Я промолчал. Потом махнул рукой на это недоразумение.

— Удивительно, что он вообще вспомнил нашу вчерашнюю встречу.

— Ну, что есть, то есть, — подтвердил Истомин. — Из солдат ведь мужик. У него был приказ — он его выполнил. Может когда проснется и не вспомнит ничего.

— Ну да, перезагрузится и очистит оперативную память, — пробормотал я. Бывший хорунжий на мои странные слова даже не обратил внимания — привык уже. — Как у тебя с работой, Семеныч? Каким образом ты вообще в Новгороде появился? Почему не в офисе?

— Да ну его этот офис, — ответствовал он, прихлебнув из чашки. — Надоели эти бумажки уже. Целый день только и делаю, что их перебираю. Из верхнего ящика в нижний. Из нижнего в правый. На этом закорючку свою поставь, на том печать. Того в Москву отправь, этого в Кострому, а сам сиднем сижу, почечуйную болезнь зарабатываю. В отпуск хочу….

— Семеныч, ну какой отпуск? — укорил я его. — Ведь ты ж не так давно к родне ездил. Кстати, семью свою перевез или нет?

— Ага, Василий Иванович. Насилу уговорил. Дом здесь купил с землицей.

— В Новгороде что ли?

— Ну да. Ну ее, эту столицу. Здесь спокойнее. Жинке с детьми и старикам моим понравится. Я уверен.

— Ну, хорошо, — пожал я плечами и после пары глотков горячего чая, решил сменить тему разговора. — Слушай, Семеныч, я тебя спросить хотел.

— Ну?

— Ты в своем казачестве не встречал так некого Токарева?

— Гм, нет, что-то не припомню. А кто это? В каких чинах?

— Да вот, понимаешь какое дело…, - неуверенно начал я объяснять. — Знаю, что есть такое человек. Знаю, что из казаков, даже вроде из ваших краев. Слышал, что он оружием в плане конструирования интересуется сильно. А вот где он службу проходит и в каких чинах — увы.

— Гм, — воздел глаза к потолку Истомин, напрягая память. — Что-то ничего ни приходит на ум. Н-нет, точно, такого я не знаю. А он вам зачем?

— Да вот, карабин надо нам начинать разрабатывать, а толкового человека нет.

— Гм, Василь Иваныч, я конечно извиняюсь. Но после провала вашего миномета, зачем вам еще и карабин? Оно вам надо?

Я вздохнул. Неприятная история с минометом никак не забывалась и я постоянно помнил о причине отказа. Наша, чего уж теперь самого себя обманывать, глупая попытка повлиять на историю активным образом, очень сильно нам аукнулась. И сейчас на продвижение минометов в армию я могу рассчитывать только через предстоящую войну.

— Нужны, Семеныч, карабины. Как воздух нужны. Я б и еще кое-что изобрел, но на это нет ни времени, ни денег, ни спецов. Нужно делать все постепенно. Начать хотя бы с карабинов. Ну так что?

— А Мосин вас не устроит? — удивленно поднял бровь хорунжий.

— Мосин птица высокого полета, — покачал я головой, — он и так у военных в почете и на них работает. Мне бы кого попроще, но такого же толкового.

— И Токарев как раз такой? Вы откуда про него узнали?

— Сорока на хвосте принесла, — уклончиво ответил я и хорунжий понял, что в этом направлении тему развивать не следует.

У нас опять наступила небольшая пауза. Я просто сидел отхлебывал сладкий чай, да закусывал бутербродом, а Истомин что-то там придумывал у себя в голове. Наконец, он спросил:

— Василь Иваныч, а почему именно карабин?

— Да как тебе сказать, Семеныч, по моему мнению, карабин в армии сподручней будет. Особенно у конных. Он и короче и легче и боеприпасов можно с собой больше носить. Прицельная дальность, конечно, меньше чем у мосинки, но кто же на таком расстоянии войну ведет? Карабин будет в самый раз, особенно если он будет самозарядный и с магазином, например, патронов на десять.

Он выслушал меня, подумал и поддакнул:

— Да, нашему брату казаку такой карабин был бы кстати. Верхом с мосинкой не очень удобно, это правда…. Где вы говорите этот Токарев обитает?

— Да где-то в Малороссии, точнее не скажу. Вроде казаком сейчас. Но то, что оружием он интересуется это точно.

— Я могу попробовать его отыскать.

— Было бы здорово. А сможешь?

— Все одно попробовать стоит. А имя у него есть? И по батюшке его как?

— Да черт его знает. Вроде Федор. Или Семен. Я не уверен. А отчество не знаю.

— Я узнаю, — уверенно заявил хорунжий. — Вы ведь мне дадите отпуск?

Я засмеялся. Вот же хитрец! И главное сидит и смотрит на меня ясными глазами младенца — ни тени раскаяния.

— Отпуск — нет. Но командировку на неделю — да, — ответил я, улыбаясь. — Ладно, на две недели, а то не успеешь еще.

— Оплачиваемую?

— Ну, конечно. Ты мне его только найди, да про горы золотые распиши. А я уж его не обижу. Ты там по своим каналам попробуй разыскать. Знакомства-то ведь остались?

Истомин даже не стал мне отвечать. Куда ж эти знакомства денутся — казаки друг за друга держаться, все про всех знают. И если есть хоть какая-то возможность выйти на Токарева через казачью среду, то наш хорунжий это непременно сделает.

На том мы и порешили. Истомин на следующий же день укатил в Москву, а оттуда в Малороссию. Потом вернулся через двадцать дней и, пристукивая по мраморному полу новой тростью, явился ко мне с докладом — найдено трое Токаревых. Один Федор, другой Иван, третий тоже Федор. И только один из этих троих служил оружейным мастером и сейчас находился в чине хорунжего.

— Это именно тот? — спросил меня Истомин после подробного доклада.

— Похоже на то, — отвели я задумчиво. — Другие вроде вообще никаким боком к ремонту оружия не подходят. Так? Ты с ним говорил?

— Недолго.

— И что сам про него скажешь?

— Да что сказать? — пожал он плечами. — Простой казак, в оружие разбирается. Что-то там у себя пытается делать. Я как понял, что это тот который вам нужен, так удочку ему закинул. Говорю, есть в столице известный человек, хочет чтобы ты у него работал — оружие для него придумывал. Деньгами, говорю, не обидит, как сыр в масле кататься будешь.

— Ну а он?

— А он покивал головой и сказал, что ему не особо интересно на простого купца работать — пусть даже и такого известного как вы изобретателя. Хочет, говорит, Родине послужить.

Я с досады даже хлопнул себя по ляжке. Звонко так, болюче. Наверно пятно красное оставил — Маришка вечером устроит допрос с пристрастием.

— Ну а ты? Денег ему предлагал?

— Да ему и так и эдак и все ему рассказал. Про деньги — да, сказал. И выпили мы с ним и с его дружками, да он ни в какую.

— Что, совсем так плохо?

— Не может он сейчас. Да и кто его отпустит — ему еще несколько лет до ухода в запас? В-общем, сейчас нам его не заполучить.

— Точно?

— Точно. Он и сам сказал, что никуда не пойдет. Да и в самом деле, как он уйдет? Это ж не я со своей поломанной ногой.

Я разочарованно выдохнул, потер нервозно лоб — что-то голова разболелась.

— Жаль. А у меня на него такие надежды были. Ну, да ладно, на нем свет клином не сошелся. Свои кадры выращивать будем. Ты, кстати, как сам к конструированию оружия относишься? Понимаешь в этом?

— Да нет, что вы. Я только пострелять, да почистить.

— Что ж, тогда будем искать других людей.

Истомин молча принял информацию. Кивнул, встал, оперся на крепкую трость. Затем вдруг просветлел лицом и выдал мне новую идею:

— Василь Иваныч, а может этого Токарева там работой и загрузить? Если он не может и не хочет никуда переезжать, так может вам самому туда съездить, да убедить его? Пускай он там у себя в мастерской конструирует, да изобретает. А вы у него под боком свою мастерскую сделаете, да людей туда наберете. А Токарев будет вам идеи подкидывать, да помогать по-всякому?

— Гм, а что, мысль здравая, — произнес я, воспрянув духом. И отложил идею в закрома памяти. Мишка опять куда-то укатил и обещался появиться через пару дней. Вот с ним и надо будет обсудить эту идею. Захочет ли он, пока меня не будет, курировать это направление? — А ты у него адресок вызнал? Куда ему письма писать?

Конечно же, домашний адрес Токарева у нашего хорунжего был. И мы вдвоем настрочили ему официальное письмо, в котором изложили наше видение решения сложившейся проблемы. В тот же день отправили и принялись ждать ответа. Будем надеяться, что он примет наше предложение.