— А как же квартира? Ты ведь её сдала.

— Да. Поживу пока у подруги.

Это заявление буквально взрывает изнутри. Знаю я этих подруг. Нальёт моей фее в уши какой-нибудь чепухи, которая только усложнит наши отношения.

Ещё и муженёк её выходит через полтора месяца. И я ведь должен показать, что выполнил свои условия договора. А потом… Как бы его снова упрятать куда подальше? Прибегать к крайним мерам не хочется, но и такой вариант отметать не стоит. Слишком много уже вложено. Я не могу отпустить Юлю. Думал, что как только фея станет моей, наваждение пройдёт, но оно только усилилось. Хочу просыпаться и чувствовать рядом её тепло и засыпать каждый день, держа её в объятиях. Чтобы лишь моя и лишь для меня. Запах своего ангела постоянно хочу ощущать. Она снится мне каждую ночь, а наяву постоянно ускользает. Встречи несколько раз в неделю меня абсолютно не устраивают.

А ещё эта терапия, которая продолжается. Беременеть Юле нельзя, и это резко урезает возможности покорения строптивицы. Дети смягчают женщину, привязывают к мужчине. Возможно, если Юля станет матерью нашего совместного ребёнка, то и на меня смотреть будет иначе? А что если её терапия всего лишь ложь?

Эта мысль бьёт хлёстко, заставляя поморщиться. Сегодня же наведаюсь к её лечащему врачу. Уж у меня имеются методы убеждения, которые заставят нарушить любую клятву о неразглашении.

На работе сосредоточиться не получается. Всё раздражает, хочется отменить все совещания, чтобы не видеть опостылевшие рожи. Свалить бы куда-нибудь на море. Но это означает, что я снова сорву Юлю с работы, которую она только что получила. Фея не согласится и точно мне этого не простит. Теперь нужно действовать хитрее.

После обеда еду в клинику. Врач под напором быстро сдаётся. Ещё бы, у всех людей есть грязные секреты, которые они будут оберегать любой ценой. Мне стоило только намекнуть на связи и возможности разузнать эти секреты, как докторишка протянул историю болезни.

— Короче. Юля действительно до сих пор проходит гормональную терапию, которая не позволяет ей забеременеть?

— Вчера пришли последние результаты анализов, и я отменил препараты. Юлия Григорьевна абсолютно здорова. Но я бы не советовал сразу так сильно нагружать организм… Могут возникнуть рецидивы.

— Мы сами теперь с этим разберёмся, — отрезаю холодно. Мне ведь фея сказала, что ей продлили терапию на два месяца. А я устал трахаться в презервативе и всё время себя контролировать. Да и сама ситуация жутко выводит из себя.

Врач поджимает губы, но молчит.

Выхожу из клиники и тут же пишу Юле сообщение.

«Сегодня встретимся. Хочу тебя, ангел».

«Во сколько?» — коротко и как всегда безэмоционально.

«Заеду к семи вечера».

«Хорошо».

Юлия

— Сегодня мужа твоего выписывают, — коротко бросает Влад, пристально глядя мне в глаза. Какой реакции ждёт?

— Хорошо. Я рада, что Рома поправился, — говорю искренне.

— Хочешь вернуться к нему?

— У меня нет возможности. Контракт будет действовать ещё семь месяцев.

— А после? — в голосе Громова металл.

— Нет, не вернусь. Тебе полегчало? Мы не сможем делать вид, что в нашей жизни ничего не произошло. Слишком большие испытания, которые души наши искалечили. Договоримся о встречах с дочерью. Алименты с Ромы я требовать не стану.

— Почему?

— На то есть причины, — ухожу от прямого ответа.

Как объяснить человеку, что я до сих пор чувствую вину? Да, уже не настолько остро, но она снова всколыхнулась после того, как я узнала подробности дела. Разве имею я право что-то требовать от Ромы? Ему и так многое пережить пришлось по моей милости. И пусть я виновата лишь косвенно, но ничего уже не исправить.

— На время лечения мне было запрещено контактировать с мужем, но теперь я должна с ним встретиться и обсудить дальнейшее взаимодействие. У нас общий ребёнок. Ты это понимаешь?

Влад морщится.

— Надеюсь, у тебя не случится припадков по этому поводу, — говорю жёстко.

Громов как-то странно на меня смотрит.

— Считаешь меня неуправляемым?

— Влад, не начинай, — вздыхаю. — Я знаю твой характер и наклонности. Успела изучить за это время. Просто предупреждаю о своих планах во избежание необдуманных действий с твоей стороны.

Громов весь напрягается. Кружка с кофе, которую держит сейчас в руках, замирает в нескольких сантиметрах у рта. Неужели сболтнула лишнего и выдала свою осведомлённость? Надо лучше за словами следить.

— Считаешь, что я способен на необдуманные действия? — ледяным тоном.

Слово «необдуманные» Громов подчёркивает особо. Конечно, ведь он как раз все ходы наперёд просчитывает и злодеяния его осмыслены.

— Возможно, я неверно выразилась. Ты бываешь вспыльчив.

— Потому что меня бесит, если покушаются на моё.

— Угу, — нет сил спорить. Даже разговаривать с этим человеком противно.

Проталкиваю в себя бутерброд с рыбой, запивая капучино. После сегодняшней ночи кусок в горло не лезет. Громов имел меня до самого утра, а я только и могла, что повторять про себя, что скоро всё закончится. Остался один день. Вернее, сегодняшняя ночь.

Меня тошнило после любого взаимодействия с Громовым. Хотелось скривиться от каждого поцелуя. Я ненавидела этого человека и мечтала, что настанет час, когда он уйдёт из моей жизни, и я его больше не увижу. Забуду, как страшный сон. Да, пусть это было самообманом; подобные вещи не забываются. Но мне так было легче. Именно благодаря этим мыслям я продержалась два месяца. А ещё благодаря Антону. Если бы не он, не его поддержка…

Вчера мы проговорили с Волошиным целое утро.

— Завтра, Юльчик. Осталось немного, — сказал он напоследок. — А потом я украду тебя и буду реабилитировать. Поняла меня?

Рассмеялась, как всегда бывало во время разговора с Антоном.

— Я соскучился. Не думал, что буду испытывать подобное к женщине, которую видел пару раз в жизни.

Странно, но я тоже скучала по Антону. Каждый день ждала его звонка, который ложился целебным бальзамом на израненную душу. И наверное, хорошо, что наши отношения начинаются подобным образом — по телефону, плавно и неторопливо. Мы постепенно узнаём друг друга: привычки, интересы и прочие мелочи. И сейчас я ощущаю готовность к отношениям. Нормальным, здоровым, не осквернённым принуждением и обидами. Мне хочется чувствовать себя интересным собеседником, человеком с мнением которого считаются, а не только объектом сексуальных фантазий. Я вообще к сексу иначе стала относиться. Мне нравилось заниматься любовью с мужем. Рома всегда был нежным и внимательным. Да, не хватало перчинки, особенно после рождения Маришки, но ни разу я не ощутила себя вещью.

С Громовым всё наоборот — перца в избытке, удовольствие только под допингом и это мерзкое ощущение, что тебя пользуют. Профессионально, пытаясь доставить удовольствие, но пользуют. Кстати, Влад стал всё сильнее раздражаться из-за того, что не могу с ним кончить на трезвую голову. Вот и сегодня до самого утра изводил, пытаясь выдавить оргазм. А потом пообещал к концу недели сводить меня к сексопатологу. Он реально не понимает, что невозможно получить удовольствие с человеком, который лишь отвращение вызывает?

— О чём задумалась?

Вздрагиваю и чуть кружку не роняю.

— О приватностях судьбы?

Брови Влада в удивлении ползут вверх.

— И что надумала?

— Да, в общем, ничего. Просто вспомнила, какой мечтательницей раньше была. Ждала большую и светлую любовь. А она вот так на осколки разлетелась.

Вижу, как заходили желваки на лице Влада.

— Пойдём, мне на работу уже пора.

Громов помогает надеть пальто, а после того как привозит домой, ещё долго целует, не отпуская.

— Когда я дождусь твоего согласия переехать ко мне? — стонет. — Фея, ты меня извела.

Молчу, мечтая побыстрее сбежать. Считаю уже не минуты, а секунды.