Три обережных алых пламени пыхали и высоко вздымались.

– Джерард, – прошептал Ансгар поёжившись. – Если битву не выиграть, уходи. Мне ничего не угрожает, но Аруна не простит, ежели с тобой, что плохого случится.

Антрацитовая фигура небрежно качнула головой и не успел Анс моргнуть, как на верного телохранителя налетело сразу три мощные тени. Громкое рычание, свист и пробирающее до костей стрекотание нарушили тишину, жуткие фигуры спелись в отчаянной схватке за существование.

Обережные огни ревели, вздымаясь чуть ли не к самому небу. Ансгар обхватил голову руками, стараясь заглушить какофонию, бьющую в барабанные перепонки, причиняющие физическую боль и страдания.

– Немного, ещё чуть-чуть, – шептал он, надеясь, что обратный путь будет проще. Дар отказывал ему, раньше Ансгар видел тропы, по которым безопасно можно было достичь зева Галбрэндра без всяких волшебных сосудов. И орк догадывался в чём дело. В камне души, спрятанном в его протезе.

***

Аруна

– Аруна! – ко мне запыхавшись подбежала Кэри, – я спускалась и увидела кого-то на том берегу большой земли.

Я отвлеклась от книги, которую изучала вместе с пришлым шаманом. Удивлённо обернулась к девочке.

– Они там костёр развели, – продолжила тараторить она. – Тоже в балахонах, закутанные с головы до пят. И палки у них такие же, как у ша Сиира.

– Пришли-таки, – тяжело поднявшись, старик потянулся к своему посоху, но я, вскочив следом, качнула головой:

– Ты знаешь, кто они?

– Да. Мои братья-шаманы. Ша Аскетилл и ша Нджордр. И я не уверен, что с добрыми намерениями.

– Тогда тем более, сейчас мы к ним не поплывём. Завтра утром решим, как быть, – отчеканила я. – На ночь глядя с ними беседовать нет никакого желания. Я не думаю, что те, кто пожаловал, способны преодолеть ревущую Сольвану. Или?..

– Они не переплывут, – кивнул ша Сиир, опускаясь на табуретку. – Ты права, лучше после восхода солнца разобраться, зачем пожаловали.

Я выдохнула и перевела взгляд на книгу.

– Ша Сиир, им нужна я?

– Им маг потребен. Первый среди орков. А твои чувства и мысли шаманам вовсе неинтересны.

На его заявление я лишь высоко вскинула брови, молчаливо требуя пояснений.

– Всё просто, – хмыкнул шаман. – Ты символ вероятного возрождения орков, как сильного народа. За тобой пойдут племена. С твоей помощью можно будет снова возродить былое величие и забрать некогда отнятые у нас земли.

Многое было между строками, но я ведь далеко не дура. Быть в чьи-то руках пешкой мне вовсе не хотелось.

– А разве ты не ради этого пришёл? – скептически хмыкнула я, пристально вглядываясь в лицо древнего орка.

– Нет, – спокойно ответил он. – Я же сказал, нужно мыслить шире. И те земли для нас давно потеряны. Зато эти свободны и могут стать полностью нашими… и Тёмный лес в том числе.

Ни фига себе какие планы у шамана. Поморщившись от описанных перспектив, раскрыла книгу, одновременно спросив:

– Что это за чёрточки идут по ободу обережных сосудов? Каждый раз их положение изменяется, и я не могу уловить логику, по которой они перестраиваются.

– Вот на данный вопрос ответа я тебе не дам. Ибо не ведаю, – честно признался шаман. – Да и дались тебе эти символы? Ты ведь не собираешься создавать обережные чаши?

Пожав плечами, углубилась в изучение следующей руны. Но желание сделать участок с будущим селением и поля с посадками неприступными жгло меня изнутри. Я непременно что-нибудь придумаю. Дайте время.

Заниматься дальше не выходило: мысли постоянно возвращались к загадочным шаманам, что пожаловали на порог нашего дома. Что им нужно? Прав лиша Сиир в своих догадках? Если так, то как я должна поступить с незваными гостями? Припугнуть? Или ещё чего похуже? Но о втором варианте не хотелось даже думать. Мне претили мысли об убийстве разумных – всё внутри переворачивалось, я собираюсь жить в мире и покое, только не дают ведь. Так и норовят нанести вред.

– Отложим изучение до завтра, – попросила я, громко захлопнув книгу. – Голова гудит.

– Гу! (с норвежского – хорошо), – легко согласился шаман. – Будь спокойна. Я знаю этих двоих. Их слабые и сильные стороны. Иди спать, мне нужно провести ритуал. Хочу быть готовым к завтрашним переговорам.

Я задумчиво посмотрела на орка, взвешивая его слова. И они мне очень сильно не понравились. С тоской потерев центр груди, где с каждым мгновением распускался красный цветок тревоги, поднялась. Когда нас оставят в покое? Ведь только более-менее успокоились и обжились. Ан нет, всё лезут и лезут.

Утро вышло каким-то серым и промозглым. Солвана бушевала, необычайно высокие волны могучей реки мощными перекатами набегали одна на другую, пенились, шипели, быстро опадая, чтобы вздыбиться вновь. Выйдя из тёплого дома, покрепче запахнула тонкий обтрёпанный плед. Вот ещё одна из множества проблем: у нас не было подходящей одежды на грядущую зиму. Нужно идти на охоту за крупными животными, желательно с хорошей густой шерстью. И ждать мужчин нет смысла – время против нас.

В центре селения весело горел костёр, над жадными языками пламени уже висел объёмный казан, в котором что-то аппетитно булькало. Ароматные запахи достигли моего носа, желудок протяжно заурчал. И я немедленно поспешила к ручному умывальнику, сделанному мною же. Такие когда-то были в ходу в деревнях, и, скорее всего, где-то на Земле их всё ещё активно используют. Ведро с одной дыркой на дне и гвоздём, прикрывающим прореху. Вот и вся конструкция. Умывшись холодной до дрожи водой, вытерла лицо, висящей подле чистой тряпицей.

– Брр! – встряхнулась я, "сбрасывая" мурашки, взяла хвойную ветку и принялась интенсивно жевать один из концов, чтобы размолоть до разделения на волокна. Орки умели ухаживать за своими клыками и редко страдали от зубных болезней. Такие щётки были в ходу у всех зеленокожих. Хвойная щёточка оказалась совсем не хуже обычной, привычной мне зубной, а присутствующие в ней масла, содержащиеся в веточке, однозначно положительно влияли на состояние дёсен и эмали – крепкие зубы орков тому прямое доказательство. Единственный минус – горечь и терпкость хвойного дерева. Но со временем и к нему я тоже привыкла.

Почистив зубы, быстрой походкой зашагала в сторону костра, где уже собирался народ на ранний завтрак. Лица у многих были встревоженными, и понятно отчего – никто не знал, чего ожидать от незваных гостей.

Ша Сиир сидел чуть поодаль и с отсутствующим лицом мерно жевал кашу, глядя в одну ему известную точку. А я вспомнила вчерашнюю ночь и то, что он делал, выходило за грани моего понимания…

… Шаман не стал возражать и гнать меня куда подальше, позволил остаться, попросив не мешать ему, взывать к духам.

Старый орк, поглядев на две луны, пару секунд о чём-то усиленно размышлял, а потом самолично развёл небольшой костёр, отсчитал от него десять шагов, замер на четверть часа, всё это время простояв полностью неподвижно, а потом вдруг медленно пошёл по кругу, чуть качаясь из стороны в сторону, постукивая своим странным кривым посохом по земле. На грани слуха я услышала его неясное бормотание, также с каждым шагом становящееся всё громче и отрывистее. Каждое его движение и усиливающееся пение вызывало дрожь по моему телу, мурашками покрылись руки и затылок. А огонь, до этого мерно горевший в костре, словно следуя за ша Сииром и заданным им темпом, то вздымался ввысь, то опадал, то дёргался вправо, а потом влево. Как змея под чуткой мелодией факира. Старый орк загипнотизировал всех, кто остался из любопытства поглядеть на тайное действо заклинателя духов. Удары посохом об землю, хриплое, басовито-гудящее пение Сиира, шипение алого огня – всё вместе отдавалось в груди барабанным ритмом, завораживало и притягивало, манило к себе, приглашая присоединиться к его дикому танцу…

Тумм… тумм… тамм… тамм… бумм… бумм… тумм…

С трудом оторвав взор от священнодействующего шамана, посмотрела на женщин, плотной стеной замерших вдалеке. Их тела качались в "унисон", глаза остекленели и неотрывно глядели на оживший огонь. Поведя плечами, плотнее стянула на груди плед и снова посмотрела на ша Сиира, в этот момент старик вскинул руки над головой да так, что с его ладоней в сторону костра что-то полетело. Упав в огонь, это что-то вспыхнуло потусторонним зелёным пламенем, я ошеломлённо перевела взгляд на Сиира и резко отшатнулась – его глаза стали совершенно белыми, на лбу вздулись синие вены, лицо шамана стало мертвенно-бледным, зелень полностью исчезла, черты заострились, превращая голову орка в обтянутый кожей череп. Жуткое зрелище. А по его ладоням обильно текла бордовая кровь.