Однако, если бы кто-то мог, хотя таковых не нашлось бы, разглядеть при такой бешеной скорости зажатую в зубах бестии корзинку, то наблюдатель поразился бы. Ведь плетёная ноша собаки даже не колебалась, и это при столь дьявольской скорости.
Петляя и поворачивая, пролетая над препятствиями, баргест с корзинкой в зубах неумолимо приближался к стоящей в отдалении от центра городка, мрачной громаде здания, чьи пикообразные купола подобно клыкам устремлялись ввысь, почти касаясь самого магического щита, в честь которого и был назван город.
В нем было величественно все и стеллы, высокие своды, широкие стрельчатые арки, массивные колонны.
Это была цитадель магов.
Приближаясь к цитадели, собака перешла на шаг.
Потом, поставив корзину на мостовую, огляделась по сторонам, как-будто желая убедится, не видит ли кто, потом отбежав назад, резко прыгнула на корзинку.
Но, оказавшись в воздухе, исчезла в клубах черной дымки, и на землю из ее клубов шагнула женская ножка в черной туфельке.
Подобрав корзинку, Госпожа Гертруда проверила ее пассажира, младенец сладко сопел, причмокивая бледным ротиком.
Убедившись, что все в порядке, ведьма посмотрела на высящуюся над ней архитектурную громаду и театрально закатила глаза.
«Боги, готова поклясться, их шарага стала еще больше, с тех пор как я тут была, – прошептала Госпожа, и вновь наклонившись к корзинке, еще тише добавила заговорческим тоном, – Вот увидишь, парень, это все от комплексов», – и быстро зашагала к цитадели.
Подойдя, однако, не к массивным воротам, а к укрытой тенью части кирпичной стены, Госпожа Гертруда, плотно прижав к ней ладонь руки, быстро провела ею по кирпичам, оставляя на поверхности розовый след из искр, сложившийся в замысловатый символ.
Проделав это, она тихо, но твердо произнесла: «Арчибальд Дэроу». Символ вспыхнул и как-будто впитался в кирпичную кладку.
Затем, после секундной паузы, по стене прошла рябь как по водной глади, и на этом же месте как бы проступила деревянная дверь.
«Кто?» – прогремел громоподобный голос.
Ребенок в корзинке захныкал и принялся возится.
«Тише ты, старый дурак!» – зашипела как кошка Госпожа Гертруда и принялась укачивать пищащую корзину.
«Это я, и мне нужна помощь».
В тот же миг дверь отворилась, и за ней возникло старческое круглое обеспокоенное лицо, которое могло помимо возраста и округлых щек еще похвастаться пышной и белой как снег бородой, образовывающей конгломерат с топорщащимися того же цвета усами.
Прежде чем лицо произнесло хоть что-то, Госпожа зашипела на него: «Тссс! Только тихо, а то разбудишь!»
«Э-м, – лицо отрыло рот, лицо закрыло рот, – что случилось Труди?» – наконец вопросило лицо шёпотом.
И вот так всегда во всех мирах и реальностях. Вы можете быть уважаемой старой знахаркой, к которой исключительно уважительно обращаются все от богачей до нищих, и вы же можете быть грозной как шторм и вселяющей в душу трепет Госпожой, к которой и вовсе побоятся обратится кто бы то ни было. Но всегда найдется человек, для которого вы будете просто Труди, и плевать он хотел, насколько вы уважаемы и грозны.
–Да впустишь ты уже меня, не видишь что-ли, у меня ребенок? – гневно зашептала Госпожа Гертруда, и, не дожидаясь ответа, вошла в дверь, предоставив человеку за ней выбор отпрянуть или быть сбитым с ног.
–Эм… поздравляю? – с интонацией человека, проверяющего тот ли провод, на бомбе он сейчас перерезал, произнес старец, отпрянув в сторону перед летящей сквозь него Госпожой.
– Дурак! – повторяя высказанное минуту назад определение собеседника
– Это не мой ребенок, что ты несешь! – снова шептала ведьма, поставив корзинку на стоящий в комнате стол, и повернувшись лицом к пожилому стрику.
Тот пошамкал сухими губами и закрыл дверь, услышав на это очередное приглушенное: «Тссс! Тихо ты!» и баюкающее бормотание Гертруды.
– Это… – начала было Госпожа, убедившись, что тревога пробуждения ребенка оказалось ложной.
– Это … – вдруг она прервалась и, строго посмотрев на старца, сказала, – и прекрати паясничать! Я не могу с тобой серьезно разговаривать, когда ты вот… – она попыталась подобрать слово, указывая на него ладонью, но после непродолжительных попыток сказала «вот такой».
– Эх… – прошамкал старец и пошёл, направляясь к Гертруде, но на ходу преображаясь в высокого атлетичного пожилого мужчину, хотя при определении возраста вы бы растеряли все эпитеты.
На месте бесформенной мантии появились черные туфли, безупречно сидящие дорогие черные брюки, на поясе – широкий кожаный кушак с серебряной пряжкой, белоснежная шёлковая мужская блуза, белизну которой подчёркивал бархатный чёрно-красный жилет с мельчайшими резными узорами на боках.
Аккуратно уложенные и зачёсанные назад волосы цвета свежего снега, и лицо мужественное и загорелое как у морского волка, аккуратная ухоженная бородка и роскошные, чуть залихватски закрученные, усы как небо от земли отличались от того безобразия, что было на лице у открывшего дверь старца.
Одним словом, больше походивший на зимнего бога, к Госпоже Гертруде подходил настоящий боевой маг – Арчибальд Дэроу.
Подойдя ближе, он на ходу смахнул невидимую пылинку с плеча и одернул жилет.
Сама того не желая, ну, хорошо, чуть-чуть желая, Гертруда заметила, как при этих движениях, темной тенью под бархатом сорочки перекатывались мускулы.
И госпожа мысленно отругала себя за это.
Так как встретившись взглядом с глазами снежного барса, взгляд которых мог залить румянцем до макушки любую юную красотку, Госпожа прочитала в них игривое «Я знаю, на что ты смотришь».
«Зараза!»– подумала ведьма.
– Ну? – промурлыкал Арчибальд низким бас-баритоном, – Так лучше?
– Пижон – фыркнула Гертруда.
– Дак, что там с ребенком, Труди? – прошептал маг, подходя к корзинке.
– Я все расскажу, только наложи чары silentium intra1, я не хочу его будить
Когда маг закончил с наложением выше упомянутых чар, они присели в удобные кресла, поставив их так, чтоб оба могли наблюдать за стоящей на столе корзинкой.
Однако, в процессе своего пересказа событий минувшей ночи, Госпожа Гертруда то и дело вскакивала и проверяла спящего младенца, в то время как Арчибальд Дэроу, упершись локтями в колени и сложив ладони домиком, внимательно и молча слушая, мрачнел все больше.
Когда же наконец Госпожа Гертруда закончила рассказ словами «И я пошла к тебе», Арчибальд, матёрый боевой маг, который прежде ни раз противостоял воплощениям зла, поражённо произнес: «Вот дерьмо».
В просторной, роскошно обставленной комнате повисло молчание.
Помолчав, Дэроу глухо сказал: «А ты не думала?» – и вместо продолжения он сжал левый кулак и, повернув внутренней стороной вверх, медленно развел пальцы, образуя из руки подобие чаши, в центре которой возник сгусток колдовского огня.
Он многозначительно посмотрел на гостью.
Та бросила на мага свирепый взгляд, но тут же смягчилась, встретившись со взором Арчибальда
Сейчас в строгих синих глазах не было и тени игривой веселости.
Так в другом мире, должно быть, смотрел айсберг на идущий прямо на него небезызвестный, круизный лайнер.
Дело в том, что между магами и ведьмами много общего, и не в последнюю очередь привычка действовать в ситуациях, когда у других не хватит сил или мужества сделать необходимое.
Труди отвернулась него и, опустив голову, неохотно ответила:
–Честно? Да, проклятье, да думала, в самом начале, когда он первый раз открыл глаза. Помнишь я говорила? Ну при рождении.
Маг не отвечал, было слышно только потрескивание огня в его руке.
– Но, – женщина запнулась, подбирая слова, – Но также нельзя! Это неправильно, я чувствую, что неправильно.
Ведьма, замолчав, вновь повернулась к собеседнику.
– Ну не знаю, Труди, – в полголоса наконец заговорил Арчибальд, -Превентивные меры, сама же понимаешь, это бы сильно все упростило.