– Совершенно.

– Ебануться… В ванной висит халат. Он мой собственный, если что. Можешь надеть его.

Пробежавшись пальцами вверх по жесткому прессу Саймона, Майя нащупала теплое металлическое колечко, продетое в его правый сосок.

– Спасибо.

– Не за что. И не копайся там… Кофе почти сварился, а мне нужны руки, чтобы выпить.

Халат Саймона был идеально темно-синим, из плотного скользкого ацетатного шелка, приятно холодящего тело. Его ворот остро пах мужским одеколоном, – дым и кожа, – и этот запах Майе понравился. Прошерстив полку над зеркалом, она нашла пузатый флакон.

Baudelaire от Byredo. Значит, «Бодлер». Сочный запах кожи и пряностей, начинающийся цитрусом и уходящий в черный перец. Кто бы мог подумать, что этот дикий мужчина носит претенциозный нишевый аромат?

Не удержавшись, она взбрызнула исцарапанный живот чуть повыше пупка, выдыхая, когда спирт прожигал тонкие линии от ногтей Саймона.

Снова вспомнился Петер, который наверняка оборвал ее телефон и уже несколько раз позвонил в дверь, тщетно пытаясь разыскать подружку. Прислонившись к стене, Майя закрыла глаза, запахивая халат и чувствуя, как аромат вызревает, растекаясь по коже. В итоге, у нее вышло что-то на манер домашнего платья, в котором могла бы ходить злая колдунья – с вызывающим глянцем шелковистого блеска и дерзостью босых ступней.

Вернувшись, она застала его за приготовлением «Егерь-бомбы»: в пивном пинтовом стакане уже плескалась порция Ред Булла, явно больше положенных сотни граммов. Теперь он вливал Егермейстер из литровой бутылки. Все перепутал! Цвет готового продукта мало чем отличался от кофе, который уже ждал Майю в маленькой чашке.

Как и вчера…

– Это «Егерь-бомба» или «Черная кровь»? – поинтересовалась девушка, садясь на высокий стул и непроизвольно выставляя голые коленки на полное обозрение. Посмотрев на нее исподлобья, Саймон добавил еще немного ликера.

– Это «Хеллстрем».

– Сам придумал?

– Угадала. Вотпрямщас.

– Остроумно. Попробовать дашь?

– Не имею дурной привычки делиться завтраком, – огрызнулся он. – Хочешь есть – сама знаешь, где холодильник. Пей свой кофе.

Усевшись напротив, он демонстративно хлопнул едва ли не треть свежеприготовленной смеси, даже не морщась. Сам Хеллстрем выглядел куда бледнее, чем его алкогольсодержащий тезка.

– Тебе плохо?

– Меня кумарит, – сообщил Саймон очевидное, и тут же добавил. – Да, плохо. Надеюсь, что попустит.

Кофе был прекрасен, и некоторое время Майя просто пила его молча, поглядывая на своего визави. Он отвечал ей неразбавленной яростью во взгляде: всякий раз, прикладываясь к своему стакану, Грешник мрачно улыбался.

– Ты разговорчив, когда пьян? – поинтересовалась девушка.

– Я разговорчив, но не болтлив. Сечешь?

Она кивнула, опуская взгляд в чашку и чувствуя, как кровь отливает от лица так, будто ей довелось смотреть в костер и отвернуться от пламени. Протянув руку, Саймон ободрительно погладил Майю по коленке.

– У тебя есть вопросы, на которые я могу ответить, только надравшись?

– Возможно.

– Тогда тебе придется подождать, пока я повторю.

И он повторил, сбрасывая черную кровь биттера в шипящую бездну из полупинты энергетика. Отставив чашку, она наблюдала за тем, как ликер медленно растворяется, делая импровизированный коктейль все темнее.

– Спасибо за кофе, – коротко сказала Майя таким тоном, будто собралась уходить. Ничего не ответив, Саймон убрал ее посуду в раковину и выразительным жестом указал на рейлинг над барной стойкой, предлагая самостоятельно выбрать посуду.

– Определяйся. Я не пью один.

– Ой ли?

– Реже, чем ты себе нафантазировала. Соображай быстрее…

– Вино?

– Не вопрос, – сняв ей бокал, Хеллстрем выудил из бара бутылку «Пино Нуар» и потянулся за штопором. – Такой компотик тебе по нраву?

По-хорошему, она согласилась бы даже на дешевый портвейн, а от первоклассного красного полусладкого в такой-то компании отказываться было грешно. Даже притом, что от красного любой сладости и в любом количестве у Майи могла разболеться голова, она понимала, что от чего-то покрепче на голодный желудок ее гарантированно развезет. Пара протеиновых коктейлей, которые обломились ей волею судеб вчера ночью, уже наверняка усвоились без остатка. Кому это нужно? Да и просить любезного хозяина поискать белое было как-то некомильфо…

Майя послушно кивнула.

Глядя, как Саймон выкручивает пробку из бутылки, она не могла отвести взгляда от его побелевших от напряжения пальцев.

Уже через минуту в ее бокале переливалось фруктовое вино, а Саймон снова навис над своей порцией шипящей чернильной жижи. Приняв с кондачка половину стакана, он сощурился на закатное солнце, заглянувшее в его огромные окна.

– Я далек от кондиции, но спрашивай.

– Что так? Отпустило?

– Нахлобучило, – огрызнулся он. – Ты меня заинтриговала.

– Не терпится поделиться своими грязными секретиками, Симме?

– Охуеть, я трахнул ясновидящую, – он осклабился, отпивая еще. – Сладость моя, а ты не подумала о том, что мои грязные секретики станут последним, о чем ты в этом больном печальном мире узнаешь?

– Настолько грязные? Ваши акции растут очень стремительно, герр Хеллстрем… – ее голос снова упал на самое бархатное дно грудного регистра. – Тебе помощь не нужна? Труп спрятать, например?

– Я буду иметь тебя в виду, детка. Если, конечно, труп будет не твой. Давай серьезно?

– Давай, – пригубив вино, Майя оценила нетривиальный букет: в многоголосице фруктов переливалась отчетливая нота сливочного масла. Впрочем, голова будет болеть все равно.

Встав, она обошла Саймона по касательной и остановилась у него за спиной, положив руки ему на плечи.

– Поговорим о твоих секретах, Симме.

Ее пальцы сперва поднялись вверх, разминая его затекшую шею, а потом снова вернулись к плечам, с легким нажимом разбирая узлы спазмированных мышц и просто ласково касаясь его кожи. Выждав минуту, он чуть откинулся назад, укладываясь затылком к ней на грудь.

– Какого черта ты делаешь?

– Тебя же кумарит. Хочу, чтобы ты расслабился…

– Сперва ты напрягаешь меня, а потом пытаешься расслабить. Ты, сука, как «Антверпенский коктейль"[3]… Спрашивай или иди на хер, – и тогда не смей меня трогать.