По-русски Ибрагим говорил совершенно чисто, без какого-либо акцента. Но его манера речи была весьма странной. Порой он очень сильно растягивал гласные, а порой проговаривал их настолько быстро, что они попросту терялись. Но акцентом это назвать определённо было нельзя.
— Сергей Фомин, курсант лётной академии, — представился я, а затем то же самое сделали и Рогов со Спицыным.
Максим представился, как сотрудник службы безопасности четвёртого оплота и это вызвало широкую улыбку на лице Ибрагима. Но ещё сильнее он начал улыбаться, когда Дмитрий Алексеевич представился как актёр. А потом добавил, что умеет управлять практически всеми самолётами отечественного производства.
— Третий, как всегда, прислал мне людей, которые необходимы в данный момент. Может чай, кофе? Чего покрепче не предлагаю. К сожалению, здесь с этим делом строго. Порой скучаю по нашим посиделкам с третьим. Отличный он мужик, жалко, что баба, — выдав эту шутку, Ибрагим расхохотался. Впрочем, нас то же развеселила эта шутка. Все согласились на чай. И как только его принёс Мустафа, разговор продолжился.
— Я попросил помощи у главного отделения организации и вот вы у меня в гостях. Не буду тянуть время, насколько я знаю самолёт, на котором вы сюда прилетели, должен отправиться в обратную дорогу часов через двенадцать. К этому времени мы должны успеть всё закончить.
— Прошу прощения, но что мы должны успеть закончить? — спросил Дмитрий Алексеевич.
— Я вам разве не сказал? — удивился Ибрагим, а потом треснул себя ладонью по лбу. — Постоянно опережаю события, но ничего не могу с собой поделать. Это для вас ещё ничего не известно, а я уже прокрутил всё у себя в голове по несколько раз. Но мои тараканы, это мои тараканы и вас они точно не должны касаться.
Итак, давайте начнём. Как я уже говорил в сложившейся ситуации в стране, разыскать вселенцев крайне сложно и порой приходится прибегать к очень рискованным методам. К сожалению, в Афганистане мы весьма ограничены в возможностях. И одним из главных ограничений является запрет на наём местного персонала. Да и здесь очень сложно найти необходимого человека. А сама контора не торопится присылать к нам людей, слишком сейчас в стране неспокойно. Да и будет ли вообще когда-нибудь спокойно, неизвестно. Так вот, в нашем филиале на данный момент работает всего десять человек. Восемь из них местные, завербованные уже здесь. Всех найденных переселенцев мы тут же отправляем в союз, здесь работать с ними не возможно.
Я рассказываю это, чтобы вы имели хотя бы примерное представление о возможностях филиала в Афганистане. И как вы видите, они весьма скромные. Если говорить простым языком, мы не можем практически ничего. А недавно у нас появилась информация, об очень перспективном вселенце, знания которого невероятно ценны. Конечно же, мы попытались связаться с ним, но ничего не вышло. Тогда мы отправили к нему людей и в тот момент, когда они уже должны были вернуться в том кишлаке вспыхнуло восстание. Была разрушена единственная переправа. Нашим людям удалось укрыться, но они не в состоянии выбраться самостоятельно. Как я уже говорил, мы просто не имеем права потерять этого вселенца. Вполне возможно, что благодаря его знаниям удастся избежать многих ошибок будущего. Это спасёт тысячи жизней.
Добраться в кишлак, где находятся наши люди сейчас возможно только по воздуху. Сажать самолёт придётся в довольно ограниченных условиях. Эту операцию необходимо будет провести без привлечения военных. И вообще, без привлечения посторонних. Только люди, имеющие отношение к нашей организации. Самолёт мы смогли отыскать, а вот с пилотами возникла проблема.
— Что за самолёт? — спросил я, уже прекрасно понимая, что от нас хочет восьмой. А также я прекрасно понимал, что эта затея может оказаться очень опасной. Если в том кишлаке вспыхнуло восстание, то навряд ли люди, захватившие власть, будут рады прилёту неизвестного самолёта.
— Это отлично знакомый вам Ан-2. И ты Сергей и Дмитрий Алексеевич прекрасно управляете этим самолётом. Никаких проблем не должно возникнуть. Прилетаете на место, забираете наших людей и возвращаетесь в Кандагар. На это у вас уйдёт от силы часа четыре. Так что к отправлению обратно в союз вы точно не опоздаете. Даже останется время, чтобы немного вздремнуть.
— Какие шансы, что нас смогут подбить? — спросил Дмитрий Алексеевич.
— Около нулевые. У восставших нет для этого подходящего вооружения. Вместе с вами я отправлю всех своих людей. В случае опасности они окажут вам огневую поддержку. Да и находящиеся в кишлаке люди тоже не будут стоять в стороне. Вашей задачей будет только сесть, забрать пассажиров и улететь.
— Мы можем отказаться? — спросил Максим.
— Можете, но вы не сделаете этого. Я уверен. А теперь у вас есть десять минут, чтобы посовещаться и принять решение, — сказав это, Ибрагим встал из-за стола и пошёл на выход из кабинета, при этом насвистывая что-то себе под нос.
— Я против этого. Слишком большой риск, — сразу же заявил Максим.
— А я согласен. Это не первое и не последнее подобное задание от конторы. В своё время они помогли мне, и теперь я помогаю им. Один раз я уже умирал, так что второй не страшен, — пожал плечами Дмитрий Алексеевич. — Один за, один против. Фомин, тебе решать. Но знай, если ты откажешься, то в любом случае я сяду за штурвал самолёта и вывезу этих людей.
А тут и думать-то было нечего. Это было моим третьим испытанием и если я откажусь, то оно будет провалено. Да и получится, что я вновь наступлю на те же самые грабли. Вновь струшу и отступлю. А я так больше не собираюсь делать. Хватит и одного раза, после которого вся жизнь пошла наперекосяк.
Максим был категорически против моего решения, но сделать он ничего не мог. Я предложил ему остаться и подождать нас здесь, за что получил гневную тираду в свой адрес и обещание, попросить Куперманов в следующий раз добавить мне в чай слабительного. Сомневаюсь, что они пойдут на подобное, но всё равно нужно теперь быть предельно осторожным.
И вот через полчаса мы уже стоим возле потрёпанного Ан-2, но котором и предстоит лететь. На корпусе виднелись довольно заметные круглые отверстия, которые говорили о том, что самолёту приходилось бывать под обстрелом. И это совершенно не прибавляло нам оптимизма. Впрочем, люди Ибрагима не обращали внимание на повреждения самолёта. Они постоянно о чём-то разговаривали. Периодически звучал смех. Говорить по-русски они не умели, и поэтому мы совершенно ничего не понимали. Но это и не было нужно. Мы летим, они нас прикрывают.
— Будем надеяться, что топлива нам залили достаточно, — сказал я, усаживаясь в кресло второго пилота. Решили, что сегодня первым номером будет Спицын. В прошлой жизни я неоднократно видел, как он летает и не сомневался в его профессионализме.
Показывать дорогу нам будет Мустафа. До нужного кишлака придётся добираться только по визуальным ориентирам, никаких диспетчеров и всего прочего. Но это не проблема. Главное — не подниматься слишком высоко. И чтобы никто не решил попробовать нас принудительно приземлить.
Ещё несколько минут, чтобы проверить работу всех систем самолёта и мы поднялись в воздух. Мустафа в этом полёте был нашим штурманом, указывая направление полёта. По ходу движения несколько раз приходилось довольно сильно менять маршрут. То было тому причиной не известно. Наш штурман просто говорил сделать так без какого-либо объяснения. В итоге минут через сорок перед нами появилась довольно высокая и невероятно широкая гора с отколотой вершиной. Вот на эту вершину нам и было нужно.
Немного покрутившись мы решили, что будем садиться на поле, неизвестно каким образом появившееся на этой горной вершине. К тому же Мустафа сказал, что нас будут ждать именно на этом поле. Сам кишлак находился довольно далеко и судя по начавшемуся в нём движению наше появление не осталось незамеченным.
Но никто по нам не стрелял, что уже было отлично. Адреналин зашкаливал, я непрестанно следил за показаниями приборов. Хоть самолёт и выглядел не лучшим образом, работал он безукоризненно. И Дмитрий Алексеевич управлял им выше всяких похвал. Сделав ещё несколько кругов, мы пошли на посадку.
