Выхожу из душа, в мягкий махровый халат кутаюсь, аптечку достаю. Скрипя зубы ссадины йодом обрабатываю. На ноге глубокая царапина, кровь еще течет немного. Бинтую ногу и падаю на кровать. Волосы мокрые, надо бы высушить сначала, но мне лень вставать. Так и лежу, в потолок смотрю. Обидно очень, что незнакомый парень так поступил. Ну сказала я ему, что воняет, да, приятного мало. На самом деле от него очень вкусно пахло, свежестью с нотками цитруса, хороший запах, еле уловимый, дорогой. Возможно, как он и сказал, что Армани, у отца похожий парфюм есть. А мой отец дешевку покупать не будет, разбирается. Телефон заиграл рингтон, беру трубку.

— Снеж, ну ты как? — кричит Инга так, что морщусь, трубку дальше от уха убираю. — Нормально?

— Прихожу в себя, — отвечаю подруге.

— Тихон сказал, что этот мудак тебя в какие-то гаражи завез и оставил, это правда?

— Да,

— Вот козел! — в сердцах кричит подруга. — Хочешь я приеду? Посижу с тобой?

— Не нужно, мама ужин готовит. Дениса позвала.

— Дениса? — сразу умолкает подруга. Я понимаю, что она думает.

— Инга, ты не бойся, я с ним никак, ну в смысле не нравится он мне. То есть нравится конечно, но как друг, не более.

— Я за тебя не переживаю, — глухо отвечает Инга. — Ты ему нравишься, это сразу видно. Меня он совсем не замечает.

— Почему не замечает? Очень даже замечает, Денис иногда смотрит на тебя, — пытаюсь успокоить я ее.

— Ага, когда тебя рядом нет, — фыркает Инга.

— Давай тогда так сделаем. Приезжай на ужин к нам, Денис придет, я вас рядом посажу, а дальше все в твоих руках, — улыбаюсь я.

— А вот и приеду!

— Вот и приезжай,

Кладу трубку, посмеиваясь. Поработаю немного свахой. В комнату стучится и входит мама, садится рядом, рассматривая замазанные йодом колени.

— Что случилось? — задает вопрос, на который придется соврать, не говорить же ей правду.

— Упала, с крыльца ступила, нога подвернулась, каблук высокий.

— Ты без каблуков сегодня была, — тут же припечатывает мама. — Снежана, тебя кто-то обидел?

— Нет, все хорошо, правда, случайность.

— Ну, хорошо, — встает и идет в ванную, смотрит на форму в мусорной корзине. Тяжело вздыхает, но вопросов не задает. — Денис — это твой парень?

— Вряд ли, — фыркаю я. — На него Инга глаз положила.

— Хороший парень, мне понравился, — отвечает мама. — Через час ужин, приведи себя в порядок, папа обещал вовремя приехать.

— Хорошо. — киваю ей и сажусь у зеркала, рассматривая лицо. Мама выходит из комнаты тихо прикрыв дверь. Смотрю на себя в зеркало, красивая. Глаза зеленые, чуть раскосые. Стрелки подвести, ресницы накрасить совсем красота. Лицо сердечком, носик маленький, чуть вздернутый, но волосы… Такого цвета ни у кого не было в универе, золотистые, с серебряными нитями. Волосы у меня мамины, длинные, вьются упругими кольцами. Руки тонкие, запястья изящные, сама хрупкая, рост конечно подкачал немного, как Инга говорит мелочь не выросшая, так и есть. Любому парню до подбородка только достаю. Инга высокая, стройная, с ежиком черных волос, тоже красивая, вот кому с ростом повезло. На каблуках так вообще, как модель с подиума. И почему она Денису не нравится?

Расчесываю волосы, давая им просохнуть, немного трогаю тушью ресницы и губы прозрачным блеском. Встаю и подхожу к шкафу, думая, что надеть. Так, если Инге нужно покорить Дениса, значит, я должна выглядеть серой мышью. Вряд ли у меня это получится, но хотя бы в одежде. Достаю льняные темные брючки и старую отцовскую рубашку, которую иногда надеваю на природу. Она мне больше на пару размеров и хорошо скрывает фигуру. Мама, конечно, рассердится, ну и пусть.

Одеваюсь, морщась от боли в бедре, где уже расползается темно-синий синяк. В принципе я готова. Присаживаюсь на кровать. Прислоняясь к мягкой спинке, достаю телефон и бегло листаю ленту в Листаграмм. Задерживаюсь на уведомлениях. Кто-то наставил мне кучу лайков к моим фотографиям. Съемкой я увлекаюсь с детства, у меня и фотоаппарат есть, дорогущий. Отец на восемнадцать лет подарил. Я этот фотоаппарат берегу, как свою жизнь. Фотографии с него получаются четкие, яркие, сочные.

Открываю комментарии, под фотографиями природы везде стоят дизлайки, а на моих, где я с Джоном вообще смайлики лица человечка, которого тошнит. Судорожно перебираю другие фотографии, везде одно и тоже. Смотрю, кто же мне все это наставил, профиль без фото, закрыт, имя аноним. Ну, конечно, я такая дура, что не пойму кто это? Вот козел и сюда добрался!

Дрожащими руками отыскиваю в контакте нужное мне имя и всхлипываю в трубку. Когда на том конце раздается мягкий мужской голос:

— Да, лисичка моя?

— Джон, что делать? — говорю, рыдая, собираясь ему все рассказать, что случилось.

Позвонил Захару, наорал на него, а так хотелось по морде вмазать. Был бы он сейчас рядом, кулаки бы об него разбил. Вот и конец дружбе. Не ожидал, что повзрослев, Захар станет таким. А ведь был нормальным пацаном, но эти его друзья непонятные, вечеринки с женщинами, наркотой и выпивкой видимо плохо влияют на друга. То, как он поступил с девушкой, которая всего-то пошутила, не входит ни в какие рамки.

Заехал домой, специально машину поставил на парковке у дома, чтобы отец сразу помятую дверь увидел. Придется оправдываться и карманные деньги выкладывать, не знаю, хватит на ремонт тачки или нет. Но главное со Снежаной все в порядке.

— Денис, ты, что так поздно? — мать встречает в холле, вертя в руках сумку. — Я к стоматологу записалась, ты дома будешь?

— Нет, — целую ее в щеку и пытаюсь сбежать в свою комнату, но не так просто уйти от матери.

— А куда? — смотрит строго. — Отец скоро вернется.

— Меня на ужин пригласили, к Котих.

— Вот как… — щурится мать и начинает улыбаться. Ну что ты улыбаешься? Хочется спросить. Знает о моей любви к Снежане, вот и веселиться. — Эта та девочка в которую ты с первого курса влюблен?

— Ну, мам, — пытаюсь отмахнуться, но не тут то было.

— Так, надень ту белую рубашку новую, что я купила и костюм серый, да и цветы не забудь обязательно ей и матери, — начинает мать суетиться.

— Я помню про цветы, — соглашаюсь и все-таки сбегаю в свою комнату.

— Не клади локти на стол, — кричит в след мать, и я закатываю глаза. Срываю с себя одежду и бегу в душ, бреюсь, навожу марафет, как мартовский кот себя чищу. Затем достаю из шкафа джинсы и голубую рубашку, не в костюме же идти в самом деле. Беру в руки серый джемпер и из ящика в столе ключи от другой тачки, попроще. Хочу слинять из дома, пока не вернулся отец, но врезаюсь в него уже на пороге. Разбежался так, что чуть не сбиваю его с ног.

— А ну тихо, стой! — ворчит отец, успевая схватить меня за шиворот. — Куда это ты так несешься? — смотрит сердито. Я выше его ростом и он держит меня, тянет вниз, но держит.

— Пап, я все объясню, но сейчас некогда, правда, — пытаюсь по-прежнему увильнуть, но не получается. Отец сдвигает черные брови и отпускает рубашку.

— В кабинет, — говорит сердито и бросает на комод в прихожей свой портфель и плащ.

— Черт, — говорю чуть слышно и иду за ним, заправляя рубашку в джинсы.

— Рассказывай, — говорит отец в кабинете, и я выкладываю все, как есть. — Захар значит, снова.

— Я сам разберусь с ним, — начинаю я, но отец отмахивается.

— Ты прав, Захар перегнул палку и она сломалась. Так поступать с девочкой нельзя. Я поговорю с его отцом.

— Не нужно, пап. Мы взрослые люди, это уже не детский сад, чтобы жаловаться родителям, — не соглашаюсь я.

— Тогда ремонт машины на твоей совести, — улыбается отец. — Ты хоть знаешь, во что тебе выльется ремонт Пежо?

— Представляю, — вздыхаю тяжело. — Но я сам.

— Сам значит… Хорошо. А сейчас куда?

— На ужин, к Котих. — По лицу отца тоже расползается улыбка, вот черт! Они с матерью сговорились, что ли обсуждать мою влюбленность.

— Ну, ну, — глумиться отец. — Надолго?