним, как и со многими другими актерами, драматургами, театральными деятелями, композиторами, музыкантами Москвы: Д. Т. Ленским, Н. В. Лавровым, П. Н. Араповым, Е. В. Апраксиной, А. А. Алябьевым, А. Л. Гурилевым. Особенно близко сошелся Пушкин с М. С. Щепкиным. Поэт встречался с ним у П. В. Нащокина, слушал его рассказы, убеждал писать мемуары и своей рукой начал «Записки актера Щепкина».

Портреты людей московской сцены - знакомцев Пушкина - экспонируются в зале. Среди многочисленных театральных материалов, помещенных в экспозиции, хочется назвать те, которые представляют особую музейную ценность. Вот акварель 1810-х годов, изображающая директора императорских театров, всем в Москве известного Ф. Ф. Кокошкина. Художник запечатлел увлекающегося Кокошкина в комически аффектированной позе - в тот момент, когда он обучает высокому мастерству декламации молодых актрис.