Желаю маме и Вере Степановне спокойной ночи. Надеваю пижаму, но разумеется сон не идет. В час ночи дом погружается в безмолвие, а я крадусь на кухню. Грею крем-суп, делаю несколько бутербродов и тихо-тихо крадусь наверх. Если меня застанут, понятия не имею, как буду выкручиваться. Но мне везет, удается максимально тихо добраться до комнаты Беса.

На всякий случай стучу, очень осторожно, едва слышно. Толкаю дверь.

В этот момент мелькает мысль, что мне все привиделось, приснился странный сон. Что сейчас зайду — а в комнате никого.

Бес полусидит в постели, встречает меня пристальным горящим взглядом.

— Прости. Я подумала, что ты голоден.

— Очень.

При этом смотрит так, словно его терзает голод совсем иного толка. И я загораюсь, вспыхиваю как спичка. Руки начинают трястись. Поспешно ставлю поднос на столик.

— Я пойду, пока не застали.

— Все ведь спят? Ночь глубокая. У отца крепкий сон.

— Все равно. Ты поешь. Я заберу поднос рано утром, перед занятиями.

Я почти дохожу до двери, когда неожиданно он произносит мне в спину:

— Женя… Пожалуйста, не уходи.

— Женька, Жень, проснись! — что-то толкает меня больно в бок, я распахиваю глаза, растерянно моргаю. — На тебя препод смотрит, — шипит моя соседка, Татьяна.

Выпрямляюсь, убираю с лица волосы. Позор какой, отключилась во время лекции!

К моему облегчению, преподаватель отворачивается к доске, продолжая лекцию.

— Что с тобой? Всю ночь гуляла? — шепчет Таня с любопытством.

— Типа того, — стараюсь понять сколько я пропустила, смотрю на часы, торопливо записываю то что выводит на доске строгий мужчина. Я столько мечтала о шансе поступить, и вот так глупо теперь его упускаю.

Я действительно не спала почти до утра. Не получалось. Стоило закрыть глаза как представлялась сцена в спальне. Глубокий хрипловатый голос просит меня не уходить.

Не знаю как нашла силы не поддаться, выскользнуть за дверь и вернуться к себе на цыпочках. Хотя душа обратно рвалась.

Нельзя! Слишком опасно!

Надеюсь, долго это не продолжится, Бес давно не живет с отцом и, наверное, ему самому это не нравится.

— Мы тебя подвезем, — предлагает Татьяна после занятий. За ней обычно приезжает ее парень, Анатолий.

— Спасибо, но это далеко…

— Да ничего, нам в ту стороны. Запрыгивай. Ты такая сонная весь день, еще отключишься по дороге.

Это правда, в машине я снова отключаюсь и когда приезжаем чувствую себя лучше.

— Огромное вам спасибо, — благодарю влюбленную парочку.

— Да не за что, давай, счастливо.

Хорошо, что немного отдохнула, Таня очень добрая, мне повезло что мы с дружились. Она сразу сама подошла, сели вместе. Она правда к учебе не очень горит, часто пропускает лекции, потом списать просит. Сейчас даже приятно, что мне есть чем отплатить за ее доброту.

Переодеваюсь, Таисии нет. Сестра устроилась на работу в салон красоты, очень довольна работой. Ну а мне надо поскорее найти маму, помочь ей по дому. Вторая горничная снова заболела. Постоянно отпрашивается с работы. Вера Степановна уже ищет ей замену.

А еще я очень переживаю, что тайный обитатель дома уже проголодался. Надо умудриться незаметно заглянуть к нему.

Вхожу в особняк через заднюю дверь, как обычно, и сразу меня встречает громовой голос хозяина. Ахмад Алиевич лютует.

— Сколько можно, Берслан? Когда ты поумнеешь? Что значит сам разберешься? Эти твои бои! Хватит! Ты посмотри на себя!

— Успокойся. Я сам все решу.

— Нет, не решишь! У меня просто слов нет, родной сын как шпион прячется в доме! Прислугу подговорил, еду ему таскает по ночам, видимо! Почему не сказал? Я твой отец! Никому не позволю нападать на сына!

— Отец, пожалуйста… Вера, принесите его капли!

Грохот, звон стекла. Я отмираю и бегу наверх.

Ахмад Алиевич на полу, над ним склонился Берслан. Вера Степановна рядом, на коленях, держит голову хозяина и причитает.

— Скорую, быстро! — кричит моей матери, застывшей в шоке.

Меня никто не замечает. Дрожащими пальцами набираю номер. Бес оборачивается, когда начинаю говорить с женщиной— оператором, называю адрес.

Его взгляд впивается в меня. Следом ко мне поворачивается и мама. Смотрит на меня, на Беса. Всего секунду, но мне становится нехорошо. Только бы ни о чем не догадалась.

Сейчас это не важно, все думают только про несчастного хозяина, которому похоже совсем плохо. Так страшно! Молюсь про себя, чтобы все было хорошо.

Скорая приезжает быстро, Ахмада кладут на носилки.

Берслан уезжает в больницу вместе с отцом.

Мама утешает Веру Степановну, у которой, похоже, истерика. Она очень сильно привязана к хозяину, но в больницу ехать ей не разрешили.

Остаюсь навести порядок, поднимаю опрокинутый стул, собираю осколки графина, вытираю воду. Затем, сделав глубокий вдох, спускаюсь на кухню.

Мама одна.

— Я дала Вере успокоительное, она заснула.

Киваю. Не знаю что говорить. Очень тягостная ситуация.

— Женя, это ты носила Берслану еду? — прямо спрашивает мама.

— Да.

Не вижу смысла лгать. Вариантов кто бы это мог быть — немного. Не валить же все на сестру. Куда проще сказать правду.

— Почему ты?

— Он попросил. В доме никого не было. Я протирала пыль.

— Женя, я очень беспокоюсь за тебя. Почему ты не сказала, что сын Ахмада Алиевича дома, что его избили?

— Он попросил молчать. Боялся, видимо, как раз того, что произошло, — вздыхаю.

— Мне не нравится, что у тебя тайны с сыном хозяина, — мама смотрит на меня пронизывающим взглядом.

— Все уже вскрылось. Больше никаких тайн. Давай я лучше на кухне помогу, раз Вера Степановна плохо себя чувствует?

— Женя…

— Да, мам?

— Пожалуйста, держись от него подальше.

Мама отправляется спать, Таисия давно посапывает в своей кровати, а у меня никак не получается. Стоит лечь в постель, закрыть глаза, мысли начинают кружиться бешеным вихрем. Устав ворочаться, надеваю куртку и выхожу во двор. Может свежий воздух поможет избавиться от нервозности?

Причем не могу объяснить самой себе причину такого состояния. С хозяином дома все будет в порядке, это уже известно. Ничего страшного с ним не произошло, приступ панкреатита, но легкий, его купировали.

Вера Степановна звонила врачу, долго пытала его вопросами. В конце концов попрощалась, весьма довольная.

— Даже к лучшему, может теперь Ахмад Алиевич займется здоровьем. Невозможно было уговорить его на обследование. Зато теперь не отвертится.

Так что все успокоились, кроме меня.

Все думаю, где сейчас Берслан. Приедет ли ночевать? Как себя чувствует?

Его крепко избили, а он весь день на ногах, переживает за отца, не отходит от него.

Завтра прилетают Лика и Кахир. Тоже очень испугались за Ахмада.

Или может Бес из больницы отправился к любовнице? Почему мне так больно от этой мысли? Мы ведь никто друг другу…

Меня гложет тоска, продолжаю бродить по саду. Освещение прекрасное, охрану, хоть и не видно, но точно знаю — ее здесь достаточно. Дом почти как крепость. Ахмад любит держать все под контролем.

Я почти у ворот, шорох шин заставляет замереть, а сердце начинает колотиться быстрее.

Отхожу подальше, к фонтану. Не хочу, чтобы меня кто-то увидел. Прислушиваюсь к шагам по дорожке. Почти не сомневаюсь — это Бес.

Надо затаиться, пусть пройдет мимо. Стоит подумать об этом, как неловко спотыкаюсь. Берслан поворачивает голову на шум. Направляется в мою сторону!