«Хреновиной» Петька называл ручку на двери балкона, что в данный момент прикручивал. Однако та почему-то не поддавалась.

— Есть! — радостно вскрикнул.

Быстренько что-то подкрутил, замком туды-сюды покрутил, ручку подергал и отошел, любуясь проделанной работой.

Я же не могла оторвать очей от этого дива-дивного! Это что же у меня дверь теперь на балкон закрывается? И продувать не будет? Лазить, конечно, всякие смазливые Морозовы тоже не будут, но пусть лучше красивый через дверь заходит.

— Варька, едрит мадрит! — повернувшись, подскочил, хватаясь за сердце. — Ты чего так подкрадываешься-то?!

— Ой, — неловко прикусила губу. Так засмотрелась, что и слова не проронила. — Прости!

— Принимай работу! — выпятив грудь колесом, важно изрек.

Подойдя к двери, осторожно, словно боясь что ручка отвалится, потрогала.

— Смелее, — хохотнул Петька.

Подергала, и правда, закрывалась. Ну, Петька, ай да молодец!

— Спасибо тебе!

— Я там еще на кухне в ящике колесико сделал.

За такую работу не то что накормить, а и напоить нужно, но Петька не пьет, поэтому мы обошлись одним ужином. К слову, и тут он свои пять копеек вставил. Не может он, видите ли, без дела сидеть! Поэтому вручив благородному картошку, наказала чистить.

Так борщ и подоспел, а к нему картошечка с курочкой, а там такие ароматы, что мы уже слюнями истеклись, покуда дождались. А затем пошли задушевные беседы, где мы вспоминали наши приключения.

— Не, на дискотеках классно было. Не то что, эти клубы. Зашел вроде с деньгами, а вышел без гроша в кармане! Да и публика другая. Все напыщенные ходят, как в цирке, ей богу! — произнес парень, между тем уминая за обе щеки картошечку.

— А я только пару раз была на дискотеках, — пожала плечами, — и те с тобой. Если бы кто-то еще не подрался, то вообще прекрасно было, — прищурила глаза, вспоминая как Петька в драку влез, защищая мою честь, а парень всего-то на танец пригласил. Отелло, елки-палки!

— Ой, так это я ему еще рожу начистил, — похвастался Петька. — Вот помню как-то случай был еще лет и лет назад, вот тогда отхватил я знатных люлей! Пацан-то вроде нездоровый! А я уже тогда бык какой был! Думаю, щас в два счета шею ему сверну, а он как двинул, что я аж споткнулся, упал и, в общем, звезды считал.

История показалась мне смутно знакомой. Рассказывал ее уже Петька что ли?! Он имел привычку по нескольку раз рассказывать одно и тоже.

Мы бы и дальше так ворковали, если бы не звонок в дверь. Зыркнула на часы. Десять вечера. И кого в такую темень притащило?

— Я сейчас, — встала со стула. — Это, наверное, баб Маруся, — закатила глаза. — Ты ж ее знаешь, ей пока дверь не откроешь — не угомониться.

Петька лишь пожал плечами, ибо уже имел однажды несчастье познакомиться с моей соседкой. Ей, видите ли, не понравилась его корыто, что громко жужжало. У Петьки, безусловно, та еще колымага, но тарахтела она не больше, чем бабка. Однако за дверью меня ожидал сюрприз. Там стояла не моя соседка, а Морозов собственной персоной.

— Малая, я не понял это что такое? — одарил меня хмурым взглядом.

— Ч-что? — снова вспомнив человеческий язык, переспросила.

— Где моя смс?

— К-какая смс?

— Ночная! — вскинул истерично руки. — Утром выслала, а вечером что? Я уж думал, приключилось что…

— Варь! — крикнул Петька из кухни, тем самым обрывая Илью на полуслове.

Брови Морозова грозно свелись к переносице, челюсть подвигалась, а сам он, зыркнув на меня, бросил:

— Здесь она!

Послышались громкие тяжелые шаги. Петька вышел к нам. Одет парень был по-домашнему: тапочки, простая черная футболка и спортивные штаны.

— А я-то думаю-гадаю, где ты запропастилась, — закончил свое предложение, отчего-то медленным вкрадчивым тоном, смотря на Петра.

Тот учуяв неладное выпрямился, ноги на ширине плеч расставил и разглядывал Морозова.

— Ко мне друг приехал, — поспешила объясниться, хотя и не поняла зачем.

— Друг? — усмехнулся парень.

— Петя это…

— Не стоит, — резко прервал меня. — Я не задержу вас. Уже ухожу. Не буду мешать.

— Илья, — начало было, но он махнул рукой, и, поджав обиженно губы, развернулся на пятках.

— Илья!

Морозов не обернулся. Упрямец зашагал по лестнице вниз. И зачем спрашивается приходил?!

— Варь, идем ужин стынет, — как ни в чем не бывало, промолвил Петька.

Я его не слышала, вместо этого рванула к окну. Видела как Морозов вышел из подъезда, громко хлопнув дверью, как открыл свою машину, как ударил по рулю, а затем устремил свой взор на мое окно.

Ехидно ухмыльнувшись, он мне помахал. Склонил голову, словно снял невидимую шляпу, и, заведя машину, уехал.

— Варь, — в тишине негромко раздался голос Пети. — Это он, да?

— Кто? — откашлялась.

— Ну-у, тот парень с которым ты переписывалась.

— Он, — честно ответила.

— Ты прости, я не хотел. Давай, я к нему поеду все объясню?! — забухтел Петька, уже рыская в рюкзаке в поисках своей одежды.

— Что? Зачем?

— Я не хочу встревать в чужие отношения. Знал бы, на порог к тебе не пришел! Дурак…

— Петь! — прервала его монолог рыцаря, но тот был сосредоточен на том, что выворачивал пуловер. — Петь! — выдернула вещь у него из рук. — Прекрати! Морозов мне не парень! Мы не вместе! Ничего не станется с ним, — сказала и сама себя не поверила.

К счастью, Петя повелся. Доели в тишине да спать легли.

Что это такое было с Морозом, не могла понять. Приехал сам, когда я и вовсе не ждала. Вчера наготовила… Думала мало ли, авось прокатит. А тут пришел нежданно-негаданно, устроил мне тут демарш, понимаешь ли, и умчался в ночь.

Игра переставала быть игрой. Я все больше становилась собой. Немудрено, что моя гордыня, так и не позволила написать Морозову этой ночью.

Варя

— Да, мамуль. Только уехал, — проговорила в трубку.

— А покушать с собой дала?

— Конечно, дала!

— Смотри, Варька! А то мне перед соседями стыдно будет. Скажут еще, что хлопца голодного оставили.

— Мам, накормила я Петьку и с собой дала. Он, кстати, дверь на балкон сделал, крючок в ванной, на кухне колесики в ящике и кресло собрал, которое вы подарили, — похвасталась.

Что ни говори, а руки у парня золотые. И оглянуться не успела, как он мою обитель облагородил. Прям душенька моя нарадоваться не могла. Все-таки мужчина в доме, это нужно. Вон сколько пользы за каких-то три дня, главное конечно, чтоб дармоед какой не попался, а то там не то что пользы, а как бы хата цела осталась.

— Ну вот, а ты, доця, не хотела, чтоб приезжал!

— Да, это я просто так, — пробормотала, — от вредности.

— Ох, молодежь, с вашими этими шурами-мурами… Лучше об учебе думала!

— Ну, какие шуры-муры, мам! — возмущению не было предела. Сболтнет тоже глупость. — Я и думаю!

— Знаю я, чем ты думаешь, — брякнула женщина, на что я закатила глаза. — Тоже такой малохольной была! Так за твоего папку злыдня и выскочила!

— Так у вас любовь была, папка сам говорил!

— Так, кто ж спорит! Эх, годы молодые, — вздохнула мама, и я могла представить как она махнула рукой. — Но ты, Варька, смотри мне любовь любовью, а чтоб все сдала! — обманчиво сурово гаркнула.

— Куда я денусь, вы ж мне спать спокойно не дадите!

— Ой ли! — засмеялась она. — Петька баночки привез?

— Да, стоят. Мам, а что с ними делать-то? Ты зачем пустые передала?

— Ой, голова пустая! Я разве не сказала?

— Что не сказала? — насторожилась.

— Мы с папкой завтра приедем! Он свою тарахтелку починил. Мы огурчики привезем, чтобы закрыть. Так, что завтра с утра жди гостей.

— Х-хорошо, — почесала голову, между тем осматривая «бардак», что я развела.

Нет, в квартире было довольно чистенько. Все, как полагалось. Только не для моей маман. Та, если увидит, что цветы хоть самую малость пожелтели, устроит мне разнос по всем фронтам.