— Позволь помочь тебе, — сахарным голосом произнес он и махнув рукой, перехватил свою трость посередине, наставив набалдашник на Ольгу. — И...

Его слова утонули в скрежете отпираемых замков. Дверь со скрипом открылась, принимая на себя зеленую вспышку, и припечатала ребенка к стене. Если бы Ольга видела лицо незнакомца, то даже под густой щетиной смогла бы различить гримасу, соединившую в себе восторг, ликование и азарт.

— Ну надо же! А ваша канцелярия быстро работает.

— Василевский! — резко выкрикнула стоявшая в дверях Дарья.

— Честь имею, — усмехнулся человек. — А Вас, милочка, я прежде не видел. Не желаете ли представиться?

— Оставьте свой посох и сдайтесь добровольно, это будет учитываться как смягчающее обстоятельство при... — воздух со свистом рассекла еще одна вспышка. Дарья вскрикнула, ее тень на стене взметнулась и прижала руку к лицу.

— Вот что, дорогушечка, — ласково произнес Василевский. — Берите девочку и бегите отсюда. Сегодня все-таки Новый Год, так что нечего портить день ребенку. Девочка, — он щелкнул пальцами. Дверь чуть отодвинулась, и Ольга почувствовала, как невидимая сила тащит ее к странному человеку. Детский запас мужества исчерпался, и девочка захныкала.

— Ну что ты? — беспокойно произнес мужчина, приседая на одно колено. — Не плачь. Считай, что я добрый волшебник и пришел сюда, чтобы выполнить одно твое желание. Чего ты хочешь, малышка?

— Уйти. Я хочу уйти, — замотала головой девочка, стараясь избавиться от странных пут, не дававших ей пошевелиться.

— Славно! — обрадовался мужчина. — И подругу забери, — с этими словами он щелкнул пальцами, и Ольга почувствовала, как ее поднимает над полом и словно листок на ветру несет прочь из комнаты вверх по лестнице, через коридор на улицу. Девочка упала в сугроб и только тогда по-настоящему испугалась и заплакала.

Через пару секунд дверь снова распахнулась и в сугроб на огромной скорости вылетела Дарья. Синее пальто развевалось, как крылья диковинной птицы, и не сразу было заметно, что оно все покрыто пятнами крови и подпалинами. Поперек щеки тянулась длинная, не перестававшая кровоточить царапина. Упав в снег, девушка тяжело перевернулась на бок и принялась шарить подле себя, ища что-то. Ольга удивленно смотрела на нее, успев позабыть, что буквально секунду назад ревела взахлеб. В детской голове сразу появился миллион вопросов, и единственный источник ответов явно собирался ломануться обратно в дом. Девочка осторожно шагнула к Дарье. Та тем временем откопала в снегу палочку из темного дерева и шептала что-то над ней.

— Д-дарья, — испуганно пробормотал ребенок.

— Стой тут, — бросила молодая женщина, резко поднимаясь. — А еще лучше — спрячься где-нибудь в соседнем... квартале. Домой пока не возвращайся, там опасно.

Она хотела сказать что-то еще, но на поверхность почти мгновенно выплыло живое подтверждение ее слов. Трехэтажный дом, в подвальчике которого жила семья Ольги, закачался из стороны в сторону, как при землетрясении, а потом вдруг разломился на две части. От крыши до фундамента проползла огромная трещина, а потом «крак» — и дом раскалывается на две части, как ореховая скорлупа. Сильно накрениться им не дали стоявшие по обе стороны дома, но уже через секунду улицу наводнили обеспокоенные жильцы всех трех зданий. Бежали целыми семьями, в панике волокли детей и все, что показалось ценным. Так немолодая соседка из комнат во втором этаже вытащила за собой еще не успевший остыть пирог. Некоторые выходили с запакованными чемоданами, будто давно были готовы к чему-то подобному. Вряд ли они могли представить, что дом, в котором они жили, мог вот так запросто расколоться на две части, но люди, выскочившие на улицу и успевшие понять, что ничего не горит и никого не убивают, уже начали с умным видом строить версии.

— Должно быть, это газ.

— Или трубы.

— Да, пожалуй, трубы. Перемерзли и рванули.

— Все?

— Ну, получается, что все. Такое бывает.

— Или все-таки газ.

Кто был порасторопнее, сбегал за полицейскими. Но толку от этого особо не было, поскольку волна соседей осадила защитников порядка сразу, как только те показались на горизонте. Троих мужчин с одинаковыми усами-метелками за пару секунд буквально завалили многочисленными версиями, начиная с вполне правдоподобных, про трубы и газ, и заканчивая совсем невозможными. Одна женщина утверждала, что видела в своей комнате живого льва, а какой-то пьяница с чердака тоже глухо бубнил про «жуткую жуть».

Дарья и Ольга стояли немного поодаль от всего этого безумия и спокойно наблюдали за происходящим. Дарья достала из внутреннего кармана пальто небольшие круглые часы на цепочке и, открыв крышку, принялась настраивать колесики. Она поднимала ладонь то ниже, то выше, непрестанно хмурилась, отказываясь верить своим глазам. Ольга продолжала наблюдать за движениями толпы и не сразу услышала, что ее новая знакомая что-то бормочет.

— ... Целое гнездо боггартов. Повторяю, в доме было замуровано целое гнездо. Нет, я не издеваюсь. Жду отряд, — поймав вопросительный взгляд девочки, она поднесла свободную руку к лицу, прикрывая крепившуюся на воротнике брошь, которая мигала каждый раз, стоило девушке только что-то сказать. — Скорее всего, он сбежал. Я не знаю. Хорошо.

— Что теперь будет? — испуганно проговорила девочка, дождавшись, когда брошь перестанет мерцать.

— Не знаю, я не прорицательница, — мотнула головой Дарья. — Но мои знакомые сейчас этим займутся, — она ободряюще улыбнулась. Ее серьезное лицо от этого преобразилось, даже немного посветлело. — Но ты главное не бойся. Тебе есть, куда пойти?

— Н-нет, — помотала головой девочка. На такой ответ Дарья явно не рассчитывала, к ее лицу вернулась былая серьезность.

— Получается, ты пока под моей ответственностью. Отлично, — мотнула головой она. — Взять тебя с собой я не могу, поэтому стой здесь и жди меня. И ни в коем случае не ходи за мной, ты поняла? — серьезно произнесла она, словно впечатывая каждое слово в сознание девчушки.

— Да, — кивнула Оля. На ее едва шевелившихся от холода губах заиграла светлая улыбка. Несмотря на все странности, этой удивительной женщине было не все равно, что будет с Олей. Маленькое одинокое сердце ликовало.

— Я вернусь за тобой, — кивнула ей Дарья и, потрепав по плечу, бегом бросилась к дому. Жильцы до сих пор выбирались через окна и разломы, таща за собой различную утварь, которая могла оказаться ценной или полезной. Как только девушка приблизилась к дому, все копуши словно получили хороший ускоряющий пинок и вылетели на снег, как пробки. А следом за ними из дома потянулись потоки дыма — или тумана — вскоре скрывшего все здание.

— Я говорил вам, газ! — довольно крикнул кто-то из соседей.

Люди менее азартные в ужасе заохали и плавно перетекли на другую сторону улицы. Один из полицейских бросился к телефонному аппарату, вызывать пожарных. Он пробежал как раз мимо Ольги, поднимая такие фонтаны снега, какие не устраивает даже запряженная в сани тройка. Из-под его башмака, мерцая в тусклом свете фонарей, вылетели маленькие часы на тонком ремешке. Ольга быстро подобрала их из снега и, присмотревшись, узнала те самые, что прежде красовались на запястье Дарьи. Должно быть, замок сломался, когда девушку швырнуло в снег. Следовало отдать их, но Ольга решила, что последует словам своей странной новой знакомой и просто дождется ее. Тогда и отдаст.

Соседи начали постепенно расходиться. Некоторые решили попытать счастья у друзей и родственников, кто-то просто устал стоять на морозе. Шумная компания отправилась в кабак в конце улицы, откуда открывался прекрасный вид на затянутый дымкой дом, так что если бы началось что-то из ряда вон, эти молодчики бы первыми все увидели. Так мало-помалу Ольга осталась почти одна. Семья Скворцовых звала ее с собой, но девочка сказала, что будет ждать родителей. Да и вряд ли многодетные Скворцовы действительно хотели брать ее с собой, скорее, им не давали покоя приличия и человеколюбие, которое не смогло умереть даже несмотря на тяжелую жизнь. Им и самим было бы непросто найти пристанище, а брать на себя еще и чужого ребенка — зачем такая обуза? Ольга не понимала еще этого так ясно, как человек хотя бы на пару лет старше, но она ясно различила мольбу в глазах матери семейства — осознание собственного бессилия и извинение за то, что она ничем не может помочь. Что ж, винить ее было некому.