Батюшки, сейчас начнется…

Секунда и девушка ревет. Нос опух, глаза покраснели, ядовитая слюна брызжет, будто пыталась ужалить этого Морозова, а тому хоть бы хны! Стоял себе и стоял, даже с товарищем переговаривался. Совсем что ли кармы не боялся?! Дать бы ему за то, что девок портил по роже его наглющей, чтоб не был таким красивым и чтоб мы бабы-дуры не велись на эту шараду.

— Вот козел! — фыркнула я, а девочки меня поддержали кивками.

Это уже третья сцена за последние два месяца, которые мы учились. Казалось, парень даже и не замечал, какой эффект воспроизводил на девиц. Нет, то что он ходячий секс, это он, безусловно, знал.

Вон, как самодовольно лыбу тянул, словно каждая ему сейчас на шею бросится, стоит ему пальцем пошевелить. Но зачем же лапшу на уши вешать?! Мы же девчонки велись на это!

Дуня пошевелилась, а ее глаза задумчиво побегали.

— Илюша! — крикнула девушка, что тот аж дернулся.

Должно быть, ему надоел этот цирк, поэтому, положив руку ей на плечо, парень лениво, будто ему наскучило ее общество, улыбаясь краешком губ, тем самым демонстрируя на своих отчего-то постоянно красных щеках ямочки, произнес:

— Зайка, не принимай все близко к сердцу.

Отпрыгнув от него, словно он ее ударил, она сжала руки в свои маленькие кулачки, вытянулась по струнке, а затем как дала паршивцу затрещину, что тот аж прозрел. Медленно потер щеку, а девушка уже убегала в слезах.

Нет, Морозов за ней не побежал, только хмыкнул и вернулся к разговору с друзьями, где Герман пошло крутил бедрами и что-то, явно не предназначенное для дамских ушей, занимательно рассказывал своим товарищам по команде, а те заводно улюлюкали и подбадривали его. Все это напоминало ритуальные танцы неандертальцев перед соитием.

— И даже не жалеет, — недовольно поджала губы Сонька.

— А чего ему жалеть-то? Получил свое и все, будь здоров, поминай как знали эту пылкую любовь, — в своей саркастической манере прокомментировала Ульяша.

— Этот тоже такой был, — я кивком указала на телефон, скривившись. — Все люблю-куплю, а потом, бац, и не получиться ничего. А все потому что не повелась. Не дала, вот и слился, — вспомнила, с чего мы собственно и начали.

А между тем у Аиды было шибко серьезное лицо. Такое, словно она собиралась в сию же секунду спасти мир. И тут ее взор пал на меня.

Не надо так смотреть, милочка…

— Ты станешь на этот месяц полной противоположностью себе. Ты заставишь его пожалеть, о том что он так относится к девушкам. Твоя задача: притвориться сумасшедшей влюбленной. Свести его с ума, заставить пожалеть о своих сладких речах. Ты станешь его проклятием, до тех пор пока он не осознает свою вину. Ты станешь возмездием за всех нас. Клин вышибают клином.

Впервые на моей памяти Дунька, ну, та, которая подбирала каждого котенка, была так воинственно настроена, поэтому… Что, простите?

— Кого «его»? — ошарашено переспросила.

— Морозова.

Я обернулась. Этот клоун махал руками, пел и танцевал, под всеобщий смех своих друзей.

Разве можно разморозить мороз льдом?! Сомневаюсь, поэтому мне придется быть огнем. Неутихающими, как стихийное бедствие, огнем.

Вот это я попала...

Он держал меня за талию, а я его за идиота. мы сидели и болтали, он о любви, а я ногой…

Варя

А на повестке дня у нас: «как стать сумасшедшей фанаткой?!». Возможно, есть пособие для чайников? Может, инструкция? Хотя бы подсказки?

Мы с девчонками собрались на перемене, обсуждая нынешнее положение дел. Мне, конечно же, похвастаться было нечем, ибо за два дня в моей голове не было ни малейшей идеи, как подкатить к Морозову. Не броситься же ему на спину со словами: «Я твоя!». Здесь нужно к делу подходить аккуратно, с особой тактикой, иначе в «игре» нет никакого смысла.

— Где Уля?

— Пытает удачу, — хмыкнула Сонечка, кивком указывая в сторону, где Уляшка (о Господи, помилуй!), одетая в лучших традициях какой-нить библиотекарши баб Зины, невинно хлопала своими глазками. М-да, подруга основательно подошла к делу, даже косички заплела. И судя по недоверчивому и изумленному лицу Синичкина, тот был впечатлен.

А подруга между тем что-то ему щебетала, аки пташка. Плечиком повела, глазки скромно опустила, затем улыбнулась и отправилась восвояси, оставив парня смотреть ей вслед. Теперь, когда эта бестия повернулась к нам, на ее лице расплылась хитрая ухмылка.

— Смотрит? — прошептала, подойдя к нам.

— Еще как! — подавила я ухмылку. — Глаз отвесть не может! Мне, кажется, у бедолаги сейчас разрыв шаблона. Прямо мир перевернулся! — хохотнула, наблюдая за тем, как парень почесал затылок, еще раз хмуро зыркнул в нашу сторону, а затем отчалил, что-то бормоча себе под нос.

— Ты какую бабулю обокрала? — поинтересовалась Соня, поморщившись от нового образа подруги.

Ульяна осмотрела себя и, хмыкнув, изрекла:

— Эту, — указала пальцем на Дуню.

Мы все разразились хохотом.

Было дело… В славные времена, когда мы еще были подростками и играли в очередную «игру», проигравшая должна была неделю носить старое тряпье времен самого Брежнева. Мы тогда думали, что Герман Аиду своими шуточками со свету сведет. Угораздило же несчастную учиться в одной школе с этим недоумком! Однако Дуня, вопреки всему, отходила ровно положенный срок и поклялась сжечь проклятые тряпки. Очевидно, не сожгла, раз они теперь красовались на Фроловой.

Юбка по колено, задрипанный растянутый свитер, в котором утонул внушительный бюст Ули, и вязаная кофта. К слову, выглядело тряпье на Фроловой достаточно гармонично. Полагаю, потому что девушка — модель и, что не натянет на себя, все ей было к лицу. Аж зависть пробирает! На Дуне с ее ростом метр с кепкой, это смотрелось нелепо.

— Ты зачем на парня ядерную бомбу скинула? — спросила я, пытаясь сдержать смех.

— Пфф, ничего я на него не кидала, так, слегка стиль изменила, — подмигнула эта чертовка. — А у вас что там? — с заинтересованным блеском в глазах поинтересовалась.

— Я позвонила…

— Привет, Дусь, — крикнул кто-то позади нас, и мы тотчас же, подпрыгнув, обернулись.

Ну, конечно! Белов, чтоб его… Да и не один! Морозов стоял немного в стороне и разговаривал с девушкой. Хотя, судя по улыбке влюбленной лохушки, он не разговаривал, а занимался своим любимым делом — пудрил бедняжке мозги. Барышня едва ли рот не открывала, чтобы съесть то дер…

Кхм, ту лапшу, которой ее кормил этот обольститель. Вот так судьба подарочек преподнесла…

— Привет, — тихо проворчала она, поправляя висящую на плече сумку.

— Как настроение? — подмигнул обормот. — Готова к тесту, заучка? Списать дашь?

Дуня промолчала. Она всегда выбирала молчание, что, безусловно, еще больше заводило Белова.

— Дуська, — он беспардонно закинул ей руку на плечо и дернул за волосы. — Ну, не хочешь давать списывать, дай что-нибудь другое…

Мы синхронно закатили глаза, когда щеки нашей подруги загорелись красным, как светофор. Прежде мы бы уже давно влезли и как следует обматерили этого невежу, однако во время «игры» каждый сам за себя.

И вновь молчание.

Так и не дождавшись ответа, Герман фыркнул, еще раз дернул Дуню за волосы и, крякнув: «немая мышь!», потопал к своему другу.

— Г-гад, — едва ли слышно шепнула Бобрич, смотря себе под ноги и, конечно же, эти слова не долетели до Белова.

— Ну, Дунь, ты чего? — Сонька разочарованно покачала головой.

— Не могу я, девоньки! Вижу, и сердце выскакивает, коленки дрожат! Я еле стою, а вы говорите — ответить…

Белов подошел к Морозову, без особого интереса взглянул на новоиспеченную спутницу своего товарища и, похлопав того по плечам, зашел в аудиторию еще раз украдкой взглянув на Дуню, но та так была заворожена полом, что и поезд бы не заметила, не то что чьи-то там косые взгляды.

— А Морозов время-то даром не теряет, — ехидно заметила Улька, накручивая кончик косы на палец.