Немудрено, что пацаны не приглашали своих лучших половинок на трени. Мы же хоккеисты, будто животные. Стоило в нашей стае появится «самке», как тотчас же кидались на нее, как на кусок мяса.

Проходя мимо катка, вдруг остановился. После откинул глупую мысль из головы и прошел мимо, но затем вернулся, зашел и забрал то что, собственно говоря, мне и принесли! Торт служил напоминанием о малой, когда я шел на парковку. Он будто нарочно мозолил мне глаза, напоминая какой козлиной я был.

Какого хрена она вообще приперлась?! Сидела бы дома с этим хмырем и чаи гоняла. Нет же! Нам же нужно было благородство свое проявить! Показать, мол какой Морозов гад, а она какая прелесть!

Руки сильнее сжались вокруг руля.

Нужно выкинуть эту фигню из своей головы, подумал я, а затем принялся листать контакты в телефоне.

Зайка, Солнышко, Киса, Киса 2, Котенок, — кто вообще все эти бабы?! Набрал наобум, но тут же скинул и отбросил телефон. И желания никакого. Уже чертову неделю никого желания!

Такое впечатление, что нижняя и значительная часть меня дала сбой. Не по нраву нам нынче стали зайки! Нам подавай ту от которой крышу сносит, от которой неприятностей больше, чем в ней килограмм! И зачем я только вызвался ей помочь с тем балконом?! Приперся к ней, как лопух! Думал, что-то стряслось. Ну, ей богу, опять вляпалась во что-то, а нет… Она у нас просто друга ужином кормила! Моим ужином, который должен был быть для меня!

Дом встретил меня пустотой. Ни ароматных запахов, ни тихого барахления телевизора, ни единого признака жизни. Тишина и спокойствие всегда царили в моей исконно мужской берлоге. Холостяк, определенно про меня. Но отчего-то этим вечером мне не хотелось гнать в клуб склеивать очередных баб, да и на хату завалится кому-то с кальяном желания тоже не имелось.

Как некстати, вспомнилась уютная квартира Цветковой. Вот, где точно царил уют и жизнь. Даже небольшая кухонька, что была вдвое, а то и втрое, меньше моей казалась живой. В то утро, когда я пожалуй впервые проснулся без желания собрать свои манатки и умотать, мне показалось, что предметы вдруг ожили, как в той сказке про Чудовище.

Варя столь увлеченно готовила, что не заметила, как я стоял, будто завороженный, и пялился на нее. Некоторые девушки готовили мне завтрак, некоторые заказывали, но ни одна из них не делала это с таким воодушевлением.

Представив, что сейчас кто-то другой мог наслаждаться теми же видами, отставил чай, который пил доселе, и потопал спать, от греха подальше. Утром вечером мудренее…

Утром, как я того ожидал, легче не стало. Бег не помог остудить голову, отчего-то вспомнилось, как Варя, несчастье ходячее, подвернула ногу. Клянусь, эта девушка преследовала меня. Её глаза наполненные обидой даже снились мне!

— Черт! — свернув с тропы, чертыхнулся.

Пора было заканчивать с этими муками совести. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, побежал домой, где в мгновения ока сходил в душ, переоделся и направился в дом, в котором меня не ждали и где мне больше не рады.

Однако остановившись напротив ее квартиры, встал, как вкопанный. Цветы в руке, что купил по дороге, показались неуместными. Впрочем, не так уж часто мне приходилось извиняться. Скорее, это событие века.

— Илюшенька! Ты ли это? — прервала мои терзания баб Маруся, которая с сумками поднималась на этаж.

— Я, — кивнул головой. — Давайте вам помогу, — забирая сумки у старушки из рук, произнес.

Она благодарно просияла, что-то лепеча про то, какой я славный юноша. Однако, я не был славным. Разве хорошие парни заставляли девушек плакать?!

— А ты к Варьке?! Ой, хвала господу! А то я думала-гадала, что ж хахаль этот деревенский тут трется! Душегуб проклятый! Говорю ему, выключи свою тарантайку, так нет же! Ласточка его прогревается! Тьфу ты! Понакупают металлолома, покоя не сыщешь! Как не колымага его, так в квартире чем-то гупает! Бах-бах-бах! Совести нету! Хорошо, что уехал! Не то бы точно, окаянный, на тот свет отправил!

— А давно уехал?

— Дак вчера, милок! Еще с с утра.

Бабулька была находка для шпиона. Выдала все, как на духу. Поставив пакеты на пол в коридоре, поблагодарил старуху, клятвенно заверил, что всенепременно заскочу на пирожочки, а после, не давая шанса себе передумать, вышел и решительно нажал на звонок.

Нихрена! И не таких обламывали! Свалил и скатертью дорожка! А Илюха Мороз так просто в сторонке стоять и наблюдать не будет! Кто первый встал, как говорится, того и тапки! Зачем мне, собственно говоря, эти «тапки» были нужны, я, разумеется, ни сном ни духом, но чуйка, мать ее, сказала «надо»!

За дверью слышалась какая-то возня, а после она открылась.

— Да! — крикнула Варька, смотря назад. — Эти! Которые в сум… — повернув голову надо мне, проглотила последний слог.

Глаза размером с блюдца, вылупились на меня, как на восьмое чудо света. Лестно, конечно, однако я здесь не за этим.

— Привет, — обворожительно улыбнулся, между тем приподнимая букет цветов.

Сделав шаг назад, Цветкова хотела уже было захлопнуть дверь, и это прямо перед моим носом, но я, спохватившись, выставил руку и дернул дверь обратно.

— Чего тебе? — кисло пробормотала, складывая руки на груди в оборонительной позиции.

— Мне — тебя, — вытягивая руки с букетом вперед, заявил.

Гордо хмыкнув, Цветочек приподняла скептически бровь и отрезала:

— Молодой человек, будьте столь любезны, не беспокойте меня по пустякам. Мне, знаете ли, некогда. Торты пеку для всех, — едко выплюнула, тем самым пристыдив меня.

— Малая, — начал неуверенно, но встретил её жесткий смешок.

— Не утруждайся, Морозов, больше тебя беспокоить не буду, — и вновь хотела захлопнуть дверь, но, будь я проклят, если ей позволю!

Уверенно шагнул вперед, отчего она попятилась назад, как нахохленная кошка. Бочком-бочком и хотела удрать, но я перехватил ее, прижав к себе.

— Варька, прости! — прошептал, проникновенно заглядывая в её обиженные омуты. — Что-то в голову прилетело…

— Ну да, — фыркнула, выворачиваясь из моих рук, — там много места для приземления.

— Варь, прости меня. Погорячился, — пропустил ее колкость мимо ушей.

— Мне ваши извинения, милейший, ни к уму ни к сердцу!

— Варь…

— Ля, ты шо! — произнес кто-то сбоку. — Варька, я тут с мамкой значит батрачу, а ты с женихами милуешься!

— Пап, — забегали испуганно очи Цветочка.

Папа?!

Сглотнул, в горле пересохло, а ногой хотелось ступить за порог и бежать покуда не окажусь там, где и с собаками не сыщут. Однако, вспомнив, по какой причине тут стоял, я расправил плечи и смело взглянул на мужика.

— Это не мой жених… Ты все не так понял, — неуверенно тоненьким голоском мямлила малая, то и дело зыркая на меня, а потом психанула. — Ну что ты стоишь! Илья, скажи уже что-нибудь!

— Кхм, — откашлялся и протянул руку, — Илья!

Мужик по отцовски прищурился, просканировав меня взглядом, после покивал сам себе головой и изрек:

— Андрей Александрович. Будем знакомы!

— Варька, вы где с отцом запропастились? — вышла из кухни женщина поразительно похожая на Варю. Словно под копирку, только старше.

— Ой, — оступилась она, увидев меня. — Варюша, у нас гости? А чего ж ты не сказала, я бы на стол накрыла, — начала было тарахтеть женщина.

— Мам, гости, — с особой интонацией проскрежетала, — уже уходят.

— Варвара! Что за хамство?! Юноша, вы спешите? Не хотите чая?

— Знаете, — обаятельно улыбнулся, — не откажусь! Простите, как вас…

— Ох, голова пустая, Ольга Николаевна, — протянула руку, которую я тотчас же поцеловал.

— Ну, что ж, тогда милости прошу к нашему шалашу! — хлопнул в ладоши Саныч и потопал на кухню.

— Ты что творишь? — прошипела Цветкова, как только я намылился вслед за Ольгой Николаевной.

— Знакомлюсь с родителями, — ухмыльнулся, подмигнул и пихнул букет в руки.

Варя