При виде матери девушка напряглась, готовясь к претензиям, критике или нравоучениям. Женщина окинула быстрым взглядом комнату Дарьи, прикрыла за собой дверь и наложила заглушающие чары. Княжна еле удержалась от закатывания глаз, но неожиданно собранное и серьезное лицо матери преобразилось. Впервые за последние недели Дарья увидела, как подкрашенные помадой губы растянулись в улыбке, а вокруг глаз заплясали «веселые морщинки», даже взгляд как-то непривычно потеплел. С одной стороны Дарья обрадовалась, но в то же время насторожилась и аккуратно спросила:

— Что случилось?

— Я принесла тебе кое-что, — прошептала мать и показала дочери инкрустированную перламутром шкатулку для украшений. — Сегодня важный день, на балу Семен Васильевич при всех назовет тебя своей невестой. Ты должна выглядеть безупречно, а для этого нужны украшения.

Она жестом подозвала дочь к кровати и с искренним благоговением принялась извлекать из шкатулки кольца, серьги, браслеты, колье и бусы. Каждый камешек сопровождался подробной историей: от того, где и как он был добыт, до обстоятельств, при которых попал к маменьке. Дарье бы очень хотелось просто ткнуть на нитку жемчуга, сказать «вот это», чтобы до самого вечера ее оставили в покое, но княгиня Аргутинская увлеклась. Она с нежностью проводила кончиками пальцев по мерцающим граням и так сильно погружалась в воспоминания, что даже не обращала внимания на дочь, засыпавшую с открытыми глазами.

Сделать паузу ее заставило только пересохшее горло. От тихого настойчивого покашливания матери Дарья встрепенулась и передала чашку с успевшим остыть чаем.

— Спасибо, дорогая. Что-то я увлеклась, — улыбнулась женщина.

— Было очень интересно, — привычным тоном соврала дочь.

— Я хочу, чтобы ты понимала, — ее рука легла поверх ладони Дарьи, — ты вступаешь в жизнь взрослой женщины. Теперь твоя история, путь и достижения будут выражаться в твоих детях и в твоих драгоценностях.

— Допустим, — Дарья еле сдержалась, чтобы не закатить глаза, но раз уж матушка была в благостном расположении духа, можно было потерпеть и не будить лихо.

— В нашем роду путь женщины начинается с фамильного кольца, которое передается от матери к дочери, — с этими словами княгиня торжественно вложила в руку Дарьи увесистый перстень. Синий сапфир был обрамлен россыпью мелких, как песчинки, жемчужин. От кольца веяло холодом, будто все предыдущие поколения их семьи заранее знали, что Дарья их разочарует. Девушка выдавила улыбку и надела кольцо. Чуть свободное, оно тут же само подогналось под ее пальцы.

— Мило, — проговорила она, не зная, что еще сказать по поводу подарка. С одной стороны все это было так приятно и непривычно, они с матерью давно не разговаривали просто так, без цели обменяться колкостями и доказать свою влиятельность. А с другой стороны, Дарье даже хотелось, чтобы мать продолжала язвить и чопорно поджимать губы, развеивая тем самым все сомнения дочери по поводу необходимости отъезда.

— Ты волнуешься, — княгиня аккуратно погладила дочь по волосам. — Но не переживай. Помни, что я всегда рядом. Сегодня вечером ты будешь неотразима, а я буду тобой гордиться, даже если ты выльешь на себя целый графин пунша. Помнишь, как в детстве…

И воспоминания снова подхватили ее и понесли в тот день, когда Дарью впервые взяли на светское мероприятие. Потом матушка вспомнила и другие балы: когда Дарья случайно подожгла занавески, когда девушка заморозила домовика, когда подлила в бокал великому князю веселящее зелье. За каждый из этих проступков юная княжна получала выговоры и удары розгами, а сейчас княгиня заливалась смехом и спрашивала: «Помнишь, как весело было?».

Наконец, запас нежностей был исчерпан. Княгиня собрала свои украшения и вернулась к приготовлениям, а Дарья так и сидела ошарашенная этой внезапной переменой. А еще ее немного насторожило, что из воспоминаний матери будто нарочно удалили сестру. Княжна поднялась со своего места и, пользуясь мгновением затишья, направилась в комнату Наташи.

Там, как всегда, пахло целебными травами. Сквозь полог кровати просматривался силуэт девушки, спавшей, как сказочная принцесса. Дарья осторожно отодвинула полог, без слов извиняясь, что тревожит ее безмятежный сон, и села на край кровати. Сжала ладонь сестры в своих руках и… не нашла никаких слов. Раньше они лились из Дарьи потоком: последние новости из жизни канцелярии, слова, сказанные за семейным ужином, обиды, которые Дарья носила в себе и которые расцветали в ее душе. Сейчас же внутри не было ничего.

«Мне так жаль», — тихо проговорила она, глядя на бесстрастное лицо Наташи. Она не могла вынести мысли, что скоро оставит сестру в прошлом. Казалось, стоит Дарье уехать, и во всем доме больше никто не вспомнит о девушке, ставшей жертвой Астреи. Никто не попытается вернуть ее к жизни или хотя бы отомстить. Но страшнее всего было, что Дарья чувствовала в себе готовность, нет, даже необходимость уехать, жить, быть кем-то кроме той, кто создал основу для страшной формулы.

— Я тоже по ней скучаю, — раздался голос брата. Дарья повернулась к бесшумно вошедшему Алексею и вымученно улыбнулась. Сегодня княжич выглядел как никогда взросло, так и хотелось назвать его «молодым человеком» вместо «мальчишки».

— Я не понимаю, как мы привыкли жить без нее, — поджала губы Дарья. — Раньше я все время представляла, что она рядом. А сейчас…

— Сейчас она все еще рядом, — Алексей сел с другой стороны кровати и тоже взял сестру за руку. — Скажи, ты не думаешь, что нам было бы проще, если бы она, ну…

— Не смей говорить этого при ней, — одернула она брата. Алексей пристыженно опустил глаза. Конечно, Дарья думала о том, что надо было дать сестре умереть, а не удерживать ее среди живых всеми силами, но сделанного не воротишь.

Они посидели еще немного и вскоре, не говоря ни слова, поднялись, по очереди поцеловали сестру и вышли. Часы на руке Дарьи успокаивающе тикали, словно прося не грустить зря и не делать глупостей.

***

Небо расцвело алым, по горизонту пронеслась яркая вспышка заходящего солнца, а вслед за светилом чернильным шлейфом во все стороны растянулись сумерки. Только начавшие проклевываться на темнеющем небе звезды тут же столкнулись с конкуренцией — на московских улицах уже сверкали фонари, разбавляя сгущающуюся темень. Золотистый дрожащий свет вскоре вытеснил и растворил последние сполохи заката, и теперь по городу гордо шествовала ночь.

Дарья, словно призрак, блуждала по коридорам особняка. Она смотрела, как отсветы огней пляшут на стенах, как лениво переговариваются между собой портреты почтенных предков, как под окнами суетятся слуги, накладывающие чары расширения на карету. Княгиня категорически отказалась отправляться на бал с помощью каминов или трансгрессии, Сергей Юрьевич Аргутинский быстро понял, что попытки переубедить супругу могут окончиться человеческими жертвами, поэтому просто приказал готовить экипаж. Сам он тоже, при полном параде, бродил по особняку неприкаянной душой в ожидании, когда настанет пора отправляться на прием.

Один раз они с Дарьей даже пересеклись в коридоре. На протяжении нескольких бесконечно долгих секунд они с отцом глядели друг другу прямо в глаза, два потерянных призрака, каждый со своим грузом на плечах. Обычно Дарья спешила отвести взгляд, но тут вокруг сердца снова стянулась тоска, и княжна смотрела на отца, стараясь запомнить каждую черту его лица. Захотелось сказать ему что-то, разбавить вязкую тишину, но слова не шли. Отец замедлил шаг. Она тоже. Он набрал в грудь воздуха, Дарья сделала то же самое.