― Пойдем в дом и поговорим, ― потянувшись, я нажал кнопку и закрыл дверь гаража. Саша тихонько заскулила на заднем сидении. Когда мы остановились, ее терпение в отношении ремня безопасности подошло к концу. Ей стоило привыкнуть, потому что им с Кирой предстояло повсюду ездить со мной и Закой.

По крайней мере, после того, как мы разберемся с Калашником. Тогда я и задумался, как сказать Кире, что согласился убить вместо нее ее отца или брата. Может, некоторые детали ей было не обязательно знать.

Черт, я понятия не имел, согласится ли Де Лука. Если нет, мне придется разгребать тонну дерьма.

Но сначала мне пришлось разбираться с хаосом, который воплощал собой Зака в своей вольере. Уезжая, я запер его там, предвидя переезд Саши. Повторное знакомство собак следовало проводить под контролем.

― Придержи ее. Мы выведем их на задний двор, ― передал я Кире поводок ее собаки.

― Спокойно, мальчик. Угомонись, ― велел я, когда Зака чуть не разнес вольер. Он сразу же сел и нетерпеливо ждал. Открыв дверцу, я надел на него ошейник и пристегнул поводок. ― Зака, к ноге. На улицу.

Пес послушно последовал за мной через заднюю дверь. Кира шла на расстоянии, но я знал, что Зака заметил их сразу же, как вышел из вольера. Вероятно, он даже учуял на мне их запах и даже каталогизировал его в своей голове. Зака обожал Киру.

― Сидеть, ― приказал я.

Он беспрекословно послушался, и я почти не сомневался, что мой пес просто показывал себя перед дамами. Я закатил глаза, но мои губы изогнулись в полуулыбке.

― Веди ее, ― тихо сказал я Кире.

Она подвела Сашу ближе, и я почувствовал, как Зака задрожал от нетерпения. С другими собаками он был довольно дружелюбен, но никогда нельзя знать наверняка.

― Спокойно, ― урезонил я, пока Зака обнюхивал Сашу. Подскочив, она метнулась в сторону, но Кира не пустила ее, крепко держа поводок.

Позволив собакам обнюхать друг друга, я уверился, что с ними все будет в порядке. Сначала мы не спускали их с поводков, и они начали играть. Агрессии не последовало, поэтому мы отпустили их.

Кира рассмеялась тому, как они носились туда и обратно. Наши собаки по очереди догоняли друг друга. Затем Зака показал Саше, где стоит уличный поильник. Они небрежно пили из тазика из нержавеющей стали, который я установил под краном на заднем дворе.

― Думаю, теперь их можно оставить играть, ― заявил я, жестом пригласив Киру пройти в дом.

Внутри я задвинул щеколду над собачьей дверцей, чтобы они не залетели сюда, играя и разнося дом на кирпичики. Кира села на один из стульев у стойки, где я обычно завтракал.

Зная, что сперва нам нужно было поговорить, я велел своему проснувшемуся члену вести себя прилично.

Охваченный напряжением, я не мог усидеть на месте и начал вышагивать. В конце концов, я решил, что разговор был похож на лейкопластырь ― нужно было собраться с силами и просто сорвать его.

― Кира, нет легкого способа сказать тебе. Тебя заказали, ― я внимательно наблюдал за ней, оценивая ее реакцию.

Я ожидал от нее шока, но вместо этого она задрожала всем телом. Не проронив ни слова, Кира просто смотрела на меня.

― Кира? Ты меня слышала? ― уточнил я, прищурившись.

― Кто? ― моргнула она, неуверенно вдохнув и быстро выдохнув. Раз Кира не удивилась моим словам, значит, знала о своем отце больше, чем я ожидал.

― В данный момент это неважно, ― начал я, но она меня перебила.

― Ты не можешь сказать, что меня заказали, словно мы обсуждаем погоду, и потом заявить, что заказчик неважен, ― отрезала Кира. Черт, до чего же она была сексуальной, когда злилась.

― Да, мать твою, я могу, потому что придумал, как все исправить, ― мои слова моментально вызвали у нее подозрения.

― И как же?

― Мы объявим всем, что ты ― моя старушка, ― остановившись в шаге от нее, я скрестил руки на груди, ожидая ответа. И долго ждать не пришлось.

― Твоя кто? ― широко открыла рот Кира.

― Моя старушка… моя женщина, ― небрежно бросил я. Потому что это решение казалось мне идеальным.

― Ты спятил? Мы едва знакомы! ― настала ее очередь встать и начать вышагивать. ― Кажется, ты сошел с ума.

Когда Кира проходила мимо, я схватил ее за руку и прижал к себе. Сначала она пыталась вырваться, но когда я не двинулся с места, наконец, сдалась. Так мы боролись. Кира была в бешенстве.

― Я не сумасшедший, я королевский ублюдок. Это что-то да значит. В отношении человека, желающего тебе смерти, со мной ты получишь надежную защиту.

― Меня заказал Иван? ― спросила она, и я мгновенно насторожился.

― Какой Иван? ― нерешительно спросил я. Почему-то мне казалось, что мне не понравится ее ответ.

― Иван Милославский, ― неохотно ответила Кира. У меня остановилось сердце.

― С чего ему желать тебе смерти? ― мне пришлось постараться, чтобы не выкрикнуть вопрос. Милославский был омерзительным подонком и был замешан в русских работорговых кругах. Ходили слухи, что он был тесно связан с Владимиром Солоником, с которым покончило наше отделение в Тонопе.

― Потому что я отказалась выйти за него замуж, ― сказала Кира, и я чуть не поперхнулся. Меня потряхивало от ярости при мысли о том, что она выйдет замуж за кого-то, кроме меня. А от того, что этим кем-то мог быть Милославский, меня бросило в холодный пот.

― Твой отец знает, каким дерьмом занимается Иван? ― хотя не сказать, что Гришка был лучше. Тогда я и задался вопросом, знала ли Кира, чем ее отец зарабатывал на жизнь.

― Конечно, знает, ― с отвращением фыркнула она. ― Вот почему между нами ничего не может быть, Огун. Мой отец нарисовал бы на твоей спине огромную мишень. Наверное, на всем твоем клубе. Скорее всего, он уже знает, что я сейчас с тобой.

Кира уронила голову мне на грудь. Вероятно, она даже могла услышать биение моего сердца.

― Ты сейчас о чем? — спросил я с убийственным спокойствием.

― После нашего с тобой свидания мне позвонил отец. Он знал, что я была с тобой, ― подняв голову, Кира посмотрела на меня. Зеленый оттенок ее карих глаз стал блестящим от едва сдерживаемых слез.

― Твою мать. Ты должна была сказать мне, ― проворчал я.

― Я была уже на полпути к тому, чтобы отшить тебя, если ты снова пригласишь меня на свидание. Без меня ты будешь в безопасности. Я почти год не разговаривала с отцом. А до этого даже не могу вспомнить, когда мы в последний раз созванивались. Он ненавидел, что я ходила в колледж и училась на ветеринара. Отец хотел выдать меня замуж с выгодой для него, и брак не включал в себя мою работу. Он был еще готов смириться с каким-нибудь простеньким образованием и отказался оплачивать мою учебу, назвав ее ненужной. Отказавшись выйти за Ивана, я уже думала, что отец списал меня со счетов. Как видишь, нет.

― Поэтому ты носишь фамилию Баранова, а не Калашник? ― спросил я.

― После совершеннолетия я официально взяла девичью фамилию матери, ― кивнула Кира. ― Я поступала в колледж и не хотела, чтобы из-за фамилии меня ассоциировали с отцом. Он… нехороший человек.

― Это еще мягко сказано, ― фыркнул я, скептически посмотрев на нее. И снова мне стало интересно, много ли она знала.

― Уж поверь мне. Я прекрасно знаю, ― Кира стиснула зубы, у нее начали раздуваться ноздри, и по щеке скатилась одна-единственная слеза. ― Когда мне было пятнадцать, моя девственность принесла отцу кругленький миллион.

Если раньше я думал, что был в ярости, то узнав о продаже ее девственности собственным отцом, мне захотелось крушить все вокруг. Чтобы обуздать свою ярость, мне потребовались все мои силы. Тем не менее, прежде чем я совладал с собой, кастрюли, висевшие на кухне, задребезжали, а солонка с перечницей скатились на пол.

― Какого черта? ― оттолкнув меня, Кира развернулась и осмотрела кухню.

Чем возьми.

― Ты о чем? ― спросил я, будто ни в чем не бывало.

― Только не говори мне, что ничего не слышал? Черт возьми, кастрюли качаются! ― она взмахом руки указала на упомянутую утварь. ― Солонка и перечница на полу!