Никогда не пойму ублюдков, довольствующихся малым. Да и не хочу их понимать.

Я оглядываю зал и столики в поисках своей ведьмы.

Своей…

Смешно.

Что в голове, что в чувствах полный бедлам. Меня дико прёт от её реакции на меня. Мозг отключился напрочь, как только я её увидел. Потому что думал о ней бесконечное время. Искал способы найти того урода. Вспоминал своё поведение. И буквально сходил с ума от невозможности воплотить в реальность задуманную ранее месть. Потому что хочу её до скрипа зубов несмотря на то, что узнал.

Вот только совесть теперь не позволит мне просто воспользоваться ею и выкинуть.

Наверное.

Потому что чертовски сложно контролировать себя, когда она так отзывчива.

Я встряхиваю головой и, наконец, вижу Сабрину. Иду прямиком к её столику. Зачем? Плевать. Мне сейчас точно не до разбора причин, которые мной движут. Она замечает меня, округляет глаза и пытается вжать голову в плечи. А я замечаю, что напротив неё сидит… девушка. И на душе мгновенно становится спокойнее.

Я падаю на диванчик рядом с Сабриной, обнимаю её плечи рукой и обаятельно улыбаюсь её подруге. Пока ведьма пытается скинуть мою руку, улыбка меркнет, а челюсть плавно едет вниз — я узнаю в её подруге Виолу Брукс и поражаюсь её внешнему виду.

Проклятье, а это забавно!

Облокачиваюсь на столик и весело смотрю на Сабрину:

— Представишь меня своей очаровательной подруге?

Она прикрывает глаза, словно пытается себя сдержать, и, поджав губы, ещё немного отодвигается от меня по сидению. Её лицо краснеет то ли от злости, то ли от смущения. Я сам протягиваю руку к её матери:

— Тайлер Гилл.

Писательница выразительно ведёт бровями и вкладывает в мою ладонь свои пальцы:

— Благодарю за комплемент, Тайлер. Меня зовут Виола, я…

— Она популярная писательница! — дёрнувшись, перебивает её Сабрина. — На следующей неделе Виола будет читать у нас лекцию, а сегодня я знакомлю её с молодёжной жизнью по просьбе одного из преподавателей.

Пока я, усмехнувшись, невесомо касаюсь губами прохладных пальцев, Сабрина прожигает мать убийственным взглядом. Та едва заметно морщится, но, кивнув, подыгрывает дочери.

Интересные у них отношения.

Вот только непонятно, кого они хотят обмануть, потому что внешне очень похожи друг на друга.

— Вы родственницы? — деланно удивляюсь я. — Сестры, возможно? Ваши улыбки…

Убийственный взгляд Сабрины впивается в меня. Она цедит сквозь зубы:

— Тайлер, кажется, ты забыл, что пришёл сюда с девушкой. Пора бы вернуться к ней, иначе она снова тебя потеряет.

— Я совсем не против, чтобы она потеряла меня по той же причине.

Сабрина краснеет ещё сильней, а затем дёргано отворачивается и скрещивает на груди руки. Такая милая, когда злится.

От разглядывания её профиля меня отвлекает голос Лец:

— Что ж. В таком случае, ты обязан познакомить меня со своими подругами.

Стерва. Прямо сейчас мне хочется задушить её собственными руками.

Пока Лец нагло усаживается рядом с матерью Сабрины, я отталкиваюсь от столешницы и сжимаю её край пальцами, представляя на его месте тощую шею. Меня бесит, что прямо сейчас моя ведьма вновь выглядит растерянной и уязвлённой.

Не знаю, что задумала Лец, но она вдруг теряется при взгляде на Виолу Брукс, но быстро берёт себя в руки и широко улыбается. В её глазах горит азарт.

— Боже мой! — восхищённо восклицает она. — Вы Виола Брукс, верно? Писательница!

Та вежливо улыбается ей и склоняет голову вбок:

— Читали мои книги?

— Всё до одной! Боже, потрясающие сюжеты, описания, герои! Вы мой кумир!

— Приятно слышать…

— Фиона, — подсказывает Лец и бросает взгляд в сторону Сабрины.

Тоже смотрю на неё, но девчонка, вновь поджав губы, отвернулась к стене.

— Приятно слышать, Фиона. Я очень рада, что вам интересно моё творчество.

— Знаю, что я не вовремя, — наигранно кается эта стерва. — Но… Как вам такой сюжет? — Лец бросает на меня хитрый взгляд и хищно улыбается: — Одна девочка без ума от популярного парня, в какой-то момент и он обращает внимание на неё. Страсть, безумства, первая любовь… Но они случайно сбивают на машине какого-то мужчину…

— Заткнись, Лец, — рычу я.

Краем глаза вижу, как ведьма заинтересовывается происходящим: выпрямляется на сидении, смотрит во все глаза на Лец.

— …Отец популярного парня не может допустить, чтобы пострадала репутация его сына или его собственная. И он подставляет девочку из неблагополучной семьи. Жизнь девочки скатывается на дно. Но несмотря ни на что она продолжает любить того парня…

С меня довольно этой чуши.

Я подрываюсь с места, хватаю Лец за плечо и веду нас вон.

Через несколько минут я бросаю девчонку за наш столик и нависаю над ней:

— Какого хрена, Лец?!

Та садится ровней и начинает хрипло смеяться. Издевательски. Надменно.

— Боже, видел бы ты сейчас своё лицо, Гилл! — продолжает она хохотать. — Не верю, что такая простушка может для тебя что-то значить! Как, впрочем, не верю, что для тебя вообще кто-либо может что-то значить.

— Не суди остальных по себе, стерва, — насмехаюсь уже я.

Лец затыкается, а я отталкиваюсь от стола и спинки сидения и сажусь напротив неё.

Она права. Для меня даже друзья не всегда что-то значат. Если я одержим какой-либо идеей, пойду по головам, наплевав на чужие чувства. Прямо, как мой драгоценный отец. Ведь именно этому он меня всю жизнь и учил.

Я чешу бровь и пытаюсь успокоиться.

Я не бежал от ответственности, признавал свою вину, но отец всё решил за меня. Он часто так делает. И я давно привык.

— Ладно, герой-любовник, предлагаю объявить мир на сегодняшний вечер.

Лец отрывает от меня взгляд, вынимает из лифчика мою кредитку и, постукивая ею по подбородку, машет другой рукой кому-то в глубине зала. Вскоре за нашим столом рассаживаются её шумные знакомые, которых девчонка и планировала сегодня угощать за мой счёт.

У меня нет желания здесь оставаться, но я физически не могу заставить себя уйти раньше, чем Сабрина и её мать. Потому и наблюдаю, как Лец и её компания планомерно напиваются, как громко жрут, развлекаются и попеременно танцуют. Встреча с этими любителями халявы не первая, они уже научены горьким опытом, что меня лучше не трогать, потому ко мне никто не лезет.

И, разумеется, я наблюдаю за Сабриной.

Со своего места мне видно лишь её макушку, но достаточно и этого.

Я непроизвольно дергаюсь, когда к их столу подходит какой-то парень, но мгновенно расслабляюсь, когда Виола уходит с ним на танцпол. Зачем-то представляю, как Сабрина закатывает глаза и тяжело вздыхает. А может, даже злится. Её мать личность неординарная, и в какой-то степени похожа на мою, поэтому я вполне могу понять чувства ведьмы. Даже разделить их.

Интересно, какого это — разделять с кем-то свои чувства? Вслух? Видеть реакцию, которая может тебе не понравится? Или наоборот — получить поддержку?

Я горько усмехаюсь — то, что я натворил, вряд ли вызовет у кого-либо что-то, кроме осуждения.

Но проверить можно. Её осуждение вполне вероятно остудит мой пыл, и я смогу дышать чуточку свободнее.

Резко поднимаюсь с места и, не церемонясь, расталкиваю народ за столом. Иду к столу Сабрины. Она давится коктейлем, который пьёт, когда видит меня, и начинает кашлять. Я милостиво хлопаю её по спине, довольный произведённым эффектом, а она пытается отбыть от себя мою руку своими.

— Да что тебе от меня нужно, Гилл? — возмущается она сдавленным голосом.

— Всё ещё хочу увести тебя отсюда, — криво улыбаюсь я. — Не надумала уйти, ведьма?

— Нет.

— Значит, удовлетворимся танцем. По крайней мере, попробуем.

— Я не буду с тобо…

Я хватаю её за руку, дергаю на себя и крепко прижимаю к своему телу. Голубые глаза широко распахнуты от возмущения, пухлые губки маняще приоткрыты. Проклятье, где взять выдержки? Даже в темноте заметно, как румянятся от смущения её щёчки!