– Ага, Ир, Праворукий Левоног!

– А ты не юродствуй, Казакова, не юродствуй.

– А кто, блин, юродствует?

– Кстати, а что там за черепаха?

– Это название такое. Его ресторан. Я хотела посмотреть. Он недавно открылся.

– А он не приглашал?

– Приглашал. Просто очень хочется. Пойдем, сходим, а? Возьми Емельянова, посидим.

– Сходим, Казакова, обязательно, я позвоню, когда буду свободна. А нафига тебе Емельянов?

– Так, за компанию.

– Хрен ему, а не ресторан. Кстати, надо ему позвонить. Пусть-ка припирается. А ты позвони Петракову. Ты потрахайся, полегчает.

Мне полегчало гораздо раньше, когда я ушла от Ирки. Феерическая женщина! И ведь люблю же я ее! И с Емельяновым у них все в порядке, похоже. А еще Ирка всегда права. Ну, почти. Я села в машину, вздохнула, выудила из недр сумки телефон и позвонила Петракову.

– У аппарата, – ответил Петраков. Ему бы все поидиотничать. А раньше мне это нравилось.

– Лева, ты ко мне, или я к тебе? – с придыханием спросила я.

– А че случилось? Потрахаться захотелось, Казакова?

Я уронила телефон. Просто триллер какой-то! Они, оказывается, с Иркой одинаково разговаривают. Я представила, как в постели меня ждет Ирка: высокая, крупная, черные волосы каре, черные и циничные глаза, крупная родинка над губой, с дамской сигаретой в пухлых, маленьких пальцах, и все мои желания прошли. Вообще все. Я подняла мобильный с коврика для ног.

– Лева, жду тебя завтра.

– Ладно, приеду, раз уж тебе так приспичило. Могу и сегодня. Давай сегодня, вдруг завтра не смогу?

Я подумала, что вполне успею прийти в себя, пока Петраков ко мне едет. Выпью вина, приму ванну.

– Ну, хорошо…

Петраков довольно хрюкнул в трубку.

– Ну, жди, бэйба.

И вот к нему я, значит, по убеждению Ирки, должна бежать, роняя тапки?

И когда приехал Петраков, ничего у меня не получилось. То есть, все было и Петраков был доволен, но я – нет. Мне все время хотелось чего-то большего, мне бы хотелось поярче чувств, а все было, как обычно. Даже хуже. Как-то слишком быстро. Ну, хоть и на этом спасибо… Самое главное, что потом я сразу уснула. Сон был крепкий, без сновидений, и мне не виделись пластмассовые куклы…

Еле дождалась четверга! Сегодня практическая лекция у философского курса. И сегодня я увижу Севастьянова. Нельзя сказать, что я все дни напролет о нем думала, но с Петраковым у меня как-то не клеилось, а ведь раньше все было нормально. То есть, все было, как и раньше, но меня это уже не удовлетворяло. Хотелось страстей. Одно радовало: я не видела сны. Или не помнила их…

Сегодня я ехала в институт в паршивом настроении. К тому же, когда захотелось покурить, я обнаружила, что забыла сигареты. Я оставила машину на стоянке и зашла в магазин. Когда я расплачивалась у кассы, меня окликнули:

– Эльга Сергеевна!

Я обернулась. Это была Сусанна, преподаватель психологии.

– Здравствуйте, Сусанна Андреевна.

– Ой, какая я вам Андреевна, в самом деле, просто Сусанна.

– Тогда просто Эльга.

– Интересное у вас имя.

И это мне говорит женщина по имени Сусанна!

– Эльга, Эльга, а как сокращенно?

– Эля.

– Да что вы говорите? Ну и выдумщики были ваши родители. Как и мои. – И она звонко рассмеялась.

К сожалению, мои родители тут ни при чем. Имя мне дала бабушка. Потом она мне объясняла: «Это чтобы у тебя судьба была ни на чью не похожа». Бабушка постаралась. Ей это удалось.

Сусанна мне нравилась. Маленькая брюнеточка с черными раскосыми глазами, веселая, искренняя, еще моложе меня, – кажется, ей двадцать шесть.

– Ну что, Эльга, двигаем в институт? О, кстати, что это у тебя с ногой? – Перешла она на «ты».

Меня слегка замутило.

– Что? – выдавила я из себя.

– Ну, ты в туфлях, – правильно, тепло еще, – тараторила Сусанна. – Смотрю, а лодыжки у тебя разные. Одна тонкая, другая какая-то…

– Перелом, – ответила я, преодолевая тошноту.

Сусанна взглянула на меня.

– Я дура, да? – вдруг спросила она. – Лезу, куда не надо. Прости.

Я улыбнулась. Мне стало легче.

– Все спрашивают. Я привыкла. Это давняя история. Быльем поросла.

– Пешком? – тут же сменила тему Сусанна. – На автобусе? На такси? На вертолете? – Сусанна рассмеялась.

– Я на машине.

– О, у тебя машина? Вот почему ты в туфлях рассекаешь, я все же в ботинки уже влезла. Мужняя? – Не останавливалась Сусанна. Феноменальная болтунья! Но тошнота отступила.

– Своя.

– Хорошо живешь! – воскликнула Сусанна, впрочем, совсем без зависти.

Мы сели в машину.

– Значит, ты замужем. Как с мужем-то? Вроде как замужем, а сама себе машины покупаешь, – спросила Сусанна, когда мы уже отъехали со стоянки.

– Мы с Петраковым вместе много лет, но не расписаны, мы даже не живем вместе. То я у него, то он у меня. Так что я вполне самостоятельна. А на машину накопила, потому что деньги тратить не на кого.

Вообще-то эта машина – наследство моего отца. Но я никому не рассказываю. Начнут расспрашивать. А я не хочу говорить об отце. И вообще о детстве и юности.

– Жалеешь? – спросила Сусанна, видимо, имея в виду непутевость моего спутника жизни.

– О чем? Есть мужик, и ладно.

– Нет, неладно это. Не то. Хочешь, карты раскину?

Я чуть не въехала в баннер.

– Что?

– Тебе секрет открою, знаю, никому не растреплешь, – зашептала Сусанна на цыганский манер. – Салон у меня есть, магии, я там хозяйка.

Я резко затормозила.

– Убить нас хочешь? – перенимая речь Сусанны, вскрикнула я. – Говори все толком, никуда не поеду! Салон у тебя есть? А машины у тебя нет?

– И машина будет, и квартира, полная чаша, и муж с сыном, тебе помочь хочу.

– Слушай, Сусанна, хватит так говорить.

– Как? Цыганка я. Так и говорю.

– Сусанна, ты сейчас вылетишь из моей машины.

– Цыгане тебе не нравятся?

– Мне не нравится, что ты карты мне раскинуть хочешь, – снова заговорила я на цыганский манер. – Видела меня в институте, беду чуяла?

Сусанна звонко рассмеялась.

– Смешная ты. Хорошая. Просто предлагаю. Не хочешь – не надо. Поехали.

– Не поеду. В столб врежусь.

– Не судьба это, не бойся.

– Слушай, Сусанна, прекращай это, – жалобно попросила я. – Зачем же ты в институте работаешь?

– А где же еще? Мужа хочу себе найти умного. Да и салон у меня пока маленький, квартиру я под салон снимаю. И вообще, я свои цыганские корни скрываю. Поехали.

Я осторожно тронула машину.

– Неужели ты чистокровная цыганка? – спросила я, не отрывая взгляд от дороги.

– Прабабка моя цыганкой была, бабку мою многому научила, а бабка – меня, вот так. Я поэтому и на психолога выучилась. Чтобы салон процветал, психологию обязательно знать нужно.

– Значит, ты седьмой воды на киселе цыганка, а притворяешься чистокровной, – выдохнула я. – Впечатление производишь?

– Так помогает же! – Сусанна расхохоталась. – Только не вру я. Много чего умею, приходи в салон, поколдую.

– Я подумаю.

– Знаю, придешь ты. – Сусанна протянула мне свою визитку. – Захочешь, звони.

– Хорошо. От вас, цыган, все равно не отвяжешься, – развеселилась я, убирая визитку в бардачок. – А почему именно я? Такая дура на вид? Или другим ты тоже свои визитки раздаешь, чтобы салон процветал?

– Потому что своя ты, в доску. И шутки твои не обидные.

Я закурила.

– Что за проблемы у тебя, Эльга? По лицу вижу.

– Нет, просто… в «Черепахе» вчера была, – брякнула я. Проверю цыганку.

– Правда? – оживилась Сусанна. – А ты знаешь, что этот ресторан принадлежит студенту Севастьянову? Такой хороший парень! Очень умный.

– Нравится тебе?

– Да, хороший юноша. Повезет кому-то. Но ему же молоденькую надо… если ты про это спрашиваешь.

– Не про это! – испугалась я. – Просто…

– Я люблю, чтобы мужчина старше был, надежнее так. И черноволосых я люблю, гены сказываются.