У дворян недостаточно власти чтобы применять аргу в городе просто так, но Иоанн наверняка уже вызывает «фараонов». Времени у нас очень мало. И попасть сейчас мы можем ровно в одно безопасное место. То самое, что на ножах с дворянами. Церковь.

Черт, спасибо Марии, что тогда, когда мы тут гуляли, завела меня туда из любопытства. Это было не так далеко. Без лишнего груза. А я взвалил на себя и Анну и Казимира. Не знаю как я вообще это сделал и как не переломился, но, похоже, активировались какие то внутренние резервы. Потому что ненадолго все стало казаться таким легким а ноги несли меня так быстро, что можно было просто не беспокоиться ни о чем.

Можно было бы попробовать остановить леталу, да только очевидно, что ее водитель будет владеть аргой. Не в моем положении сейчас устраивать драку за водительское место а потом укладывать свои два тела. А шаловливыми пальцами, открывающими любой замок, как у Казимира, я не владел. Надо будет запомнить попросить его подучить меня.

Прохожие еле-еле успевали расступаться передо мной, больше напоминающим таран. Благо не нашлось ни одного чрезмерно сердобольного, кто бросился бы помогать, или увидев наше падение, благородно подставил бы подножку. Хоть за это спасибо. Громада церкви была уже на горизонте, как я услышал оглушающий вой сирен.

«В районе номер четыре от правосудия убегают три опасных преступника. Разрешено применение силы для их остановки…»

И дальше зачитывались наши приметы. Жизнь стала в разы сложнее прямо на ровном месте. Возле сердца неприятно жгло после того применения арги, но, похоже, нужно еще раз. Потому что я уже вижу пару молодчиков в форме, что начали перегораживать улицу.

Мир вновь превратился в калейдоскоп а на моем плече уютно расположилась рвота от Анны, которая таким образом решила высказать свой протест. Потерпи. Мне тоже хреново.

До церкви добегал уже почти не видя, что творится вокруг. Все расплывалось. Казалось, что гудит весь город, я то и дело слышал сзади свистки и крики, что в моем ускоренном состоянии растягивались в длинные отвратительные басы.

— Спасите! Дворянин пытался изнасиловать мою сестру! — Крикнул я, ворвавшись в церковь во время службы, остановив ускорение так резко что на меня мгновенно навалился весь вес этого мира. Ноги перестали держать, и я просто упал на колени, отбив их об каменный пол.

— Пожалуйста, защитите, ей всего четырнадцать, не выдавайте… — умолял и давил на жалость я, повторяя это как мантру, пока мои глаза окончательно не захлопнулись.

Отец Всеволод осмотрел осмотрел ворвавшихся к нему посреди службы мирян и думал, как же ему теперь быть. Потому что толпа, слушавшая теперь причитания девушки вместо молитвы, хотела голубой крови…

Все переменилось в одно мгновение, если раньше милиция загоняла троицу школьников, то теперь разъяренная толпа пыталась высыпать на улицу и начать громить принадлежащие дворянам фирмы. И нужна была ровно одна искра, чтобы это случилось.

Отец Всеволод лавировал между чаяниями своих прихожан и требованиями полиции. Он не давал толпе пойти вершить свое правосудие, но и отказывал в таком праве милиции, говоря, что церковь защищает любого, пока не доказана его вина.

В конце-концов переговоры на этом уровне быстро зашли в тупик мелкие сошки в своих иерархиях, простой настоятель церкви и районный городовой договориться ни о чем не смогли.

Поэтому постепенно к церкви, что стала камнем преткновения, подтягивалось все больше и больше разномастного народа, преследующего свои интересы. А уж сколько было зевак к полнейшему неудовольствию тех, кто решил попробовать половить рубку в мутной воде.

Репортеры сновали туда-сюда, раздражая Иоанна. Все очень сильно пошло не по плану в тот момент, как он подумал, что у девки кишка тонка на него полезть без его сестры.

И ведь так собственно и случилось, да только от этого было не легче. Мужчине пришлось признать, что он сильно просчитался в этот раз. Зачем позволил позвать на помощь? Хотел себе покорную наложницу а получилось то что получилось. Но ничего, он костьми ляжет, но возьмет свое.

Только и оставалось сейчас надеяться на былую славу отца. Он был большим меценатом, не зря ему посвятили одну из фресок в этом храме.

Да только к сожалению, Иоанн свои отцом не был. Церковь очень сильно не любит смотреть на фамилии и социальный класс, по умолчанию считая их всех ниже себя. А пока в полноценную власть не вступила императрица она отрицает даже решения дворянского совета. И разумеется она воспользуется шансом втоптать дворян в дерьмо на потеху толпе, набрав еще больше популярности. Черт.

Ведь мужчина очень сильно наследил на Анне своей силой. Такое даже деньгами тяжело перебить, особенно если церковь продавит всеобщие слушания по делу. Надо сделать что угодно но дотащить дело именно до дворянского суда. Никто не захочет хочет понапрасну выносить сор из избы. Черни лучше помалкивать и вести себя так, как вела себя всегда, скандал с изнасилованием «простолюдинки» никому не нужен. Сказать бы всем им правду, посмотреть на их расширившиеся лица — и церковь тогда сама бы отдала приказ забить Анну камнями!

Вскоре показалась первая летала, принадлежащая другому дворянину. Иоанн скривился. Лютоборович, чтоб его болезнь поразила. Из всех придется договариваться именно с ним. Но ничего. Ради Анны можно и уступить что-то крупное. Главное не показать себя слишком щедрым, а то этот старик со слишком жадными глазами явно почувствует неладное...

А вот и совершенно не питающийся подаяниями страждущих главный настоятель столичных храмов и заодно креститель самой императрицы. Только ее самой здесь не хватало для полного счастья. Ему и этого старого бородача хватит!

Народ успешно выдавили отовсюду, кроме, разумеется, церкви. Прихожане отпаивали бедных детей, которые были настолько потрепаны, что на них не взглянуть без слез. Девушка была самой ценной но и на ней виднелись ожоги. Очень характерные ожоги на руках и ногах. Если до этого в версию девушки об изнасиловании поверили не все, то косвенно все указывало именно на это.

Отец Всеволод, чтобы не провоцировать мирян еще сильнее, быстро организовал с младшими послушниками молитву об успешном божьем суде над тем, кто посмел такое сотворить и попросил крепких молодцов унести бессознательных подальше от толпы, чтобы у людей поменьше бурлила кровь.

Так что вскоре Мира, Казимир и Анна разместились во внутренних палатах храма, доступ куда был сильно ограничен. Был сделан вывод — двоим нужна серьезная помощь. Сделав опись всех повреждений на них и даже сделав снимки, младшие послушники начали трудный процесс исцеления.

Пусть давно прошли времена, когда церковь была единственным местом, куда мог обратиться больной человек, она не собиралась отказываться от преподавания исцеления в рядах своих послушников.

Снаружи же ломались копья. Трехсторонний разговор не клеился. Все здесь так или иначе недолюбливали друг друга. Настоятель Велимир не любил дворян, Атрид Лютоборович не любил церковь, а Иоанн… Там была очень неприятная история, что он подбил старшего сына Атрида на одно дельце, которое закончилось полнейшим провалом…

Трое мужчин спорили и даже не было понятно, за что конкретно они борются, это было лишь поводом, главное им было перекричать друг друга, получить преимущество и раздавить оппонента. Так что все очень быстро зашло в тупик. Никто не уступал.

— Отдайте Миру, она моя приемная дочь! — В очередной раз упертым бараном бросился в атаку Атрид.

— За которой вы не уследили, а значит не такая она вам дорога, к тому же мы наслышаны об отношении дворянских семей к приемным, она останется под наблюдением церкви! — Парировал церковник это все, тряхнув бородой так, будто сметает именно ей все претензии.

— Анна находится на попечении моего рода, со мной она будет в безопасности! — Кидал удочку Иоанн когда считал, что эти двое сцепились меж собой и на него уже внимания не обращают.