— «Сотрудник месяца», — читает он с недоверием. Я ухмыляюсь, глядя на плавные буквы, обвитые пьяными, шатающимися лозами, и благодарю бога. Мне нужно отвлечься.

— Тебе нравится?

Гай прыскает.

— Не могу поверить, что ты чуть не нарисовала это на своем теле. Это навсегда, Эффи!

Я вырвала клочок бумаги из его рук.

— Эй, никогда не знаешь. Я все еще могу это сделать.

Мой босс смотрит на меня, но я шучу лишь наполовину. Я обмахиваю себя рисунком, когда мы снова начинаем идти, медленнее, чем раньше, но такими темпами солнце зайдет раньше, чем мы доберемся до часовни.

Уже появляются первые звезды, подмигивая на сумрачном розовом небе, и все, о чем я могу думать: чем быстрее мы доберемся туда, тем быстрее все закончится. Так или иначе, эта часовня — конец наших поисков. И после этого мы вернемся к отношениям начальник — помощник. Вернемся к «мистеру Колтрейну» и официальным предупреждениям за опоздание и притворству, что ничего не произошло.

Мои губы все еще покалывает от его поцелуя. Неужели ему не понравилось?

— Черт. — Гай потирает затылок. Его светлые волосы взъерошены, торчат вверх от жары. Белая футболка обтягивает широкие плечи, выглядя слишком ярко, и он уже не такой бледный. На его щеках появился здоровый румянец.

Мой крайне нетерпеливый босс, похоже, не возражает против нашего неспешного шага, как у двух черепах, бредущих навстречу своей судьбе.

— Ну и дела. Такое исправить будет сложнее, чем отменить свадьбу.

Боже, как бы я хотела, чтобы он перестал говорить об аннулировании брака и разводе со мной. Я знаю, что это неизбежно, но ему не обязательно напоминать так часто.

— Возможно, мы не сделали это законно. — Я спасаюсь в своем образе услужливой помощницы. — Полагаю, можно провести церемонию и все такое для удовольствия, но если сначала не получить лицензию, это будет не по-настоящему.

Спросите меня, откуда я знаю. С сегодняшнего утра история поиска на моем телефоне забита всякими свадебными мелочами.

Гай ворчит, но ничего не отвечает. И вот мы идем дальше, между нами густая тишина, такси и арендованные лимузины проносятся мимо по улице.

«Удачная ставка» не похожа на часовню. Она настолько не похожа на часовню, что мы почти не замечаем ее, проходя мимо неоновой вывески и пальмового дерева, пока Гай не издает придушенный возглас и не останавливает меня.

— О, черт. — Мы вместе смотрим на вывеску с ее мигающими кубиками и сверкающими сердечками. Пальмовые ветви колышутся на ветру по обе стороны от больших стеклянных дверей.

Гай протяжно выдыхает.

— Это казино.

— Казино-часовня. — Я закусываю нижнюю губу, оставаясь на тротуаре. Мне и правда непонятно, смогу ли туда зайти, и пока я одергиваю платье, на нем остаются липкие отпечатки рук. — Разве так можно? Мне кажется, что есть правила, запрещающие это делать.

Гай криво улыбается, его ямочка видна во всей красе.

Черт. Я не могу смотреть на него, когда он такой красивый. От этого я становлюсь ранимой и уязвимой внутри.

— Пойдем. Давай получим наши ответы. — Он направляется к входу, снова весь такой деловой, но я не могу сдвинуться с места. Дурацкие ноги. — Эффи?

— Эм. — Я говорю невнятно. Хрипло и придушенно. — Давай встретимся там? Мне... мне нужна минутка.

Две темные брови поднимаются.

— Почему? Что случилось?

Ничего. Все. Боже, я даже не знаю. Всё так глупо, и я смеялась над этим дерьмом весь день, но теперь, когда мы здесь, и собираемся выяснить, на самом ли деле мы женаты, и, возможно, даже начать говорить о разводе, аннулировании брака или адвокатах...

Гай Колтрейн не может развестись со мной. Мое сердце разобьется на тысячу кусочков, и он все поймет.

— Ты что-то вспомнила? — Он снова рядом, большие руки лежат на моих плечах. Сжимает и разминает меня, пока мое колотящееся сердце не замирает. Зеленые глаза смотрят в мои, и я качаюсь в его сторону, грудь болит.

Я останавливаю себя в последнюю секунду. Он не хочет этого от меня. Неудачница Эффи.

— Нет, — прохрипела я. — Я просто волнуюсь. Как последняя трусиха.

Хмурый взгляд моего босса становится еще глубже, а затем меня ведут в сторону «Удачной ставки». Не через блестящие стеклянные двери, а в сторону, к стене пальм. Гай доводит меня до белой кирпичной стены, джунгли пальмовых ветвей отгораживают нас от улицы.

— Ты не трусиха, — отрезает он. Таким же голосом Гай выговаривает, когда я пинаю офисный торговый автомат за то, что он проглотил мой доллар. — Не говори так о себе.

Прислоняюсь к грубому кирпичу, мои волосы растрепались, бейсболка накренилась, и я смотрю на него в оцепенении.

— Ты очень смелая, — говорит Гай, накручивая прядь моих темных волос на палец. Уголок его рта кривится. — Ты бесстрашная. Не забывай, я видел, что ты проносишь через службу безопасности аэропорта.

О мой бог.

— Ты сказал... — я ударяю кулаком по его плечу, удар с силой вибрирует в костяшках пальцев — давай никогда не будем это обсуждать!

Мой чемодан. Открытая крышка. Этот чертов вибратор.

Гай ухмыляется.

— Я передумал, — говорит он и подходит ближе, все еще крутя мои волосы, его зеленые глаза сверкают темным обещанием. — Я все-таки хотел бы обсудить это, Эффи. У меня очень, очень много вопросов.

Я не могу дышать. Не могу говорить. Я могу только смотреть на своего босса, в равной степени забавляясь и негодуя.

— Это не твое дело! — наконец, удается мне, но я тянусь к нему. Цепляюсь за его футболку изо всех сил.

Он пристально смотрит на мои твердые соски, которые выпирают сквозь платье.

— Ты уверена в этом?

Агр! Кто этот человек и что он сделал с Гаем Колтрейном? С суровым, сдержанным мужчиной, который постоянно устает от моих выходок? С мужчиной, который практически вычистил свой рот, чтобы избавиться от моего поцелуя?

Этот Гай прижимает меня к шершавому кирпичу, его грудь касается передней части моего платья. Он проводит ладонями по моим бедрам, талии, ребрам. Хватает меня жадно, как будто никогда не хочет отпускать.

— Эффи. — Мое имя грубо звучит на его губах. — Могу я поцеловать тебя снова? Я так чертовски сильно хочу тебя.

***

Может ли он поцеловать меня?

Может ли он поцеловать меня?

У Гая Колтрейна есть VIP-пропуск к моему телу. Он может делать все, что захочет, с любой его частью.

— Нгх, — невнятно говорю я, а потом дергаю его за футболку. Притягиваю к себе и качаюсь на носочках.

Это совсем не похоже на наш поцелуй у фонтана. Тот был осторожным. Обдуманным. Это столкновение зубов, языков и рваных стонов, как будто два диких животных сцепились на канале «Дискавери». Он так сильно прижимает меня к стене, что весь воздух выходит из моих легких, а мне все равно. Кислород переоценен. Мне все нравится.

— Это, — хватаю я горсть мягких волос и кручу, — то, что ты вспомнил из тату-салона?

— Для начала, — заявляет Гай и не отстраняется, чтобы говорить. Он произносит слова прямо мне в рот, в щеку, в челюсть, словно не хочет терять контакт даже на секунду. — Мы делали и другие вещи. Показать тебе?

Боже мой. О боже мой, у меня выпрыгивает сердце из груди.

— Да. Да, да, да. Покажи мне. Покажи мне сейчас же.

Он усмехается, довольный и запыхавшийся, а затем начинает блуждать рукой по моему телу. Гай обжигает меня сквозь тонкий хлопок платья, касаясь каждой впадинки и выпуклости тела под его поцелуем. Когда я выгибаюсь в нетерпении, он смеется и гладит мою грудь.

И... внимание. У меня всегда была маленькая грудь. Настолько маленькая, что в колледже надо мной шутили про стиральную доску. Я худенькая и нескладная, больше жестких углов, чем мягких линий, и часть меня всегда задавалась вопросом, что Гай подумает об этом. Не оттолкну ли я его.

— Черт. — Он скрежещет это слово между стиснутых зубов, потирая большим пальцем мой твердый сосок. Он прощупывается сквозь платье, такой чувствительный к каждому касанию и щипку, и я извиваюсь. Хнычу, прижимаясь к стене. — Эффи. Тебе правда нравится? Посмотри на себя. Ты такая отзывчивая. Господи, прикасаться к тебе — это мечта.