— Фомин! Что творится у тебя в казарме? — налетел на меня Егор Сергеевич, стоило мне только войти. — Кругом бардак. Устав практически никто не знает. Про дневального и дежурного я вообще молчу. Даже толком не понимают своих обязанностей. А старшина ходит непонятно, где вместо того, чтобы работать с личным составом! Сейчас же берёшь пять человек и идёте вместе со мной получать уставы. Через две недели, чтобы всё отскакивало от зубов. Лично буду проводить экзамен на знание устава.

За спиной капитана стояли лейтенанты. Гриша мне старательно показывал, чтобы я не принимал слова капитана близко к сердцу. А я, собственно говоря. и не собирался этого делать. Какой к чертям устав и работа с личным составом? Сегодня первый день, как началась учёба. О чём речь? Я и сам устав в глаза не видел, в этой жизни. А из прошлой уже практически всё забыл, но после общения с семьёй Куперманов и нагоняя полученного от Лужного, некоторые моменты уже начали всплывать в памяти.

Думаю, если бы дневальным оказался кто-то из бывших армейцев, то подобных проблем не возникло. Хотя капитан наверняка нашёл бы к чему придраться и без этого. Должен же он с первого дня показать нам, кто в доме хозяин. Как по мне, это было абсолютно правильно.

Ну а сейчас, пришлось мне каяться и признавать себя виноватым, что подтвердил капитан, а у бывших второкурсников и армейцев, моё признание вызвало улыбку. Они также прекрасно понимали, что всё так и должно быть и капитан вовсе не лютует. А вот для бывших гражданских подобный разнос оказался в новинку, и некоторые выглядели реально напуганными. Но ничего, сейчас мы уйдём за уставами и им всё объяснят.

Помимо уставов, этим вечером нам выдали повседневную форму. Обычный камуфляж, берцы и пилотку. И весь вечер мы занимались приведением формы в порядок, пришивали подворотнички и погоны. А дальше все принялись за изучение устава.

Перед отбоем я собрал своих помощников, необходимо было составить график дежурств и определить зоны ответственности. Гораздо проще, когда за что-то определённое отвечает конкретный человек.

Вот так потихоньку мы начали втягиваться в курсантскую жизнь. Первые две недели были самыми тяжёлыми. Егор Сергеевич с завидной регулярностью появлялся в казарме, каждый раз устраивая нам разнос. Естественно, больше всех получал именно я. Но никакого зла на капитана из-за этого я не держал. Он выполняет свою работу и ничего больше. К тому же вот такие его наезды отлично стимулировали нас всех и не давали расслабиться.

Как и обещал капитан, через две недели состоялся экзамен по знанию устава и шесть человек, во главе со мной получили по два наряда на уборку территории академии. Меня Лужный наказал вместе с провинившимися, сказав, что в большей степени это моя вина. И все выходные вместо того, чтобы заниматься, мы провели на улице. Приводили территорию СЛУГА в порядок. А территория оказалась охренеть какой большой.

А в понедельник меня выдернули прямо с занятий. У нас шёл урок физики, когда в аудиторию заявился хмурый капитан Лужный.

— Фомин на выход. К тебе из милиции пришли. Пойдём разбираться, чего ты такого натворил.

Я сперва даже не понял, для чего понадобился капитану во время занятий. Какая ещё к чёрту милиция? Для чего я им понадобился? Я и в город-то выходил, только когда приезжал поступать. Да и трудно назвать поездку на тракторе до Галиного дома выходом в город.

По дороге пытался хоть что-то узнать у капитана, но он сказал, что сам понятия не имеет, что произошло. Получил приказ от Владимира Алексеевича, привести меня к нему в кабинет. А вот по поводу моих умственных и всех остальных способностей капитан знал очень многое. И за несколько минут, что мы шли к штабу, успел рассказать мне об этом в мельчайших деталях.

Но я не обращал на него внимание. Наконец, у меня появилось понимание. Неужели это появление милиции по мою душу связано с Галей? Она же обещала, что уничтожит мою мечту стать пилотом. Двух недель ей хватило, чтобы придумать каким образом это сделать.

И вот я стою в кабинете Владимира Алексеевича, с интересом разглядывая участкового.

— Фомин Сергей? — спросил меня мужик лет сорока, в помятой милицейской форме. В руках он крутил пачку Беломорканала и было видно, что хочет закурить, но под взглядом Мохова не решался этого сделать.

Пожелтевшие от курева пальцы ловко перекидывали между собой пачку. На одном рукаве виднелась прожжённая дыра, а чуть повыше нагрудного кармана светлое пятно. Наверное, жена участкового слишком перестаралась с выведением пятна. А ещё я уловил стойкий запах перегара и солярки. Сразу вспомнился дядь Гена. Зуб даю, что этот милиционер — его друг. А если и не друг, то вчера они по-любому вместе выпивали.

— Так, точно! — ответил я, приняв стойку смирно. Всё же капитан стоял за спиной, а он всегда требует от нас следовать уставу. Тем более в присутствии начальника академии.

Расслабился я только после того, как Владимир Алексеевич отпустил Лужного. К моему удивлению, тот хотел остаться, заявив, что я его курсант и он несёт за меня ответственность. Поэтому должен знать, что произошло. Но получив от Мохова нагоняй, капитан всё же вышел за дверь.

— Прошу прощения, Кирилл Петрович, можете продолжать. А ты Сергей иди присаживайся. Мне тоже очень интересно послушать, что ты скажешь. Всё же с подобным я сталкиваюсь впервые и мне не хотелось бы, чтобы моя академия сразу же прославилась подобным поведением курсанта.

— Спасибо, Владимир Алексеевич, — поблагодарил милиционер Мохова, а затем обратился уже ко мне. — Старший лейтенант Смолин Кирилл Петрович, я участковый в Сасовском отделении милиции. Вчера одна гражданка, проживающая на вверенном мне участке, подала вот это заявление.

Как только я сел, участковый, достал из нагрудного кармана сложенный в несколько раз листок бумаги и протянул его мне.

В принципе, как я и думал. Привет от Гали. В заявлении говорилось, что я изнасиловал её ещё летом. И после первого раза делал это систематически на протяжении месяца. Дальше она расписала, как я пригласил её на встречу со своими одноклассниками. Там мы все изрядно напились, я настоял, чтобы она пустила меня к себе в комнату общежития. Оказавшись там, Галя от чрезмерного употребления алкоголю вырубилась, а я воспользовался её беспомощностью и изнасиловал.

Вот такая она вся бедная, несчастная, больше трёх месяцев боялась об этом рассказывать и только сейчас набралась смелости.

— Что скажешь парень? — спросил участковый, который явно хотел сейчас быть в другом месте и продолжить вчерашние возлияния.

— А чего тут говорить? Обиженная женщина способна на самые коварные поступки. И вот такая клевета, далеко не самое страшное. Просто я решил, что нам нужно расстаться. Вот Галя и не нашла другого способа отомстить мне. Всё, что здесь написано бред. В тот день у нас вообще не было секса. Я был слишком пьян. И у меня имеется свидетель. Вместе с нами была ещё одна девушка. Если потребуется, она даст показания.

— Сергей, дай мне посмотреть, — перебил меня Владимир Алексеевич и взял заявление, я же продолжил излагать, свою точку зрения по поводу этого заявления, явно загрустившему участковому.

— Уж не знаю, что вам пообещал дядь Гена за это, или вообще на что рассчитывала Галя, раз решила прислать в академию своего знакомого милиционера, — услышав эти слова, Кирилл Петрович скривился, подтверждая мою догадку. — Всё, что написано в этом заявлении неправда. Секс у нас был по обоюдному согласию. И раз уж на то пошло, то я в отличие от Гали несовершеннолетний. Получается, что она вступала в интимную связь с несовершеннолетним, за что можно привлечь уже её. Но я такой ерундой точно не собираюсь заниматься. Просто передайте ей, чтобы она не занималась глупостями. Ей не удастся испортить мне жизнь. И ещё передайте, что в случае если Гале понадобится помощь, то я обязательно сделаю всё, что в моих силах.

Смолин уже собирался мне, что-то ответить, но Мохов сегодня проявлял верх несдержанности, перебивая всех подряд.