То, что княжна Велеславская была чересчур резка, понимали все, поэтому в комнате воцарилась мёртвая тишина. Стало слышно, как дребезжат стёкла и по проводам в доме бежит электричество.

Людмила с сочувствием посмотрела на опешившего Георгия, тот с удивлением рассматривал сестру, и, казалось, не мог поверить её словам.

Велеславский не помнил своих родителей, рос при храме Велеса на Буяне, а когда мальчику исполнилось десять лет, в его жизни появился Антон Григорьевич Велеславский, неожиданно признавший в сироте внука. Так друг получил разом семью, фамилию и положение.

Говорили, что отец Георгия и Лизы на службе познакомился с девушкой из бедного и неродовитого дома. Дед воспротивился такому браку, и Борис Антонович не посмел ослушаться: вернулся после службы и женился по родительским наставлениям. Но ходили слухи, что та бедная дворянка родила мальчика и отдала его на воспитание в храм Велеса. А спустя время, божественная справедливость восторжествовала. Родители Георгия давно погибли, но тот всё же был найден собственным дедом и принят в семью. Очень романтичная и трогательная история, над которой на светских приёмах дамы пускали слезу. Но были и те, кто хорошо знал Бориса Антоновича, и считали, что подобных похождений он бы не допустил, ведь безмерно любил мать Лизы. Одно в этой истории Людмиле было известно наверняка: двенадцать лет назад именно она встретила на острове никому не известного мальчика с даром, а потом, сама того не осознавая, изменила всю его жизнь.

– Ты сейчас не права, – Велеславский нахмурился. – Ты выбрала не тот довод, что взывать к моему чувству вины. Он и мой дед тоже. И я, в отличие от тебя, оплакиваю потерю, а не устраиваю свадьбу с домашней прислугой.

Они так совсем в пух и прах разругаются. Наговорят гадостей, а потом летай между ними как голубь: то один куда подальше пошлёт, то другая. Людмиле очень хотелось провалиться на месте. Сестра перешла черту, а брат в долгу не остался. Вот и говорите потом, что не родственники. Искусству делать друг другу больно они явно учились у одного мастера.

– Я прошу тебя уйти из этой комнаты, – Лиза понизила голос и пошла, как ей вероятно казалось, на перемирие.

– Ты сейчас не понимаешь, что творишь и говоришь, – Велеславский сделал шаг навстречу сестре, раскрыв руки и попытавшись её обнять.

Но Лиза ловко отскочила в сторону, не позволив брату заключить себя в объятия.

– Уходи, прошу. Со мной останется Люда.

Вот сейчас ему нужно ничего не испортить и уйти. Просто развернуться и выйти за дверь. Людмила сжала кулачки и затаила дыхание, тщетно пытаясь перехватить взгляд Велеславского. Но Георгий не увидел свободного коридора для отступления, возможно, просто в силу характера и службы не привык сдаваться.

– Лиза, я хочу тебе объяснить. Ты страдаешь по убийце, он тебя не стоит.

Да что же за приступ бараньего упорства случился сегодня у Велеславского? Людмила вздохнула и прикусила губу. Если бы она обладала даром останавливать время, а ещё лучше отматывать его назад хотя бы на одну реплику, то это был бы самый полезный дар в мире. Теперь останется только смотреть, как напор брата столкнётся с непрошибаемым упорством сестры. А столкновение этих двух элементов приведёт к неминуемому взрыву, тут и без знаний по химии можно обойтись.

Сияющий кокон разорвал футболку на спине Лизы. Раскрылись два огромных крыла. Девушка дважды уверенно взмахнула ими, разбросав серебристо-синюю пыльцу по всей комнате. Георгий чихнул, начал хватать ртом воздух в попытках восстановить дыхание, затем постарался откашляться, но ему словно что-то мешало. Симптомы были очевидны – мгновенный отёк слизистых оболочек. Нос распух, в уголках глаз скопились слезы. Ещё немного и дышать другу станет совсем сложно.

– Тебе нужно на воздух, – смертельная для брата бабочка сделала ещё один взмах, и Велеславский снова чихнул. Потёр переносицу, чихнул и поспешил убраться из комнаты, громко хлопнув дверью. Обе девушки поёжились.

Лиза убрала крылья, накинула халат и легла на свою кровать. Серебряные блёстки всё ещё оседали на полу и мебели. Людмила оторвалась от стены и подошла к подруге.

– Ты можешь его так убить.

– Будешь защищать, последуешь за ним.

– Лиза, вам надо просто услышать друг друга. В чём-то он прав.

Молодец, Люда. Именно такой поддержки и ждёт от тебя подруга. У Людмилы всегда выходило так: при разговоре с подругой она защищала Георгия, а при разговоре с ним – Лизу, не забывая, помимо этого, указывать обоим на их недостатки. Разумеется, такой подход вызывал только праведный гнев.

– В чём он прав? Лёша убил деда? Ты серьёзно так думаешь?

– Я этого не говорила. Он прав в том, что тебе стоит успокоиться и поспать. Только и всего. А завтра мы во всём разберёмся. Если Алексей ни в чём не виноват, то твой брат первым будет его защищать.

– А если виноват, первым же убьёт.

– Но ты же веришь, что он не виноват.

– Верю.

Людмила села на край кровати и взяла подругу за руку. Пальцы Лизы были холодными, с ней всегда так бывало, когда подруга сильно нервничала. Бедняжка, сколько же она за сегодня пережила. Людмила не отпускала её руку, пока Лиза не провалилась в спасительный сон. Убедившись, что подруга крепко спит, княжна поправила одеяло и только после этого покинула комнату.

В коридоре Людмила столкнулась с дежурившим под дверью Велеславским. Он уже дышал свободнее, хотя всё ещё держал в руке носовой платок и хлюпал носом.

– Ты чего здесь? Таблетки принял?

– Я в порядке. Как она?

– Завтра будет лучше. Не обижайся на неё, Лиза не хотела этого говорить.

– Я знаю. К тому же всегда лучше так, чем за спиной.

– Давай поговорим в гостиной, – Людмила опасалась, что подруга может в любой момент проснуться, а узнать новости об Алексее было очень важно.

Княжна спустилась на первый этаж и подозвала к себе горничную, которая как раз запирала входную дверь на ключ:

– Ступайте к Елизавете и никуда не отлучайтесь из её комнаты, пусть там всегда кто-то будет.

– Хорошо, Людмила Александровна. Георгий Борисович, – горничная кивнула и незамедлительно поднялась наверх.

– Ты веришь, что Алексей виноват? – княжна Чернышёва прошла в гостиную и села в кресло.

– Хочешь что-нибудь выпить? – Велеславский направился к бару, где его дед хранил спиртное.

– Чай.

– Можно и чай, но я бы взял чего-то покрепче.

– Тогда вина.

– Вина нет, но есть дедовская медовуха. Думаю, недурная альтернатива. Что скажешь?

Людмила кивнула. Велеславский разлил сладкий напиток по большим пузатым бокалам без ножки.

– Ты уходишь от ответа, – девушка приняла бокал и посмотрела на друга.

– Виновен ли он в смерти деда? Не знаю. Но меня и Громова сегодня пытались убить.

– Как убить? – У Людмилы не укладывалось в голове. Слишком близко ходит смерть в последнее время: сначала Антон Григорьевич, затем приступ отца, сегодня она могла потерять друга, а потом чуть не убили её саму. Говорят, что беда одна не приходит. Но чем они это заслужили, чем разгневали богов, раз те отвернулись от них?

– Лёша последний, кто имел доступ к машине. Есть ещё водитель, но он был с нами всё это время.

– А если это водитель-смертник, или Алексея хотят подставить?

– Великий человек – Алексей. Даже не знаю, кому нужно его подставлять? Про его отношения с моей сестрой, я полагаю и надеюсь, мало, кто знал. Да и камеры, Люда. Камеры видели его утром, он копался с каким-то устройством. Есть все основания думать, что…

– Но свадьба…Лиза…Он же её любит!

– В чём противоречие? Нет деда, нет меня. Лиза – единственная наследница всего состояния. Пока император что-то предпримет, они уже скроются за границей. Я думаю, поэтому он и спешил. К тому же, Люда, свадьба в запрещенном храме, вооруженный жрец и гости. На тебя напали.

– Может, они защищались и не поняли, кто вы?

– Ты склонна всех оправдывать?

– Нет. Просто не люблю обвинять.