Ох, как же я всласть понаслаждаюсь этим именем и тем, как дворяне будут вынуждены после этой недели вымаливать у меня прощение. Это чувство будет сильнее любого потерянного права. Я уже в глубочайшем предвкушении…

Вот только, мне не дали даже пофантазировать. Девушка, тщательно заверив бумаги, передала мне конверт, с, как она это описала, первой волей главы рода своему новому члену.

Вскрыв его на месте и продираясь сквозь кучу поздравлений и пустого текста, я быстро дошел до главного, от чего мое сердце екнуло.

Моим первым приказом было разбудить Келино, сообщить о новом статусе и принять ее в свои служанки, переселив в свое общежитие в комнату прислуги. Что-то мне кажется, что приказ из сказок в стиле найди то, не знаю что и то был бы выполнимее. Она же мне глаза выцарапает или убьет на месте!

Зенелла дала мне сигнал, чтобы я готовился к чему угодно и начала процесс вывода Келино из комы. У меня на руках была небольшая кипа документов, содержание которых можно было бы сократить до фразы «Келино, твоя жопа теперь принадлежит мне». Что-то мне подсказывает, что она вполне может ими не проникнуться а заодно и попытаться сжечь. Ничего, это всего лишь копии, переживу.

А на моей форме теперь красовался герб рода, к которому я теперь принадлежу. Жаль я спешил поскорее разобраться с этим неприятным делом и еще не вкусил изменившееся отношение дворян. Но обязательно загляну в кафетерий позже. Мне отчаянно хочется сиюминутного подтверждения, что в жопу со всеми моими согласиями не попал уже я.

Изрядно осунувшаяся девушка теперь уже не выглядела воплощением красоты. Правда, это все временно, но я готов припомнить абсолютно любое оскорбление, в том числе и в «недостаточной идеальности». Уж теперь она этого сказать точно не сможет.

Келино открыла глаза и начала водить взглядом по комнате. И вскоре он остановился на мне. Я аж видел, как белки ее глаз начали наливаться кровью. Она попыталась вскочить и вдарить мне по лицу, по крайней мере эту попытку я оценил именно так. Потому что, как результат, она просто чуть не свалилась с кровати.

— Еще раз так сделаешь и еще на две недели отправлю в кому на долечивание, ты меня поняла? — Пригрозила Зенелла карами пациентке, которая чуть было не посадила себе парочку новых шишек и травм, ведь женщина успела ее поймать и уложить обратно.

Было видно, что немного охреневшая со сроков девушка предупреждению вняла, поскольку теперь боялась даже пошевелиться лишний раз, лишь легонько кивнув.

— Чудно. Дальше тебе все объяснит Мира. К слову, она же будет следить за тем, чтобы ты достойно прошла реабилитацию. — И ушла из палаты считая, что на этом все ее дела здесь окончены.

Да, мне подкинули еще работы. Раз я ее сломал, то мне и дочинивать. Я бы просто ее выбросил за пределы академии в бедный район. Она бы либо в себе второе третье и четвертое дыхание открыла, убегая от простого народа, с которым никогда не виделась, либо познакомилась бы с ним очень сильно поближе. Но, к сожалению, за нее все решает ее папенька, которого придется слушаться.

Благо, не только мне это не нравится. Келино поморщилась так, будто ей приходится находиться в комнате с крайне вонючим мусором, но запрещено его выкидывать. Ничего, сейчас я с удовольствием буду заниматься с ней самообразованием, благодаря которому она узнает что мусор сейчас — она.

— Вот документы, Келино. Ты лишаешься фамилии, принадлежности к роду, карманных денег, а так же переходишь ко мне в полное подчинение.

Я просто бросил на ее постель небольшую стопку тяжелой бумаги, в которой было намного более витиеватым языком написано ровно то же самое. Вот только девушка туда не смотрела. Она уставилась на меня. Как на восьмое чудо света или как на самую наглого и тупого человека в ее жизни.

— Хорошая шутка, мусор. Считаешь, раз я тебе проиграла то ты мной помыкать можешь? Да ты мусор, ниже дна, кто тебе право…

Я со вздохом подошел с целью залепить этой блондинке хлесткую пощечину, пока она не разошлась в гневе на полную. Уже всполохи арги появились, что явно не слишком хорошо для ослабленного человека.

Резкий хлопок мгновенно оборвал ее возмущение. Она попыталась среагировать, но, очевидно, искусственная кома не слишком хорошо действует на тело. Ее голова повернулась обратно, раскрытый рот так и не закрылся, у нее будто сейчас в мозге картина мира полностью разрушилась.

Ну как же, я, быдло, смею поднимать руку на госпожу родившуюся с ложкой во рту. Но, кажется, она оказалась устойчивее чем я думал, потому что гнев это не убавило, а лишь преумножило.

— Тварь безродная! Ты что себе…

Я себя вести как нормальный человек с ней не желал, не делаю и желать не буду, так что стоило ей снова начать действовать мне на нервы, как я залепил еще одну пощечину, в этот раз с левой.

— Либо я тебя бью пока у тебя щеки в кашу не превратятся. Либо ты будешь хорошей слугой и почитаешь документы. Читай! — Ткнул я ей в лицо самый основной об ее отсечении от рода.

Она взяла бумагу, издав ироничный хмык, явно считая что я к ней пришел с какой-то малозначительной ерундой и что можно и подыграть немного умалишенной. Но шли секунды, ее взгляд скользил по тексту, руки сжимали бумагу все сильнее и в конце она смачно порвала лист пополам, смяла в шарик, подожгла я бросила в мою сторону.

Бросок был так себе, даже уклонятся не пришлось. Дымящаяся бумага прикатилась к моей ноге и оставалось лишь топнуть, чтобы задушить потенциальный пожар в зародыше.

Келино выглядела неважно. Две покрасневшие от ударов щеки омывались частыми слезами. Не было ни всхлипов, ничего. Максимально спокойный плач, что чудом прорвался сквозь маску абсолютной отрешенности.

— Тебе тут еще много читать, я полагаю. Будешь каждым документом пытаться меня убить или будешь вести себя достойно? Или ты уже решила что достоинство тебе необязательно, раз тебя понизили, а?

Я продолжал нагло действовать ей на и так расшатанные нервы. Не потому что я какой-то слишком жестокий. А потому что вот он, мой триумф. Не на ринге, не в разговоре с ее отцом, а здесь. Теперь я действительно чувствовал сладкий вкус победы, когда твой противник сломлен и ничего не может тебе больше сделать.

— Заткнись! Что там еще? Тебе того, что со мной произошло было мало, пацанка драная?

Хрясь! Очередная пощечина, сильнее предыдущих, быстро заткнула ее поганый рот.

— С подружками своими так говорить будешь. А теперь ты моя слуга. Наравне с Дашей, помнишь ее? Я ее вообще не трогаю, но вот тебя-я-я… Тебе я устрою такое, что все твои грехи искупятся с лихвой.

— Не будет дворянка, пусть и без рода, служить выскочке, никогда! — Все еще цеплялась Келино за остатки здравого смысла, как она его понимала сама.

— А я не выскочка, приглядись к моей одежде чуть внимательнее, слуга. Таков твой первый приказ.

И пусть она явно хотела с самого начала показать, что я над ней не властен и демонстративно отвернулась, но женское любопытство сыгралос ней злую шутку. Отчаянно стараясь подглядеть, не подавая виду она, когда окончательно поняла, чей же герб на моей форме, развернулась обратно, чтобы понять, что ее зрение ее не обманывает.

— Приятно познакомится, Келино без фамилии. Я твоя новая госпожа, Мира Лютоборовна. Надеюсь на продуктивную работу вместе! — Говорил я максимально жизнерадостно, и после каждого моего слова девушку передо мной корежило от отвращения и горького осознания.

Она абсолютно нехотя, но взяла оставшуюся пачку документов и пыталась найти в них хоть что-нибудь. Хоть подсказку как ей жить дальше, хоть маленькую приписку ее отца, что это все глупый розыгрыш чтобы преподать ей урок. Такого там не было, специально сидел с Рябеной выискивал, к ее полнейшему неудовольствию от того, что ее заставляют работать.

Ну, я ей дал достаточно времени все переварить. Она уже даже не смотрела в бумаги, лишь пялилась в стену с остекленевшим взглядом. Ну, надо ее уже уводить отсюда.