Она протянула ему телефон, давая понять, что обменяет его на бутылку.

Обмен состоялся. Отсутствие кода-пароля ничуть не удивило Саймона, который с видимым нетерпением ждал, когда заветный список загрузится.

– Некто «Дружище» звонил тебе восемь раз. Что за хер с горы? Тот, что я думаю?

– Петер.

– Петер? Ах да… Наверное, и сообщение тоже от него, – он прокашлялся, явно готовясь декламировать. Майя полоснула гортань шотом ирландского виски, стараясь расслабиться. Левой рукой Саймон по-прежнему перебирал ее локоны, и ощущение от этих прикосновений было крайне противоречивым. Она не любила, когда кто-то касался ее кожи или волос, в особенности, когда бывала не в духе. Но от заигрываний Саймона она получала реальный кайф мазохиста.

Он взламывал ее уже вторые сутки. Это было больно и приятно одновременно.

– Читай, – просто отозвалась Майя.

– Ты охуеешь, но там всего два слова. «Я волнуюсь». Это слова мамочки, а не мужика, с которым ты спишь.

Сделав еще глоток, она проглотила и «мамочку», и ставший гладким лед, чувствуя, как он соскальзывает в желудок, заставляя кожу покрываться чувствительными мурашками.

– Убери этот телефон на хер или прочти это еще раз. Мне нравится слушать твой голос.

– А что мне за это будет? – поинтересовался Саймон, откладывая смартфон и отбирая у нее виски. – Полегче, детка… Я тоже хочу немного огня.

– Договоримся. Просто скажи.

Влив в себя изрядный глоток, Хеллстрем склонился над ней, обдавая теплым алкогольным дыханием.

– Твою мать, Майя… Я волнуюсь, – выдержав паузу, он уточнил. – Нравится?

– Обалденно. Жаль, что это неправда.

– Имей совесть, не все сразу, – глумливо заржал он, перехватывая ее одной рукой и укладывая затылком на подлокотник так, что ее зад снова оказался у него на причинном месте. – Я не собираюсь быть как этот твой ублюдочный Петер…

Быть может, еще совсем недавно она попыталась бы вступиться за старого друга, но сейчас она смотрела в дурные голубые глаза напротив и улыбалась улыбкой куклы, послушно подставляющей губы для поцелуев.

Где-то на самом дне ее сознания шевельнулось желание врезать ему снова.

Не потому, что ей было обидно. А потому, что она знала: это может доставить удовольствие им обоим.

– У тебя все равно не получится, даже если и соберешься, – подавшись вперед, Майя коснулась губами подбородка Саймона, надеясь, что эта попытка избавиться от бредовых мыслей сойдет за жест примирения. От прикосновения к его коже стало только хуже: она вспомнила вкус собственной крови во рту, его азарт и то безумие, с которого все начиналось. На этом пестром фоне залипание на диване напоминало гриппозный больничный, когда все тело ноет от малейшего касания влажной простыни.

Будто прочитав что-то в ее блуждающем взгляде, уже смазанном от алкоголя в полупустом желудке, Хеллстрем взял Майю за подбородок, заставляя запрокинуть голову назад. Мгновение спустя его большой палец мягко прошелся по ее нижней губе, надавливая и соскальзывая внутрь рта, чуть цепляясь за край зубов и тут же возвращаясь обратно. «Что?», – спросил он коротким кивком по окончании этого странного теста, оставляя ей только солоноватый привкус и темное пламя, танцующее где-то в самом низу. Даже прикладываясь к бутылке, он не отводил глаз, явно ожидая ответа. Ни с того, ни с сего, он облизал палец, только что бывший у нее во рту.

– Симме… – выдохнула она, внезапно ощущая себя слишком одетой. – Какого черта?

Ей хотелось бы знать, какого черта они делают, но вопрос сошел на нет сам собой.

Саймон продолжил поедать ее глазами, спускаясь все ниже и ниже, как будто ему и впрямь было интересно получше рассмотреть непритязательный комплект домашней одежды. Чувствуя, как все живое внутри завязывается в тугой узел внизу живота, Майя понимала, что красноречивее его молчания, сопровождаемого чуть заметным трепетом ноздрей, только ее собственные соски, дерзко торчащие под одеждой.

Совсем уж нежности ей не хотелось, но и щелчка по проступившему сквозь ткань бугорку чувствительной плоти она не ожидала. Естественно, возбуждение от этого меньше не стало, и Саймон улыбнулся с невероятным злорадством, заметив это не хуже нее.

– Выпьем еще? Хотя, рискованно… Можно ведь и в стельку надраться.

Он так явно хотел заставить ее просить продолжения, что это читалось у него в лице.

– Ну… Тогда придумай повод. Так, для куража, – это было дерзко, но он оценил. Его улыбка стала хищной.

– Можем выпить за наше близкое знакомство, Майя. Если тебе очень нужен повод. А потом – за еще более близкое. Хочешь – дернем на брудершафт, хотя это ни хуя не шампанское. Ты любишь шампанское?

– Иногда, – его глаза снова напоминали два влажных, сосредоточенных прицела, и видеть это было приятно. Чувство сродни узнаванию рассыпалось по телу тысячей игристых пузырьков. – Но я от него становлюсь абсолютной дурой, Симме.

– Первый раз вижу девчонку, которая способна это признать. Хочешь?

– Шампанского?

Приложившись к бутылке, от отставил ее на стол, упираясь обеими руками в подлокотник дивана по обе стороны лица Майи. Его большие пальцы щекотно прошлись по ее вискам, превращая воображаемое шампанское внутри в искристое цунами. Сбрендившие от переизбытка всего рецепторы реагировали даже на его выдох с четким запахом алкоголя.

– Меня.

– Эммм… Выпьем еще?

– Ну ты и сучка, королевна, – он сказал это почти нежно. Почти. Ровно настолько, чтобы она успела понять, что попала именно туда, куда целилась. Ей хотелось ответить что-то достаточно едкое, чтобы джинсы Саймона снова показались ему тесными, но она поперхнулась словами, когда его длинные пальцы юркнули за резинку ее штанов, нащупывая под ними зону повышенной влажности в качестве главного доказательства.

Склонившись еще ниже, Хеллстрем позволил Майе обнять его за шею, притягивая ближе.

– Самое время сказать это твое: «Симме», от которого мне хочется то ли въебать тебе, то ли вставить по самое не балуйся.

Она смотрела ему в глаза, не издавая ни звука и стараясь не думать о его пальцах, где не надо. В довершении этого акта неповиновения, она покачала головой отрицательно. Концы его волос щекотали ей лицо, но она даже не улыбалась. Выдохнув, Саймон обвел кончиком языка мягкий контур ее губ.

– Не выебывайся, детка. Просто скажи. Иначе я сделаю тебе больно…

Но Майя всерьез опасалась, что не убери он руку, ей станет очень приятно уже совсем скоро.

– Чего ты больше хочешь? Заставить меня подчиняться или причинить мне боль?