— Да, беру, — донесся голос ректора из-за другой двери, той, на которой красовалась бронзовая табличка с его именем и должностью. Дверь была приоткрыта, и я хотела было заглянуть, но не стала. — Оформите ее, миррин Золле.

Миррин Золле приняла мой паспорт, регистрационную карту, которую я получила от хозяина дома, когда сняла уголок на чердаке, и банковскую книжку с видом королевы в изгнании, которую заставляет работать наглец и негодяй, поднявшийся из грязи в князи. Я представила, как Холланд сейчас сидит за огромным столом и что-то пишет на белоснежном листе бумаги, и некстати вспомнилось, как он держал меня в пятницу, когда я доставала бабочку.

Щеки вспыхнули так, словно я подумала о чем-то стыдном — и хорошем.

— Я подготовлю документы о приеме, — процедила миррин Золле, — зайдете тогда после обеда, распишетесь в ведомостях. Что сегодня на завтрак?

— Чинский омлет с креветками, — ответила я. — Очень вкусно, вам обязательно понравится.

— Звучит заманчиво! — услышала я новый голос. — Пожалуй, надо будет взять добавки!

В ректорат заглянула Анжелина — вот ее начало рабочей недели не печалило: она выглядела свежей, бодрой и довольной жизнью. Увидев меня, она довольно улыбнулась:

— На ловца и зверь бежит. Жду тебя в тренировочном зале через десять минут. У меня сегодня занятия со второй пары, так что успеем поработать.

Кивнув миррин Золле, я вышла в коридор и, глядя Анжелине в глаза, сказала:

— Не знаю, нужны ли теперь наши занятия, миррин Анжелина, ректор Холланд сказал, что кулинария отлично усыпляет то, что во мне.

Преподавательница снисходительно улыбнулась.

— Что, если ты какое-то время не сможешь работать? Заболеешь? Уедешь в отпуск?

— Об этом я не подумала, — призналась я. Анжелина понимающе кивнула, и я негромко сообщила: — Мне надо с вами поговорить. Насчет мирра Винтеркорна.

— Иди в зал, — так же негромко откликнулась Анжелина. — Я скоро буду.

Она направилась в ректорат, а я — туда, куда было приказано. Академия пробуждалась: теперь отовсюду доносились голоса, студенты, зевая и лениво переговариваясь, шли по коридорам и лестницам, и я вдруг подумала, что теперь нахожусь здесь по праву. Я не приживалка, не магическая бомба, не попрошайка — я сотрудница академии, и ректору Холланду не придется жалеть о том, что он дал мне работу и кров.

Тренировочный зал был пуст. Маленькая лампа едва разгоняла сумрак, и я вдруг почувствовала прикосновение тревоги. Что-то шевельнулось в груди: смотри внимательно. Думай о том, что видишь.

Но что могло быть не так? В академии все в безопасности, и бояться тут нечего. Я сделала несколько шагов от двери, всматриваясь во тьму — в дальних углах она была черной, спрессованной, непроницаемой. Там таилось нечто опасное. Жестокое. Нечто, способное оставить меня без головы небрежным движением пальцев. Нечто…

Я успела скользнуть в сторону, когда струя огня вырвалась из ниоткуда мне в лицо. Запахло палеными волосами, я покатилась по полу, и огонь ударил снова — я опять успела увернуться и услышала шаги.

Кто-то двигался во тьме и этот кто-то хотел меня убить. Я чувствовала это желание — так, должно быть, кролик замирает перед удавом, понимая, что это смерть смотрит на него золотистыми глазами, и уже ничего нельзя ни исправить, ни изменить.

Горло стянуло спазмом. Я захотела закричать и не смогла.

Очередной плевок пламени — я побежала, с трудом умудрившись подняться на ноги. Все во мне тряслось от ужаса. Куда бежать? К дверям, где горит лампа? Нет, тогда он точно меня увидит. Значит, выход один — броситься во тьму и напасть на него самой.

Когда я это поняла, то мне сразу же стало легче. Я не думала о том, что у меня ничего нет, кроме пустых рук и, как сказал бы Джон, такой же пустой головы — а противник прекрасно вооружен. Я просто кинулась во мрак, ведомая лишь одной мыслью: разорвать гадину на шмотья, так, чтобы никогда она не поднялась.

Свет в зале ослепительно вспыхнул в ту минуту, когда я сжала пальцы на чьем-то горле.

Джон

Крик стоял такой, что по всей академии было слышно. Быстрым шагом спустившись к тренировочному залу, я увидел Анжелину и Винтеркорна: министерский гость потирал шею так, словно его душили, а в глазах миррин Хольцбрунн была такая ярость, что невольно хотелось спрятаться подальше.

— Вы не смели нападать на мою студентку! — кричала Анжелина. Кажется, это именно она душила Винтеркорна — зная о ее профессиональных навыках, я даже удивился тому, что он сейчас жив и здоров.

— Она не ваша студентка, — парировал Арно. Я обошел их, заглянул в зал и сначала услышал всхлипывания, а уже потом увидел Майю. Растрепанная, испуганная, похожая на птенца, который вывалился из гнезда, она сидела на полу и плакала.

— И что? Вы все равно не имели на это права! — если Анжелина шла по какому-то пути, то ее было не сбить. Я прошел к Майе, протянул ей руку и негромко сказал:

— Поднимайтесь, миррин Морави.

Она оперлась на мою ладонь, встала — Майю колотил озноб, в воздухе пахло горелым, и я испытал мгновенное и острое желание взять Винтеркорна за шиворот и приложить лицом о стену. Академия — место, где все находятся в безопасности, где никто и никогда не нападет на них, а он взял и разрушил одну из основ нашей жизни.

— Что случилось? — спросил я. Майя издала негромкий прерывистый вздох.

— Я пришла сюда на тренировку. А он… он напал на меня. Плевал огнем.

Так. Еще не легче. Я мысленно пролистал протоколы работы министерства магии и с трудом сдержал заковыристую, пробирающую до кишок брань. Крыть было нечем. Если Винтеркорн исследовал и анализировал феномен, то имел полное право подвергать его любым тестам в любое время суток.

— А вы?

Еще один вздох. Я погладил Майю по плечу, надеясь, что все это не выглядит предосудительно — просто хотел утешить ее, как утешают ребенка.

— А я бросилась на него, — едва слышно призналась Майя. — Бросилась и стала душить.

— Вы ее провоцировали, Арно, так? — поинтересовался я, покосившись в сторону Винтеркорна и Анжелины, которые тем временем орали друг на друга с классическим вопросом, что предшествует драке: ты кто такой? — А ты кто такая? Услышав меня, Винтеркорн опомнился, провел ладонью по встрепанным волосам и ответил:

— Совершенно верно. Хотел посмотреть, как ее магия отреагирует на неожиданное нападение.

— И как же? — полюбопытствовал я. Анжелина отошла от Винтеркорна, встала рядом со мной, и это выглядело так, словно мы втроем выступили единым фронтом против врага.

— Никак, — довольно сообщил Винтеркорн. — Она, я бы сказал, законсервировалась, когда миррин Морави увлеченно занялась любимым делом. Ее вела лишь собственная смелость, — он перевел взгляд на Анжелину и исключительно светским тоном произнес: — Вы, кажется, собирались тренироваться? Не смею вас отвлекать.

Он пошел по коридору с самым независимым и небрежным видом — так благородные мирры гуляют по столичному проспекту. Некоторое время мы смотрели ему вслед, а потом я оставил Анжелину и Майю, догнал Арно и придержал его под руку.

— Объясните мне еще кое-что, мирр Винтеркорн, — предложил я. — Зачем вам понадобилось отправлять миррин Морави на министерский конкурс, когда можно просто трудоустроить ее на кухне?

Винтеркорн был намного ниже ростом, чем я, но сейчас казалось, что он смотрит на меня сверху вниз — есть такая способность у тех, кто обладает властью.

— Моя главная задача, мирр Холланд, это изучить феномен Майи Морави, — ответил он. — Если для этого нужно отправить ее на конкурс — она туда поедет. А еще для этого нужно, чтобы вы занимались своей непосредственной работой и не лезли в мою. В конце концов, я здесь еще и для того, чтобы избавить вас от лишних забот.

— Так лихо меня еще не посылали, — процедил я, чувствуя, как лицо наполняет жаром. Вот ведь послал Господь проблему мне на голову — стой теперь да обтирайся. Не путайся под ногами у взрослого дяденьки.