Третий достал из стола папку и бросил её мне. Остальные ребята непонимающе начали переглядываться, но это наше личное дело и знать о нём им не нужно. Не понимаю, зачем Таисий и вовсе заговорил об этом при посторонних. Точно хреново ему и болеет. Причём очень сильно.

В папке лежала всего одна газетная вырезка, на которой говорилось о столкновении двух самолётов. Но на этот раз многое изменилось. Погибли не все. Удалось спастись почти сотне человек, среди которых были так хорошо знакомые мне имена.

Всё, как мы и договаривались. Я помогаю конторе, а она делает так, чтобы мои дети и внуки остались живы. Свою часть нашего договора контора выполнила, теперь дело было за мной.

В том, что это правда я не сомневался. Во-первых, газета снова была отличного качества. Таких сейчас просто не выпускают. А во-вторых, на душе у меня было абсолютно спокойно. Не было никаких негативных чувств, как при нашем прошлом разговоре.

Я просто кивнул и вернул папку третьему. После чего мы все наблюдали, как сгорает этот лист в противопожарной урне. Пока это происходило, в дверь постучались и Третий крикнул, чтобы немного подождали.

— А теперь, когда небольшие организационные моменты решены, перейдём к тому, зачем я вас сюда, собственно говоря и вызывал, — убедившись, что бумага сгорела дотла, начал говорить Таисий Алексеевич. Предварительно он осушил свой бокал и вроде начал выглядеть немного лучше. — До дня икс остаётся всё меньше времени. Подготовка идёт полным ходом. Поэтому сейчас самое подходящее время, чтобы начать ваше знакомство с людьми, которые будут помогать вам во время перелёта. Впрочем, и на месте, вы также будете очень плотно общаться с этим человеком. Знакомьтесь, майор Груланин Сергей Викторович. Майор, ваш выход.

Выкрикнув последнюю фразу Таисий Алексеевич, потянулся за очередной порцией коньяка. И на этот раз он налил в два бокала.

Дверь открылась и в кабинет вошёл суровый мужик, лет сорока в простом камуфляже. Он представился нам, после чего принял бокал из рук Третьего, и осушил его одним глотком.

Как оказалось наша внезапная командировка в Москву затянется на четыре дня. Всё это время с нами будет работать Груланин. Мы должны будем заочно познакомиться со всеми, кто полетит в Аргентину. А также с большинством из тех, с кем можем встретиться на месте.

На все мероприятия, проводимые на соседнем континенте, планируется отвести три дня. В это время нам будет запрещено покидать выделенного жилища и вообще делать лишних телодвижений. Слишком был велик риск того, что именно нас попытаются завербовать вражеские агенты. Или просто вывести из строя. Конечно, звучало это всё очень бредово. Но кто знает, как дела обстоят на самом деле? Да и я был совершенно не против три дня провести в ничего неделаньи. Чего я там не видел в этой Аргентине? Ну а ребята, уж как-нибудь переживут. Всё же мы летим не на прогулку, а на выполнение очень важного для союза поручения.

Но Гурланин был не последний, кого мы встретили. Здесь снова была Катя. Она приходила ко мне в комнату каждый день, и мы разговаривали до утра. Просто разговаривали и ничего больше. И в эти моменты я вспоминал, как мы вот так просто сидим с ней и просто разговариваем на кухне, после моего очередного рейса. Разговариваем ни о чём. Важен был сам факт разговора, что мы нужны друг другу.

Катя знала, что я всегда буду находиться рядом и поддержу в трудную минуту. То же самое знал и я. А ещё я знал, что подвёл её. Подвёл, когда решил сбежать вот таким трусливым способом. Мы могли провести вместе ещё хотя бы день и это уже было бы отлично. Наверняка, болезнь сильно ударила мне по мозгам и я решился на ужасный поступок.

Теперь к моему списку паршивых поступков прибавился ещё один. Самый тяжёлый. Самый отвратительный. Поступок, которым я подвёл ту единственную, которая всегда была со мной рядом и поддерживала в трудную минуту.

— Прости меня за всё, — сказал я Кате, когда она уходила в последний день, перед нашим возвращением на базу.

Она посмотрела на меня, не понимая, за что я извиняюсь. Но видимо, что-то смогла разглядеть в моём взгляде, обняла и шепнула на ухо, что простит мне всё что угодно, если я всегда буду рядом с ней. И как-то сразу так легко на душе стало. Так хорошо. Пусть это всё и будет не со мной, но я обязательно найду себе ту, которая скажет мне такие же слова.

Жизнь только начинается. Восемнадцать лет, что может быть прекраснее этого возраста?

Точную дату нашего полёта никто не говорил. Всё держалось в строжайшем секрете. Груланин лишь сказал, чтобы в ближайшие пару месяцев мы были готовы вылететь в любой момент. Хотя Третий говорил о середине мая. И ему я доверял больше.

Точный список экипажа будет оглашён непосредственно перед отправкой на это задание. Поэтому мы всё ещё не знали, кто вместе со мной будет управлять самолётом. Что немного заставляло ребят нервничать. Каждый хотел занять место в кресле второго пилота, но повлиять на это решение они никак не могли. Да и я не хотел выделять кого-то из ребят. Все они отлично справлялись со своими обязанностями. И я был уверен, что они не подведут меня в любой ситуации.

В общем, этот визит в Москву выдался довольно продуктивным. Нас ввели в курс дела по безопасности и тому, как всё будет происходить во время перелёта. А ещё рассказали обо всём, что может случиться уже на месте и как нам реагировать на возможные проблемы.

Непосредственно перед вылетом обязательно будет проведён ещё один, но гораздо более сжатый инструктаж. А ещё будут подписаны все необходимые документы. Уже сейчас мы подписали немалую стопку разных бумаг о неразглашении и всему такому. Ещё было нужно время, чтобы все эти бумаги прошли по нужным инстанциям и только после этого нас допустят к полёту.

Оставалось совсем мало времени, а я ещё хотел заняться покупкой машины для мамы и дядь Коли. Денег за это время уже было накоплено достаточно. Вот только вставал вопрос, как умудриться получить машину к нужному сроку? И тут я не придумал ничего лучше, чем пойти к Владимиру Алексеевичу.

Пришлось обращаться к Малютину, чтобы он попросил за меня. Гриша не отказал и уже через пару часов после утренней планёрки руководящего состава академии, я находился в кабинете начальника академии и озвучивал свою просьбу.

— Неплохо тебе удалось подзаработать, раз собираешься сделать такой подарок ещё не родившемуся родственнику, — усмехнулся Владимир Алексеевич. Но его слова меня совершенно не задели. Эти деньги были получены мной честно и мне было не жалко сделать такой подарок близким.

— Деньги — дело наживное, — ответил я, пожимая плечами. — Заработаю ещё. А так отличный подарок выйдет.

— Будет тебе машина. На этот счёт можешь не переживать. Когда будет нужно, скажешь мне, всё устроим в лучшем виде.

Я принялся благодарить Владимира Алексеевича, на что он в очередной раз напомнил, что своих никогда не бросает и старается помочь по мере возможностей. А выбить машину вне очереди для него было плёвым делом.

Единственное, что он мне сказал, чтобы команда академии, сделала команду Сасовского лётного. И я дал слово, что так оно и будет. В наших ребятах я был уверен. Жаль, конечно, что сам не смогу выступать вместе с ними, но уговор с Лёвой был именно таким.

Май наступил совершенно неожиданно. Наступила пора промежуточных зачётов по лётной подготовке. Пусть я и был освобождён от всех экзаменов по пилотированию АН-2, меня попросили выступить первым, чтобы показать остальным курсантам, что в этом нет ничего страшного. Меня освободили от полёта на тренировочную базу и весь день я провёл с ребятами. Подбадривая их и всячески помогая советами.

Но, как я понял, моё присутствие им совершенно не было нужно. Все справились со своей задачей на отлично. Может, у них и были какие косяки, но явно незначительные иначе зачёта им никто бы не поставил.

Ну а на следующий день все получили увольнительную. Капитан даже не стал устраивать своего любимого развлечения с физическими упражнениями, а просто выдал ещё до подъёма увольнительные дневальному и просил передать, чтобы в городе всё прошло тихо и спокойно. Чтобы ему больше не пришлось получать из-за нас по шапке от начальства.