Вокруг нашей девченочки все хлопотали — Маришка еще неумело ухаживала за ребенком, теща, души не чаявшая во внучке, помогала дочери, а Зинаида, полюбившая мелкую с первого взгляда, целую неделю отказывалась уходить домой, а ночевала прямо у нас. Притащила свою трехлетнюю Ленку, чтобы та не оставалась без присмотра. И, как ни странно, мало-помалу, но маленькая и капризная Дашка стала нашим неким цементом, что заново стала сближать Маринку с матерью. Пока потихоньку, едва заметно, но это было уже что-то. Да и с Зинаидой Ольга Даниловна стала перекидываться короткими фразами, прося ее о какой-либо услуге, наводя невидимые мостки. Прося(!), а не требуя или упрекая. И Зинаида любезно откликалась. Что ж, а мир-то, похоже, в этот дом опять возвращается.
А через пару дней после родов у Дашки по всему телу выползли прыщики. Мелкие и ярко-красные. Они были повсюду — и на голове, и на руках и на животе…. В общем, везде. Бабы всполошились, засуетились, подняли панику. А я вызвал врача. Доктор приехал в тот же день, осмотрел ребенка и сказал что ничего страшного нет. Выписал рецепт травяной настойки и посоветовал протирать ею болячки. И все пройдет. В тот же день настойка была куплена в ближайшей аптеке и в связи с этим мною была замечена одна деталь, на которую я никогда не обращал внимания. В аптеке отсутствовала самая обычная зеленка. Еще в том мире, в будущем, когда у меня родился первый ребенок, с ним произошло то же что и с Дашкой. Те же красные прыщики по телу, то же раздражение. И в тот раз нам доктора сказали, что беспокоиться не о чем и посоветовали замазать все покрасневшие точки зеленкой. И мы, тщательно выполняя рекомендации, раскрасили свою дочку этим раствором, и наш ребенок на целую неделю превратился в маленького зеленого шрека, в такого же страшненького и крикливого. Так вот, зеленки в нынешних аптеках не оказалось. Ни в одной! И в тот же вечер, пораскинув мозгами, я стал собирать свои знания по крупицам, и мне удалось-таки вспомнить кое-что вычитанное со скуки в Вике и удивившее меня. Оказывается, изначально этот антисептик применялся в промышленности в качестве красителя! В том числе и в качестве красителей для тканей. А потому, найдя на следующий день Попова, попросил его отыскать что-нибудь из его прошлого опыта работы, что могло бы носить название «бриллиантового зеленого». Сергей Сергеич, понимающе кивнул, и через несколько дней притащил мне пузырек, на дне которого болтались золотисто-зеленые кристаллы. И сделав водно-спиртовой раствор, я быстро убедился, что это они и есть. Это была наша зеленка. Но к тому моменту острая надобность этом препарате у нас отпала. Прописанная доктором настойка сделала свое дело, и прыщики перестали высыпать по телу, а потом и вовсе поблекли и исчезли. Ну, ничего, сама зеленка у нас не пропадет. Наладить ее производство дело раз плюнуть, и уже через пару недель она появилась в местных аптеках. А чтобы продажи пошли хорошо, нами была дана реклама в газетах и журналах, напечатаны красочные постеры и были заказаны исследования у одного из местных профессоров по медицине. Профессор взял двести рублей и пообещал предоставить результат через несколько месяцев. Ну, а пока суть да дело, Мендельсон, поразмыслив над патентным правом, дал отрицательный результат на правообладание этого раствора. Патентовать здесь было нечего, развести в спирте кристаллы может любой дурак. Ну, разве что только что можно попробовать название за собой закрепить. Ну а раз такое дело, то и запатентовали мы наше средство под наименованием «Антисептик № 1. Зеленка» и вбухали на первое время в рекламу тысячу рублей. Согласен, звучит пафосно, но зато громко и запоминающее, что делало рекламу нашего препарата более легким делом. Жаль, Мишки нет, он бы занялся этим делом более качественно, у него в продвижении товаров и услуг рука набита. А дальше, развивая эту тему, мы с Мельниковым и Поповым задумались и о другом популярном антисептике — спиртовом растворе йода. На данный момент это средство уже было известно и широко применялось в местной медицине, но вот, зачастую оно был привозным, а, следовательно, весьма дорогим. Вроде бы, вот она очередная золотая жила, налаживай выпуск и зарабатывай. Но прикинув немалые расходы, решили пока в это дело не ввязываться. Для этого надо было приобретать в собственность участок на берегу моря, лучше всего Черного, покупать лодку, способную собирать водоросли, сушить их, а потом сжигать. И только после этого добывать из золы драгоценные кристаллы. Я точно знаю, что водоросли ламинарии весьма богаты на содержание йода, но вот растут ли они в Черном море, я не помнил. Но зато они точно растут на Дальнем Востоке и вполне возможно там нам и придется организовывать производство, если вдруг решимся. И сами ламинарии, кстати, тоже весьма ценный продукт. От дефицита йода в стране страдают миллионы человек, в памяти всплывают целые деревни, страдающие слабоумием, а морская капуста в этом деле может очень сильно помочь. Вопрос стоял лишь в цене конечного продукта и заинтересованности определенных лиц. Но все же это пока ждет. Вот приедет Мишка, тогда и поговорим, стоит ли вообще эти дела затевать.
Через пару недель ко мне домой приехал Степан Ильич. И не один, а с задумчивым Саввой. Приехал он довольный, первым делом полез ко мне обниматься и целоваться. Привез дорогих подарков, одарил ими любимую дочь, а затем осторожно взял на руки Дашку. Нежно лыбясь в густую бороду и шмыгая носом от внезапно нахлынувших чувств, вынес вердикт:
— На отца похожа. Глаза такие же хитрые. И подбородок отцовский, такой же упрямый.
И он счастливо осмотрел всех присутствующих, подмигнул Маринке:
— Ничего твоего здесь, доча, и нету. Как будто и не ты рожала, — и засмеялся беззлобно, поудобнее устраивая на широких ладонях драгоценную внучку.
Маришка устало вздохнула и предпочла не отвечать на глупую шутку отца. Зато теща не выдержала, буркнула громко и недовольно:
— Думай, о чем говоришь.
— А я и говорю, что Дашулька на мать совсем не похожа, — отмахнулся от супруги Ильич. — Ты смотри, какие волосешки чернявые, а глазы, глазы-то! Ух! Чистый огонь! Не наша порода, мать, не Мальцева она. У Иваныча кровь-то погуще оказалась! Так ведь, Иваныч? Твоя работа? — спросил он, кивая на ребенка, а затем, выпятив губы дудочкой, нежно проворковал, потрясая бородой, — У-тю-тю, а кто это тут у нас такая красивая?
А мне так и хотелось ответить ему, похвастаться, что мой ген и вправду сильнее. Дашка и в самом деле была сильно на меня похожа. И я, чего уж тут скрывать, был этим фактом весьма доволен.
А Ильич, натетешкавшись с маленькой, аккуратно передал ее Зине и хитро так, с прищуром, спросил:
— Ну что, молодые, а второго-то нам когда ждать?
Я усмехнулся прямолинейности тестя. А Маринка хотела было вспыхнуть, осадить отца, но не успела, за нее это сделала мать:
— Угомонись, хрен старый. Успеют они еще. Пусть сначала девочка подрастет хотя бы.
— А чего ждать? Пока молодые надо рожать! Не, доча, ты мать не слушай. Я тебе дело говорю. Сразу же делайте второго, не ждите. Потом подрастут, играть друг с другом будут, все веселей. Учиться детки друг у друга будут, матери помогать. Иваныч он богатый, семью обеспечит, даст все что надо. Горя знать не будете, не то что мы с матерью в свое время. Ведь когда у нас Савка родился у нас ничего кроме старой коровы и клячи, которая на будущий год подохла, не было. Вот у нас житуха была…, не то, что у тебя. И то мы и Савку подняли и Димку, и тебя потом народили. И ничего, выдюжали, хоть и живот порою к спине прилипал. А у тебя, доча, посмотри, все есть! Вся в шелках, в перинах, денег куры не клюют, да еще граммофоны целыми днями слушаешь. Грех в таких условиях не рожать. Поэтому, доча, не слушай мать. Делай, как я тебе говорю. На будущий год второго рожайте, а потом еще одного. Так будет правильно.
Он бы и дальше стал нас уговаривать, склонять к следующему ребенку, но я тоже считал, что он очень уж торопится. Маринке хотя бы в норму придти надо. Но, если по-честному, то я понимал Ильича. Очень уж ему не нравились эмансипированные закидоны родной дочери и он всерьез полагал, что малые детки и забота о них выбьют у Маринки всю дурь. Считал, что это поможет ей измениться. Но я-то знал, что это не так. Моя супруга, хоть и смягчилась чуть-чуть, но это было временно. Уже вскоре после родов она мне сообщила, что не желает сидеть дома в четырех стенах, а хочет заняться каким-нибудь делом. И сообщила она мне это таким тоном, что мне стало понятно — ее остановит только локомотив.
