Не ругался он сейчас наверняка из-за высокой воспитанности и близости благородных дам, что с интересом все это время смотрели за нашим противостоянием, чуть ли не попкорн пожирая.

На ночь, дабы успокоить ум после самого тяжелого пока что по напряжению дня, расслабился за чаем в компании Дарьи и Марии. Обсуждали всякую ерунду, правда на обсуждении парней я отмалчивался и старался особо не слушать.

Правда когда оно пришло к Малкому, я с удивлением услышал ,что девушки передо мной на полном серьезе фантазируют, чтобы ему больше пошло из одежды. Похоже, я ненароком устроил ему очень веселую жизнь. Хотя, что его жалеть?

Заслужил.

Надеюсь, слухи пойдут дальше. Все же здесь парочка дворянок без комплексов, притащивших за собой парочку слуг на одну или на две дуги ниже по силе и всем было очевидно, какие у них отношения. Как бы они не напали на паренька с целью проверить все лично а не в фантазиях.

Юрист прибывал завтра. Я все-таки выдержал! Как бы битва с моими правами и обязанностями не вышла сложнее чем борьба с объединенным дворянским фронтом. Как же я ненавижу бюрократию…

Наступили новые выходные, на которых клерк наконец-то соизволил приехать. Ко мне в комнату постучался один из комитета по делам дворянства и вручил мне, ну, можно даже сказать повестку. Явиться в строго назначенное время в такой-то кабинет.

Это был тот же, где я до этого сидел вместе с Атридом. Только, скорее к счастью, теперь там сидел не слишком следящая за собой откровенно скучающая девушка. Она выглядел так, будто то, что она сюда выбралась и приехала уже должно вознести ее передо мной до уровня полубога, а возможно и выше. Сама же она источала показное безразличие.

Девушка быстро взглянула на наручные часы, потом на меня, кивнула самой себе и проговорила скороговорку голосом, полным скрытого возмущения:

— Вы раньше на две минуты и тридцать семь секунд. Можете присаживаться, но я достану бумаги ровно в три дня.

После чего вновь перестала обращать на меня внимание, будто я совсем для нее не существую. Я даже не знаю, плакать мне сейчас или смеяться над этим высшим уровнем педантизма. Но все же присел и решил рассмотреть этого персонажа поподробнее.

Несмотря на немалую грудь, все внимание на себя оттягивали волосы. Выглядели они так, будто были ворсинками кисти неаккуратного художника, что не до конца промывал ее после того или иного цвета. Потому что на голове у нее было намешано столько, что можно было словить сенсорную перегрузку влет. Оригинально.

Лицо из-за взрыва цвета было разглядеть не то что сложно. А попросту невозможно. Зрения будто само смещалось на волосы, на их яркость. Так что все, что можно было однозначно понять, так это болезненную бледность ее щек.

Рука, очевидно случайно, зачем ей меня соблазнять, пока я в таком виде, подпирала грудь, создавая дополнительный магнит для глаз, раза эдак в два слабее, чем наверху. Но все равно глубокое декольте, показывающее чистую кожу, за исключением маленькой точки родинки, тоже призванной привлечь внимание, со своей задачей справлялось на ура.

Если волосы на ней — парик, то я точно никогда в жизни не смогу ее узнать, даже если буду очень сильно вглядываться и просить повторять слова спокойным голосом еще несколько раз. И что-то мне подсказывало, что так оно все и есть.

Прозвучал маленький звоночек и в одно мгновение скучающая девушка обратилась в профессионала. Все ее тело будто подпрыгнуло на месте и в мгновение ока на столе появилась небольшая кипа бумаг а она уже мне давала ручку на подпись.

— Заполнить пустые места и подписать все внизу каждой страницы, пожалуйста, спасибо.

Сказала она, будто не сомневаясь в том, что я не буду все это читать. Я с этим был очень сильно несогласен.

— Вот так сразу, даже без прочтения? Насколько я помню, мне обещали что я могу обсуждать пункты и при необходимости менять…

Вздох, который я услышал после этого, был мне знаком. Вздох человека, который очень не хочет работать, а его заставляют. Но эй, я заставлю тебя делать свое дело, для меня это важно!

— Хорошо. Я юрист первого класса Рябена Цветаева вы вольны обсуждать со мной непонятные моменты. Приступайте к изучению.

Для меня уже было очевидно, что девушка думала, что быстро впарит бумаги и будет свободна. Но, к ее сожалению, все оказалось совершенно не так. Черт, да сколько ж тут всего, а это еще что такое и как здесь оказалось? Без помощи Рябены я бы точно не разобрался. К счастью, ее отношение на работе никак не сказывалось.

Документов была тонна, точнее самих их было немного, но бумаги к ним относилось очнеь и очень много еще и по нескольку экземпляров. И листы такие яркие, хорошо сделанные и оформленные множеством гербов, линий, вензелей и прочей шелухи, что даже тревожить это не хотелось.

Итого, у меня три комплекта бумаг. Согласие на удочерение вместе с километром условий. Новая присяга правителю Великой Словии, так как я буду менять род, а вместе с этим изменится и лояльность той или иной силе в королевстве. Так что запрашивают еще раз клятву, что я точно державу не предам.

И символ бессмысленности и беспощадности бюрократии. Разрешение от собственного рода. Насколько я помню, я его глава и единственный представитель. Уж вводить в него Анну я точно не планировал, мало ли чем это может закончиться. Так что сейчас, по сути, я должен разрешать самому себе удочеряться. Это даже в тексте документа выглядит бредово, если подставить нужные слова на места пропусков!

«Я, Мира Опавская, разрешаю члену своего рода, Мире Опавской, быть удочеренной родом Лютоборовичей»

Но, бумаги созданы для точности. Избыточная это даже хорошо, а недостаточная — всегда плохо. По крайней мере, отвязаться от этого документа я никак не смог. Так что начал с него, как с самого вымораживающего своим безумием, и, одновременно с этим, легким, потому что он меня ни к чему не обязывал.

Передал ей бумаги на проверку. Я слышал легкий хмык, когда она их просматривала, могу поклясться чем угодно! Видимо, это через чур даже для нее. Впрочем, она не попросила ничего исправлять, посчитав, что именно так дела и делаются. Кто я такой, чтобы с ней спорить?

Дальше новая клятва. Я такой, насколько я помню, не подписывал, так как был то в подчиненном положении, то в бессознательном, то поступал в эту академию, которая берет это на себя. В общем, по сути, я все это время не был обязан княжне примерно ничем. И осознание этого факта как-то немного прояснило картину того, зачем Альдона ко мне лезла. Я же буквально никак с ней не связан был юридически и мог относиться как угодно.

Впрочем, по этому документу, это и так сохранится. Ведь там уже вписано, кому именно я клянусь. Круглому столу шести дворян. Это уже что-то новенькое. Подозреваю, что на мне будет висеть репутация клятвопретупника. Лучше со знакомой бесящей княжной, чем со старыми дедами, усиленно делающими вид, что они наверху лишь временно.

Впрочем, я начал карнать документ по-своему. Зачеркивал круглый стол и менял на Великую княжну Альдону Блаватскую. В худшем случае просто попорчу бумагу, пусть и хорошую. Старался нигде не упустить ни единой строчки, а учитывая, что у этого четыре экземпляра, задачка была той еще. Но вроде справился.

В этот раз девушка уже не хмыкала. Скорее наоборот, будто была сильно недовольна. Она послала аргу в бумагу, которую держала в руках, после чего вернула ее мне. И все мои каракули были уничтожены.

— Перезаполняй. Бумага не терпит таких исправлений. — Сказала она.

А я же в такой прострации смотрел на то, что сейчас произошло. То есть любой может походя уничтожить все, что я тут старался и карябал? Какой тогда в этом смысл?

— Зачем я вообще это заполняю? Если любой может сделать так же и вписать то, что ему самому надо? Могли бы тогда вообще меня не ждать и сделать все сами.

Настолько меня это возмутило, что я не сдержался и весьма агрессивно высказал все, что об этом думаю, прямо в лицо. Я-то тут нервно поглядываю в сторону прав и обязанностей удочеренной, а мои исправления, оказывается, могут стереть и будут таковы!