- Ты в порядке? – он продолжает допытываться, не услышав моих молчаливых посылов. – Лицо у тебя грустное в последнее время.

- Я в порядке. Просто не в настроении общаться.

- Ладно. Когда твое настроение улучшится, можем как-нибудь поболтать!

Опять сухо киваю и отхожу в сторонку. От греха подальше.

Весь день я сурова с клиентами. Они и в обычный день уходят от меня, запыхавшись, но сегодня почти уползают на нетвердых ногах, держась за стеночку, как после долгой, лихой пьянки. Как ни странно, некоторые из них в восторге, особенно, парни, но некоторые, конечно, посматривают на меня возмущенно. Догадываются, наверно, что я вовсе не из любви к искусству так их сегодня муштрую!

К концу дня, разделавшись с работой, иду на выход. Там, в засаде, меня опять поджидает начальство, подзывающее к себе наманикюренными пальчиками. Сегодня у Анфисы вид уже чуть лучше: припухлость век ушла и глазки из розовых стали белыми, но она беспрестанно чихает. Вот зараза! Пришла больная на работу и то и дело вызывает подчиненных на ковер, для наиболее близкого контакта! Чтобы уж наверняка: если не с первого выстрела, то со второго добить! Пячусь от нее подальше и в задумчивом жесте прикрываю нос ладонью.

- Анна, вы уже записались на курсы?

- Конечно, Анфиса Андреевна! Вчера даже сходила на первое занятие, - отвечаю ей бойко.

- Отлично. Что за курсы?

- Курсы личностного роста.

- Замечательно. Но там ведь общению тоже научат?

- Разумеется! Какой же личностный рост без общения?! – но сама в этом слегка сомневаюсь. Ведь в моем первом задании, приветствуя народ из помойки, вряд ли я научусь общаться!

Прощаюсь с подобревшей Анфисой и двигаюсь на выход. Не доехав одну остановку до своего дома, выхожу из метро. Растерянно озираюсь, ищу помойку. Как-то здесь с помойками в общественных местах негусто. Прячут их во внутренние дворы что ли, от таких, как я нашельцев? Можно, конечно, попробовать и туда пробраться, но ведь не факт, что во внутренних дворах оживленно передвигаются местные жители.

Обойдя почти весь квартал, нахожу, наконец, доступный помойный контейнер. Приглядевшись, понимаю, что не такой уж он и доступный, раз закрыт на замок. Черт! Оглядываюсь по сторонам. Район подходит – здесь довольно многолюдно, но мусорка заперта. Эх, была ни была! К званию местной сумасшедшей добавлю себе и гордый титул взломщицы помоек!

Подождав, пока прохожие пройдут мимо меня, подбираю неподалеку камень, разбиваю замок и заглядываю внутрь. В контейнере полно всякой гадости: и пустые коробки от йогурта, и упаковки от яиц, и еще куча всякой подванивающей фигни. Классическая помойка, самое днище жизни – господину Платону не придраться, даже если сильно захочется!

Достаю смартфон, проверяю заряд: почти сто процентов. Весь день его на работе заряжала, как раз для такого случая! Выдыхаю. Ну, все, раньше сядем – раньше выйдем!

Залезаю внутрь, стараясь не очень мараться, но, конечно, «не очень» не получается: перевалившись через край контейнера, мое пальто верблюжьего цвета мгновенно покрывается темными разводами, а в завершение я неловко бухаюсь прямо в кисломолочные остатки. Пытаюсь подняться, но под руками и ногами все разъезжаются, я то и дело теряю равновесие, утыкаясь щекой в пустые, но дурно пахнущие упаковки. Снимаю себя, как и полагается крупным планом, и говорю погромче, чтобы заглушить позорную дрожь в голосе:

- Сегодня пятое октября и мы с вами изучаем жизнь бомжей. Я веду репортаж прямо из питерской помойки. Здесь воняет, - показываю на мусор под своими ногами, - и мне жаль, что я позабыла дома прищепки для носа. Но для чистоты эксперимента придется обойтись без них. Так что впереди мне предстоит два часа чудесной ароматерапии, а также выразительных и жизнеутверждающих взглядов окружающих.

Мимо меня проходят пожилая женщина с сумкой на колесиках. Энергично машу ей рукой:

- Здравствуйте!

Она испуганно на меня смотрит и ускоряет шаг. Правильно, нечего связываться с чокнутой девицей, притаившейся в мусорке – вдруг она выпрыгнет и затащит к себе! Ее поспешное улепетывание снимаю на камеру смартфона.

Вскоре вижу двух тетечек, спешащих по своим делам, но при виде меня они хмурятся и возмущенно переглядываются.

- Добрый вечер! – кричу я им, но в ответ лишь слышу бурчание: «совсем с ума посходили!», «вот дурачье!», «нечем больше заняться!»

Примерно через пол часа ко мне подходит толпа подростков, с пивом в руках. Матерятся и ржут надо мной, гнобят всей своей хищной стайкой. В этот момент мой дискомфорт достигает своего апогея. Так хреново мне уже давно не бывало! Меня раздирает дикий диссонанс. Я крута, красива, умна, но нахожусь там, где и самым отбросам общества не место! Это неправильно! Жутко, до скрипа в зубах, до рези в груди неправильно! Но уйти я отсюда не могу. Сдаться, поджав лапки, - нет! Не дождетесь!

Вдруг в голове моей что-то перещелкивает и до меня доходит: неправильно не место, в котором я нахожусь, а мое к этому месту отношение! Ведь где бы я не находилась, как бы на меня не смотрели люди, я - это по-прежнему я! Все та же крутая, упертая, сногсшибательная девчонка и какому-то Платону Григорьеву этого не изменить, даже поставив меня раком в этой самой помойке! С чувством обращаюсь в камеру:

- Платон Аркадьевич, я вас обожаю! Честное слово, вы только что подняли мне самооценку!

Замечаю удивительную закономерность: пока надо мной стебется толпа молодежи, остальные люди здесь не задерживаются. Наоборот побыстрее пытаются проскочить участок тротуара вокруг помойки, втянув в себя голову и опустив глаза.

Когда же юнцам - о чудо! - надоедает надо мной издеваться и они уходят, ко мне приближается весьма решительно настроенная дама. Дорого одетая, вся расфуфыренная. По плотно сжатым губам и колкому взгляду я понимаю, что толпа подростков на ее фоне была полянкой милых одуванчиков.

Ее «Девушка, как вас зовут?» звучит, как «Сдавайся, паразитка, и смерть твоя будет легкой!»

- К чему нам формальности? – обворожительно улыбаюсь, - Ко мне можно по-простому «милая синьорита»!

- Вы находитесь в помойке незаконно, нарушая общественный порядок. Поэтому, если не вылезете отсюда добровольно, мне придется вызвать полицию. Наказание – до пятнадцати суток ареста.

Когда я соглашалась на этот помоечный квест, понимала, конечно, что придется пройти через насмешки и унижения. Но чтобы через арест? На такой уровень сложности даже я со своими железными яйц... нервами не претендую! Гляжу на часы. Мне осталось отсидеть всего-то двадцать три минуты. Быстро ли прибудет полиция? Ааа, что мне делать?

Хочется этой зануде сказать правду-матку прямо в холеное лицо, не добавляя при этом в шикарный компромат на саму себя еще и нецензурную брань. Может, она отступит, если с ней по-хорошему? Прошу через силу, миролюбиво улыбаясь:

- А можно я здесь еще совсем немножечко побуду, а потом уйду? Ни одной упаковки отсюда не стырю, я вам обещаю! Я вообще ни разу не воровка!

- Вылезайте или я прямо сейчас звоню в полицию! – требует мадам и вытаскивает из своей изящной синей сумки черный смартфон. Таким многозначительным жестом, будто это заряженный и снятый с предохранителя Макаров. Приходится признать поражение, чего уж...

- Ну, звоните тогда, раз вам так сильно надо!

Женщина ловко тыкает в телефон своими длинными, тонкими пальцами. Затем объясняет кому-то про нарушителя правопорядка, засевшего в чужой собственности, то бишь помойке, и не желающем ее покидать. По недовольной реакции вижу, что ее собеседник не слишком-то рвется высылать к нам патруль, но женщина умеет убеждать:

- С кем я разговариваю? Представьтесь... Как зачем, это ваша прямая обязанность – обозначить свое имя и должность по моему первому требованию.

Затем шпарит какую-то абракадабру о том, что именно нарушает сейчас ее собеседник и что ему за это полагается. Эх, юриспруденции – страшная сила! Может, поступить на юридический? Чур меня, лучше не надо! А то стану такой же стервозной занозой, как она! Еще через минуту дама, удовлетворенно хмыкнув, заявляет: