– Да. На прощание.

– Так попрощайся со мной. Хуй знает… Может, я вообще не проснусь больше.

– Ты придурок, – обняв его за плечи, Майя прижалась лбом к его щеке прежде, чем поцеловать его в губы. Несколько более прохладно, чем ей хотелось бы. – И ничего такого с тобой не случится.

– Проследи за этим, детка. И, может быть, я займусь тобой. После кофе.

– Ты только снялся…

– Могу закинуться снова. Но вообще-то меня и без этого долго уговаривать не надо.

– Да ты секс-машина, Грешник!

Усмехнувшись, он демонстративно поиграл колечком в губе.

– Типа того. Может статься, я позволю тебе порулить еще немного…

– Спи, Саймон.

– Ага… – он прихватил ее рукой, придвигая к себе максимально близко. – Не вздумай…

– Я уже поняла, что сон у тебя чуткий.

– Школа нашего гитариста, Микке Полссона, мы зовем его Марс. Ну, как Мик Марс[2], поняла? Он как-то раз на гастролях вытряхнул меня из койки вместе с матрасом, просто, потому что был не в духе, – дав ей три секунды на реакцию и не получив никакой, Хеллстрем рассмеялся. – Ладно… Меня слегка нахлобучивает с отходняков, а это всегда нервы. Сплю как собака, и набрасываюсь так же. Кстати, ты как насчет догги-стайл?

– Ты всерьез спрашиваешь? – поинтересовалась она, проводя короткую черточку вдоль его выпирающей скулы.

– Неа… Мысли вслух. Прикидываю, как будет смотреться твой голый зад при дневном свете.

На этот раз они рассмеялись вместе, и это звучало так странно, что Майе стало немного не по себе. И от этого забирало круче, чем от крепкого алкоголя.

Она не могла вспомнить момента, когда была влюблена в последний раз. Когда это вообще с ней случалось. Ей хотелось натянуть на собственное сердце какую-нибудь предохранительную мембрану, чтобы не втюриться в лежащего рядом мужчину. Да, трахается он как господь бог, но это еще не повод…

Майя хотела бы избежать магии. Но всерьез боялась, что опоздала с этим.

Если по-хорошему, то у нее вообще не было поводов кому-либо доверять и доверяться. Еще недавно она планировала покончить с собой, и мысль о том, что это – вопрос решенный, приводило ее сложную душевную конструкцию в некоторое подобие зыбкого равновесия. Она привыкла к мысли, что все практически кончено, и не стоит думать о завтра всерьез. Перспектива взвалить на себя крест в виде эмоциональной зависимости от кого-то, вроде Саймона Хеллстрема, не казалась ей радужной.

Прямо сейчас это буквально брало ее за горло.

Майя осталась не потому, что боялась его реакции: в конечном итоге, даже если бы он убил ее, она достигла бы своей сомнительной цели. Ей хотелось остаться рядом с ним, так же точно, как вчера вечером в клубе ей вдруг захотелось подойти к нему, совершенно недвусмысленно напрашиваясь в компанию. Как он там сказал? Снять его, именно. Оба этих желания, – умереть или почувствовать жажду жизни снова – разнесенные во времени, казались ей совершенно естественными, будто базовые потребности тела.

Интересно, разбирая наведенный ими бардак, уборщик выстроил хоть сколько-нибудь логичную цепочку?

Саймон пообещал ей кофе. Это смахивало на грубоватую заботу или тщательно замыленную нежность, но Майе хотелось другого.

Выпить с ним. Возможно, даже вмазаться – чем черт не шутит…

Ей хотелось химии. Может, потому, что он мог бы ей это дать. И, отчасти, потому что вероятность магии между ними ее слишком пугала.

Утро для Грешника наступило ближе к закату, и добрым это утро не было. Майя сделала вид, что спит, хотя проснулась минут на пятнадцать раньше, чем он.

Нарываться сейчас ей не хотелось категорически.

Спрятав лицо в подушку, она будто бы не нарочно повернулась к нему спиной, чтобы не мешать ему встать. Стоять на пути у Саймона – все равно, что пытаться обнять танк, – в этом она уже убедилась. Закрыв глаза, она попыталась дышать ровно даже тогда, когда он отбросил свой край одеяла и провел твердыми пальцами длинную линию вдоль ее позвоночника. Сцепив зубы, она не вздрогнула – просто потянулась, как сонная кошка, позволяя ему пройтись по коже ладонью, очерчивая изгиб ее тела.

Она была готова к тому, что он разбудит ее, но Хеллстрем только поправил ее подушку, щекотно коснувшись тыльной стороны шеи. Позиция Майи была идеальной для обзора: прикрывшись локтем, она могла наблюдать за доброй половиной квартиры.

Минут пятнадцать Саймон провел в душе. Сквозь шум воды не доносилось ни единого звука – никакого пения, ничего. Она едва не спалилась, когда почти привстала, чтобы разглядеть его получше.

Черные плавки, голубые волосы гладко зачесаны назад и совершенно точно пахнут шампунем. Рельефное тело, расписанное крестами и скелетами… Вспомнив его концертную куртку с надписью «Грешник 13» через всю спину, Майя закусила губу.

В фигуре Хеллстрема было что-то неуловимо медвежье.

Широкие ступни и кисти, не слишком длинный торс и достаточно широкие плечи, явно правленные тасканием железа в зале.

Чуть неуклюжие повадки даже тогда, когда он расширял сознание или оказывался на сцене.

Любоваться им было сложно, но она по-прежнему не могла спокойно смотреть в его лицо. Впалые щеки Саймона искупили бы даже убийство. Ей хотелось потрогать эти подвижные тени на его лице прямо сейчас.

Интересно, он в самом деле будет варить кофе?

Для начала, Хеллстрем натянул джинсы, тихо матерясь, когда пальцы его ног запутывались в живописной рванине. Выпрямившись, наконец, он завел руки назад, потягиваясь и выгибаясь до хруста.

Майя хотела видеть, каким он может быть, когда его не видит никто. И она знала, что это – слишком личное, чтобы он сам захотел делиться с ней. Сама идея такого подглядывания будоражила ее воображение, заставляя вжиматься в подушку и имитировать ровное дыхание спящей.

Вдох. Выдох. Вдох…

Это было нечестно, но ей нравилось наблюдать за тем, как он маячит у плиты, сверкая голой спиной. Пестрый дракон был до половины скрыт под мокрыми волосами. Не выдержав, Майя встала и подошла к Саймону сзади, осторожно переступая на цыпочках.

Она поняла, что сюрприза не будет, когда он ехидно фыркнул, не оборачиваясь. Тем не менее, девушка обхватила его за пояс, прижимаясь грудью к его спине, целуя между лопаток.

– Привет, Симме. К тебе можно?

– Нужно. Обвариться не очково было? Мог психануть и развернуться с джезвой в руке.

– Плеснул бы?

– А то! Скажи мне, ты стоишь позади меня голой?