— Как поживаете, Ваша Светлость? — поинтересовался Паша, на этот раз обращаясь к Ольге.

— Хорошо,— пробормотала девочка, стесняясь, но все же протягивая юноше ладошку, как тот ее учил. Паша осторожно взял ее свою руку и поцеловал. От этого так веяло игрой, что девчушка рассмеялась. Дарья улыбнулась вместе с ней. В полумраке было видно, что Ольга вся покраснела.

— Куда хотите пойти? — спросил Паша, выпрямляясь. — В кондитерскую, может? Или в Нескучный?

— Куда-нибудь, где потише, — тихо сказала Дарья. — Сегодня мне не хочется натыкаться на знакомых.

— Ну, ты же знаешь, что Москва маленькая, — подмигнул ей Паша. — Но мы можем пойти прогуляться в саду Чикаго. Там немного людей и тихо, как в библиотеке.

— Хорошо, — согласилась девушка. Хотя, лучше бы вокруг было шумно, чтоб гремела музыка, смеялись люди, лязгали коньки об лед, чтобы не было нужды перешептываться, молчать при каждом прохожем. Но сейчас, после праздников, Москва казалась ей слишком многолюдной. — Хорошо, — задумчиво повторила она.

— Все в порядке? — обеспокоенно спросил Паша.

— Да, — улыбнулась княжна. — Просто… не выспалась. Мне довелось поболтать с мистером Грейвзом…

— Да, точно, он же говорил мне, что ты его пригласила, — он запнулся, озираясь по сторонам. Вдруг он почувствовал на себе обжигающий взгляд княгини. Эта женщина каким-то образом знала и слышала все, что произносилось в ее доме.

— Давай об этом потом? — заговорщическим шепотом проговорил юноша и, схватив дам за руки, трансгрессировал.

Они оказались прямо напротив фонтана, припорошенного свежим снегом. По небу расползлась молочного цвета пелена облаков, и из нее брызгами летели снежинки, падая на темные бортики фонтана и в следы, оставленные теми, кто прогуливался по саду. В Чикаго было безлюдно, единственными доступными собеседниками были скульптуры фонтанов, но прибывшие волшебники были безмерно благодарны их молчаливому вниманию. Даже Ольга, кажется, была не против такого запустения. Как только Дарья и Паша отпустили ее тонкие ручки, она неуверенно сделала пару шагов и, склонившись над бортиком фонтана, принялась лепить из снега, а потом, осмелев, перелезла через бортик и принялась очищать от снега красивого бронзового юношу с арфой.

Паша тем временем очистил от снега скамью в конце аллеи и со словами «смотри, не примерзни» усадил Дарью и пытливо всмотрелся в ее лицо. Несмотря на ранний час, начало темнеть, а фонари до сих пор не зажгли, и на некоторое время молодые люди оказались окутаны вуалью полумрака.

— Есть какие-нибудь новости? Отчеты там или еще что-нибудь? — с нотой обреченности спросила Дарья.

— Нет, — покачал головой юноша. Снежинки, опустившиеся на светлые кудри, разлетелись в стороны, — ты же знаешь, чего мне может стоить просматривание документов мракоборцев.

— Пока ты секретарь, это твоя прямая обязанность? Или пускай лучше этим занимается сотрудник лаборатории? — с вызовом спросила она. Ей не хотелось давить на Пашу, но тот очень неохотно нарушал правила, даже когда под вопросом была безопасность всех.

— Извини… — пробормотала она, — я… переволновалась. Ты и так много делаешь, а меня только и хватает что…

— Не бери в голову, — его ладонь легла поверх ее. Даже сквозь кожу перчаток Дарья чувствовала успокаивающее тепло. — Так всегда бывает. А я уже привык.

— Тебе опять отказали в должности? — обеспокоенно спросила девушка. Вдруг с этим теплым пожатием руки к ней пришло воспоминание о том, что мир не замкнулся на коме Наташи и охоте на мятежных волшебников. Мир Паши, например, крутился вокруг попытки выбить должность, связанную с международными отношениями. В связи с приездом иностранцев юноша усилил свои атаки служебными записками, но все тщетно

— Калинцев на все отвечал росчерком пера и резким «отклонено».

— Мне кажется, тут уже дело принципа, — усмехнулся Паша, но смешок в этот раз получился вымученный. — Может, ты могла бы поговорить со своим ненаглядным?

— Нет! Ни за что. Он ненавидит меня, и я его ненавижу, — резко выдохнула она и скрестила руки на груди.

— Ну, ты не пыталась его полюбить, а он за что-то же на тебе женится.

— Во время прошлого обеда у нас он только и делал, что попрекал меня и пытался научить, как правильно сидеть, как ложку держать, а когда я что-то сказала отцу, то посмотрел на меня так, будто я ведро помоев ему на голову вылила. Кстати, хорошая мысль… — она мечтательно улыбнулась. — А что до свадьбы, он женится из-за того, что я могу создать оружие. Опасное оружие, вроде той формулы. А такой ресурс всегда должен быть под рукой, чтоб никто другой не мог завладеть им. Как тебе такая причина для женитьбы? — горько усмехнулась она.

— Да-а, раньше было проще: женились из-за приданого и горя не знали. Он тебе прямо так и сказал?!

— Ну, примерно, — пожала плечами Дарья. — Не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб понять этого вояку.

— А ты не думаешь сбежать из-под венца? — спросил Паша. Дарья посмотрела на него с нежной жалостью, как на неразумного ребенка. В его устах это звучало так просто: сбежать от самого влиятельного мага в России, неся на себе штамп ходячего склада химического магического оружия.

Конечно, она думала об этом, и не раз, но никак не могла найти в себе сил сделать шаг, оставить все позади и отдаться на волю неизвестности, как щепка во власти ручья.

— А на кого я оставлю Наташу? Отца? Астрею, в конце-то концов? Ведь никто не возьмется выкуривать мятежников, а если и возьмутся, кто займется лекарством? Еще нужно найти родителей Ольги, — она посмотрела туда, где играл ребенок. Девочка сидела на бортике фонтана и смотрела на скульптуру. Она выглядела такой потерянной, что при виде ее сердце невольно сжималось, хотелось забрать ее в тепло и уют семейного очага, но дело в том, что даже окруженная теплом она напоминала привидение. И совсем не умела играть; на куклы она не смотрела, чаще помогала прислуге или выпрашивала какую-нибудь работу, вышивку или вязание. Дарье хотелось хоть как-то помочь ей, но она не знала, что еще может сделать для девочки.

— Ты думаешь, мы найдем ее семью? — недоверчиво спросил Паша.

— Мы должны.

— Знаешь, ты могла бы стереть ей память и уехать с ней в Италию. Или в Германию. Вырастила бы там, вышла бы замуж.

— Я не могу присвоить девочку. Она все еще ждет, и я не вижу причин опускать руки, — возразила княжна.

— А если придется?

Она на ответила. Мысль о том, что она скоро отдаст девочку родителям, позволяла Дарье с легким сердцем заботиться об Ольге, но думая о том, что такое ожидание может продлиться не один год, девушка чувствовала толпы мурашек, бегущие по коже, и это было неприятное предчувствие.

— А что до Наташи, — продолжал волшебник, — ее на земле держит только твой крестраж, — он указал на часы девушки. — Тебе не кажется, что лучше бы… оставить это? Какие-то вещи должны случаться рано или поздно.

— Замолчи! — громким шепотом проговорила девушка. — Ты и сам не понимаешь…

— Даша, поверь, я понимаю, — его ладонь легла на плечо девушки, но Дарья резко стряхнула его руку. — Мне жаль, но ты просто… тратишь себя.

— Я знаю, что я делаю, Паша, — едко проговорила она. — И хватит меня осуждать. Я точно знаю, что Наташа не умрет, — девушка вздрогнула от звука собственного голоса. Казалось, даже статуи любопытно повернули к ней свои головы и с интересом ловили каждое слово. — Просто … мне нужно время. И помощь.

Юноша перевел дыханье и, упершись локтями в колени, закрыл лицо ладонями. Он так устал. Ему было больно даже смотреть на терзания Дарьи, ее отчаянные попытки вернуть к жизни коматозную сестру, но каково тогда было самой девушке? Ее почти бездумная решимость не давала юноше бросить княжну на полпути.

— Ну, что ты собираешься сделать теперь? — спросил он. Дарья с робкой надеждой улыбнулась ему.

— Ты ничего не слышал про Хитровку?

— О, про нее я уже ничего слушаю, там постоянно что-то происходит.

— А о том, что на хитровом рынке мракоборцы нашли человека, торговавшего «Астреей»? — прищурилась она.