Затем — рев дракона.

И яркое облако света над ее головой.

И в эти последние секунды перед тем, как потерять сознание, Вайолет показалось, что она увидела, как земля отскочила в сторону, и тропа, стена, лес, даже огромный сияющий дракон — все закружилось в воздухе, пока, наконец, темнота не закружилась вокруг них, и она исчезла.

Я должен признаться, мои дорогие, что храбрость этих двух детей так ослабила меня. Интересно, был ли я таким в молодости? Так готов действовать, так готов начать сопротивление неописуемой силе? Увы, думаю, что нет. Я, который должен был рискнуть небом и землей, чтобы защитить эту дорогую девочку и этого дорогого мальчика, обнаружил, что меня просто тянет за ними… мои пятки волочатся по земле.

Мне стыдно даже думать об этом.

После того как Вайолет вышла из комнаты, я сел на стул у камина, взялся за ручки и обхватил лодыжками ножки, стараясь не шевелиться.

— Есть предел моей храбрости, Деметрий, — начал я, но Тетушка фыркнула.

— Нет никаких ограничений. Вы не можете поставить забор вокруг ничего. Если ваша храбрость не существует, то мы не можем ее ограничить, не так ли?

— Это не совсем справедливо, Тетушка, — сказал Деметрий.

— Ты и половины не знаешь, мальчик. — Мот вскарабкался мне на колено и ткнул пальцем в лицо, словно это было оружие. — Мы уже давно наблюдаем за этим дураком. Использует истории, чтобы надуть себя, истории, чтобы разбить людей, и истории, чтобы не делать правильные вещи, когда придет время. Сказать, что у него храбрость блохи, было бы оскорблением для блох.

— Как бы то ни было, меня нельзя просить сражаться. Могу сказать, что мой рассказ об этой битве будет, скорее всего, более славным, чем сама битва…

Тетушка в ярости пнула меня по голени, а Мот и Нод разразились криками.

Деметрий вздохнул.

— Король назначил тебя регентом, а это значит, что именно ты будешь руководить военным советом, а значит, судьба королевства в твоих руках. Твоих, Кассиан. Ты когда-нибудь рассказывал историю, в которой не было бы короля, идущего в бой ради своей страны? Нет. Таких нет. Впервые в жизни, Кассиан, ты сделаешь что-то важное. И история, которую ты расскажешь об этой битве, будет реальной.

— Это была прекрасная речь, сынок, — сказал я надменно. — Но тебе придется самому убеждать генералов. Я не стану говорить им, чтобы они помирились с армией Горного короля. И уж конечно, я не буду тем, кто сообщит им, что существо, в которое они не верят, предупредило нас о проделках существа, о котором они никогда не слышали.

— Но бог сказал…

— Тебе. Не мне. Я останусь у огня. Это мое профессиональное право и ответственность.

Деметрий покачал головой.

— Отлично, — сказал он. — Нод? Если ты не возражаешь…

В этот момент я почувствовал, как что-то прыгнуло мне на плечо. Я почувствовал, как большие пряди моих волос обвились вокруг маленькой руки и маленькой ноги, и почувствовал что-то очень острое и очень холодное на пульсирующей жилке на моей шее. Я сделал движение, чтобы отмахнуться от бедного Нода, но был вознагражден внезапным увеличением давления от лезвия на моей шее и кулаками, дергающими меня за волосы.

— Не в моем характере убивать людей, — прошептал Нод мне на ухо. — Не заставляй меня делать то, о чем мы оба пожалеем. Опусти руки, пожалуйста.

— Дорогой Кассиан, — произнес Деметрий официальным тоном с низким поклоном, — я ужасно сожалею, что до этого дошло, правда. Но мы должны сделать то, что должно быть сделано. Встань, Кассиан, и созови собрание. Ты должен обратиться к совету. Бог сказал, что атака начнется с первыми лучами солнца, а это значит, что мы все должны быть готовы.

И прежде чем я успел возразить ему… прежде чем я успел сказать хоть что-то благословенное… Деметрий открыл дверь, окликнув стражников в коридоре.

— Регент Кассиан, заместитель короля, желает провести военный совет. Немедленно. Предупредите необходимый персонал и проследите за их прибытием. — На мгновение он заколебался, но только на мгновение. Он был так силен, так повелителен, что стражники тут же отдали ему честь. (В то время я думал, дорогие мои, что это было влияние бога, что, возможно, божественное вещество все еще оставалось на нем после того, как он провел время внизу, в сердце замка. Но нет. Деметрий всегда был таким. Я просто был слишком слеп, чтобы увидеть это.) Четверо поспешили прочь, чтобы собрать необходимых людей, в то время как еще двое ждали по стойке смирно, чтобы сопроводить меня в гостиную, превращенную в военную комнату в восточном крыле замка.

Деметрий повернулся ко мне и ухмыльнулся.

— Теперь пошли, — сказал он. Я встал, на мгновение заколебался и получил от Мота сильный удар по левой лодыжке.

— Сейчас же! — рявкнул он. — Хватит бездельничать. — Чтобы подчеркнуть это, Нод еще раз дернул меня за волосы и сильнее прижал лезвие к коже. (Если быть честным по отношению к дорогому мальчику, это была плоскость лезвия, а не край. Он даже извинился, но тихо, чтобы дядя не услышал.)

Мы вошли в холл. Крошечные трещины расползались по стенам, по потолку и по полу. Камни вибрировали и пульсировали, и ритмичное биение становилось все громче, быстрее, торжествующе.

— О боже, — сказала Тетушка, глядя на дрожащие камни. — Нам лучше поторопиться, Деметрий. У нас не так много времени.

Капитан Марда наблюдала за огнем в подзорную трубу, но толку от этого было мало. Он был слишком ярким, слишком… странным. Он не распространялся, не вспыхивал и не ревел, как полагается лесному пожару. Не было ни колонн, ни шлейфов пепла, ни смерчей пламени. Действительно, ее глаза должны были слезиться от дыма. Ей следовало бы завязать лицо платком, чтобы облегчить дыхание. Но нет. Воздух был чист. Пламя вздымалось и колыхалось, как живое существо — чудовище с множеством щупалец и множеством жестких ярких глаз, сверкающих в темноте.

И что бы это ни было, Марда видела, что оно растет. Новые участки появлялись из леса, выходили из русел рек, заливали горизонт. Они шли отовсюду.

— Что это? — спросила она, качая головой. Ничего хорошего, решила она.

Она закрыла подзорную трубу и сунула ее в сумку, прижав пальцы ко рту.

— Роб! — позвала она. — Неда! Лилан! — По каменным зубчатым стенам пробежали три гонца, их ноги дрожали над трещинами в скале.

— Пошлите сигнал повышенной готовности. Звоните в колокола. Сообщите остальным капитанам, и один из вас — Лилан — передаст в замок следующее сообщение: «Тварь за полем ждет и растет. Мы вышлем ему навстречу эскадру, прежде чем он доберется до города».

Трое гонцов неуверенно поклонились, повернулись на пятках и побежали в ночь.

Капитан Марда повернулась к сияющему горизонту.

— Такие, как ты, нас не запугают, — сказала она вслух. — Мы не позволим тебе прикоснуться ни к одному камню города.

Золотая масса усилила свое ритмичное извивание по полю. Она затаила дыхание и прислушалась. Было ли это ее воображение, или ветер начал звучать как голос — набор голосов — шепчущий «скоро, скоро, скоро»?

Без предупреждения стена под ногами Капитана начала грохотать и трястись, и мир вокруг нее наполнился треском камней, каждый из которых бился, как разбитое сердце.

Когда Вайолет проснулась, она едва могла пошевелиться. Земля под ногами была необычайно теплой, как и ветер, дувший ей в лицо. Согнуть правую руку было больно, глаза распухли.

— Что случилось? — сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь, с некоторым отвращением заметив, что ветер, дующий на нее, жутко пахнет серой.