За всю следующую неделю мы так и не выбрались на свидание. Сначала Рыбка задержалась на работе, потом у меня возникли дела с семейным бизнесом. Но каждый вечер заканчивался по одному сценарию: жарким и страстным сексом, которого всегда было мало.

Мы не расстаемся по вечерам, принимать ванну стало традицией, да и Рыбка все еще опасается, что я снова ее затоплю, хотя мне кажется, это удобный предлог, чтобы заманить меня в свою квартиру. Но кто бы еще сопротивлялся. Утром — самые вкусные завтраки на двоих, из-за чего мы едва успеваем на работу, и в течение всего дня долгая переписка.

Почти все свободное время стараюсь проводить с мальчишками на тренировках. Они охотно бегут на занятия, и всего за неделю мы продвинулись далеко вперед. От них не стал утаивать проверяющих, правда со всей серьезностью оповестил, что проверять будут уровень игры, а значит, надо готовиться по полной.

В зале суета, пацаны вымотались, и я всерьез подумываю отменить тренировку в воскресенье, чтобы они отдохнули и не растеряли запал. Остается каких-то полчаса, когда на трибунах вижу Рыбку. Она уже второй раз приходит посмотреть на наши тренировки, но на площадку не выходит.

В такие моменты вспоминаю школу. Юлька так же ждала меня с тренировок, наблюдая за игрой. Правда, раньше она сидела за учебниками, а сейчас смотрит с интересом. Подмигиваю Рыбке и плыву от ее улыбки.

— Закончили! — по свистку ребята останавливаются, собирают мячи и выстраиваются передо мной. — В воскресенье тренировки не будет, отдохните. А в понедельник с новыми силами жду. Всем спасибо!

— Спасибо, тренер! — слышу несколько голосов из толпы и не могу сдержать улыбки. Мальчишки быстро расходятся, оставляя меня с Рыбкой наедине, и я киваю ей, зовя на площадку.

— Что? — удивляется она. — Я — туда? — Юля указывает пальцем на паркет.

— Да, давай! Ты как раз в кроссовках, — знаю, что Рыбка обожает современную моду на удобную обувь. В ее квартире целая коллекция разных кроссовок на все случаи жизни.

— Больше никогда их не надену, когда соберусь в зал, — смеется, но все же поднимается и вприпрыжку спускается ко мне. Обнимаю и приникаю к губам, не могу больше ждать, хочу ее всю, а когда рядом — держаться невыносимо.

Рыбка что-то мычит, но после сдается и обхватывает ладонями мою шею, позволяя себе забыться.

— Я соскучился, — прислоняюсь к ее лбу, давая себе передышку, иначе уволоку в тренерскую и закроюсь с ней там минут на сорок минимум.

— И я, — она прячет лицо на моей груди, все еще боясь показывать свои чувства. Боится, но я не виню, просто радую ее, показывая, как много Рыбка для меня значит, и постепенно топлю лед, еще оставшийся в сердце.

— Сыграем? — отстраняюсь, замечая, как распахиваются карие глаза от удивления.

— Ты это мне предлагаешь? Точно? — посмеивается Рыбка. — Я не умею.

— Тебе нужно просто бросать в кольцо мяч, — успокаиваю и, наклонившись, поднимаю с пола лениво катавшийся шар. — Держи.

— Звучит подозрительно легко.

— Это потому что я не начал мешать, — снова подмигиваю, на что Рыбка показывает язык.

— Так нечестно! — почти пищит Сомова и бросает мяч, пока я неторопливо иду к кольцу. Новичкам везет, а мне остается только поаплодировать и удивленно вскинуть бровь. — Да точно не играла! — смеется довольная Рыбка, верно истолковывая мою реакцию.

— Еще раз? — бросаю ей мяч, и она, толком не сосредоточившись, бросает в направлении кольца. Выпрыгнув, перехватываю его в воздухе и перехожу на дриблинг, в несколько шагов приближаясь к Рыбке.

— Это нечестно. У тебя многолетнее преимущество.

Да, но впервые я на таком подъеме. Потому что она здесь, моя лучшая группа поддержки, от которой открывается и второе и двадцать седьмое дыхание. Талисман, приносящий удачу.

— Я готов поделиться опытом, — оказываюсь совсем рядом, нас разделяет только диаметр мяча. Теряюсь в глазах цвета корицы, которую Рыбка любит добавлять в кофе, и наклоняюсь, убираю выбившийся локон с лица. Пропадаю насовсем. Лечу в бездну без страховки и крыльев за спиной. Наверное, мне и правда нужны были эти десять лет, чтобы понять — без нее все пресно.

— Лучше поцелуй меня.

Она поднимается на носочки, и я бросаю мяч в сторону, подхватывая Рыбку и поднимая ее, помогаю дотянуться до моих губ. Мягкая и теплая, от нее невозможно оторваться. Чувства бешено бурлят и взрываются, когда она кусает нижнюю губу, оттягивая, чтобы следом пройтись по ней языком и убить меня наповал контрастом ощущений.

— Я люблю тебя, — опускаю ее на паркет, но из рук не выпускаю. Вижу ее замешательство и целую в кончик носа. — Не отвечай. Скажешь, когда будешь готова, — Рыбка все еще в смятении, поэтому растерянно улыбается и быстро целует меня снова. — Пойдем домой?

Юля кивает и быстро целует меня.

— Я подожду на улице, пока ты переоденешься.

«И я тебя люблю», — всего-то и надо было сказать! За секунду бы произнесла. Но нет же, лучше изумленно хлопать глазами и почти падать в обморок, думая, что это слуховая галлюцинация. Боже, и как стыдно-то теперь… Признался, смотрел так пристально, внимательно, с нежностью, а я растерялась, как школьница на экзамене.

Поэтому и сбежала от него на улицу. Хоть тут свежий воздух должен мозги отрезвить и сердце успокоить. Бесцельно брожу у входа туда-сюда, думая о том, как скажу Краснову о своих чувствах. Может, во время секса? Банально и пошло. За ужином? Что-то вроде «Приятного аппетита, любимый». Как-то бездушно.

Так и перебираю в голове моменты, не обращая внимания на выходящих из зала детей, потому что никакой из вариантов не подходит. Уже всерьез подумываю о том, чтобы оставить все, как есть, и не искать нужный случай. Само как-нибудь вырвется признание. Но сердце не соглашается, требуя скорее выдать главные слова. Вздыхаю и поднимаю голову, смотрю на унылую дугу уличного фонаря и стараюсь не думать о том, что могла обидеть Максима отсутствием ответа.

— Здравствуйте, Юля, — женский голос за спиной звучит натянуто вежливо, и я морщусь, но все же оборачиваюсь, с недовольством отмечая в собеседнице Жанну.

— Добрый вечер, — киваю и отвожу взгляд в сторону. Мне нечего с ней обсуждать, да и она наверняка поздоровалась из вежливости. Но Жанна стоит, продолжает сверлить взглядом, поэтому, дежурно улыбнувшись, спрашиваю: — Вы что-то хотели?

— Да, узнать хотела, откуда в такой милой девушке столько грязи, — говорит она серьезно, усмехаясь моим округляющимся глазам.

— Вы о чем? — удивленно спрашиваю, хотя чувствую, что надо бы развернуться и уйти, нагрянуть к Краснову в тренерскую и выйти уже с ним под руку, но продолжаю стоять и думать, почему Жанна набросилась с обвинениями.

— Лгать-то зачем мне было? И Максиму Александровичу. Сами же сказали, что он вам не нужен, а теперь мозги мужику морочите.

Ах, вот откуда ветер дует! Не знаю, что там между ними с Жанной успело промелькнуть за то время, пока Краснов не начал ошиваться в моей квартире, но весь этот разговор больше похож на сцену ревности. Только у нее нет причин ревновать, Максим все время был со мной, встречал с работы, мы ночевали у меня, только вчера он немного задержался, но принес цветы и торт в качестве извинений. Стал бы он так делать, если бы был с другой? Сомневаюсь, не в его это стиле.

— Это не ваше дело, — говорю мягко, не хочу ввязываться в истерику, но и выслушивать дальнейшие обвинения тоже не слишком уж мечтаю.

— Еще как мое! Потому что от моего слова зависит судьба Максима.

— Вы о чем?

— О том, что вам, Юля, стоит прекратить взаимоотношения с Максимом Александровичем, иначе его секцию прикроют, — она говорит холодно, и меня пугает этот тон. Так убедительно не лгут. — Вы ведь знаете, что у него скоро проверка? — киваю. — Так вот, один из проверяющих — мой хороший друг. Стоит мне только слово сказать — и закончатся тренировки, а Максима ни в одну спортшколу не возьмут.