— Конечно, — ладно, пара бокалов не помешает, чтобы выгнать Рыбку из головы. Жанна оставляет меня наедине со штопором и красным грузинским, а я усмехаюсь. Надо же, даже сейчас думаю о Сомовой, когда передо мной симпатичная женщина.

Она возвращается довольно быстро, держа в руках блюдо с золотистой уткой, а я все сильнее убеждаюсь, что у нее на меня есть какие-то планы. Даю себе времени в один час. Этого хватит, чтобы поесть и поговорить, да еще и не перейти черту, даже если появятся какие-то дурные мысли.

— Как Димка? — спрашиваю, надеясь, что разговор о сыне вернет ей здравомыслие, потому что бордовое платье слишком плотно сидит на фигуре, выставляя на обозрение пышную грудь и демонстрируя загорелое бедро неприлично большим разрезом. — Уже наступает на ногу?

— Пока боится. Он сегодня с отцом, — улыбается, робея. Не ожидала, что я спрошу о сыне, но так даже и лучше. Разливаю вино по бокалам, и Жанна подхватывает первой, присаживается рядом. — За встречу?

— За встречу, — поддерживаю и делаю большой глоток. Сухая кислятина, но судя по бутылке не из дешевых. Хотела впечатлить.

Она рассказывает о себе, о том, как живет, и я невольно проникаюсь. Смотрю теперь на Жанну через призму уважения. Воспитывать сына, работать и помогать бабушке в деревне — это неплохой послужной список для одинокой женщины. Она, в свою очередь, расспрашивает обо мне, поэтому говорю о баскетболе — очень много — и коротко обо всем остальном. Жанна сочувствует моей старой травме, а я только отмахиваюсь, снова думая, что Рыбка тогда даже не вспомнила обо мне.

Вторая бутылка уже не кажется скисшей бурдой, мы много смеемся и уже вспоминаем забавные истории. Жанна теперь много говорит о сыне, а я — о тренировках с мальчишками.

— Тебе нравится заниматься с детьми? — мы перешли на ты еще после первого бокала. Она берет вино и поворачивается ко мне.

— Да, — сначала хочу поддержать, но в последний момент опускаю руку. Надо сделать перерыв, иначе совсем захмелею и перестану соображать. — Я думал о тренерстве еще пока играл. Всегда хотел пройти путь от малявок до взрослых игроков.

— Диме нравятся тренировки, и он очень хорошо о тебе… — она не договаривает, потому что рука, в которой Жанна вертела бокал, изгибается, и вино расползается красным пятном по моей футболке. — Ой, прости, я случайно, — она отставляет бокал, тянется к салфеткам, но я подскакиваю, как ошпаренный, не позволяя к себе даже прикоснуться.

— Твою ж за ногу! — рычу, глядя на свою белую футболку. — Где ванная?

— Вторая дверь справа в коридоре, — тихо лепечет, перепугавшись. — Я сейчас принесу лимон, и мы выведем пятно.

Не слушаю ее больше, несусь в ванную, на ходу стягивая футболку. Не знаю, почему мне так отчаянно хочется ее спасти: то ли потому, что она внезапно стала моей любимой, то ли оттого, что не верю в случайности, хотя Жанна выглядела виноватой. В голове снова мелькает Рыбка, и я задумываюсь, смогла бы она так поступить, чтобы завлечь мужика?

Если Краснов думает, что самый умный, то спешу его разочаровать хотя бы мысленно. Потому что, пока мы едем, Вадим держится как обычно в последние полгода. Не оказывает мне знаков внимания и сохраняет дружеский настрой, рассказывает о новых проблемах на работе, и разговор затягивает, потому что обсуждать эту тему мы можем бесконечно. Мне иногда кажется, что нас обсуждение начальства и сблизило.

Ненавязчиво спрашиваю, кто сегодня будет, но Вадим охотно поясняет, что соберутся почти все. Если учесть, что все родственники, кроме бабушки, знают о нашем разводе, то выглядит весьма комично.

Думаю о взгляде Краснова, который он бросил, когда мы выезжали. Он был таким осуждающим, разочарованным и скучающим одновременно, что сердце болезненно толкается в ребра. Не хочу думать о нем, по крайней мере до конца вечера. И так всю ночь мне снился, не дав выспаться.

Бабушка Вадима живет за городом, в сорока минутах езды, мы приезжаем в числе последних, поэтому нас встречают целой толпой. Таисия Ивановна встречает нас радостно, смотря с любовью на обоих, и я думаю, каким был бы этот день, не окажись меня здесь. Ни для кого не секрет, что внуков бабушки и дедушки любят больше, чем родных детей, и для семьи Вадима это не стало исключением — он обожаемый внук, единственный мальчик среди трех внучек, поэтому с детства был обласкан. На нас у Таисии Ивановны были большие планы. Она ждала правнуков, но мы с этим не торопились, а потом и вовсе поняли, что наши жизненные пути идут разными дорогами.

— Не волнуйся, все в курсе, только бабушка не знает, — шепчет Вадим, оказываясь рядом, и мне стоит больших усилий не отстраниться, потому что чувствую я себя так, будто оказалась овечкой среди волков.

— Только давай недолго, ладно? — спрашиваю, на что получаю не слишком уж утвердительный кивок. И тут бы интуиции завопить на всю, но вместо этого я вхожу в гостиную рука об руку с «мужем», чем вызываю удивление всех гостей и радость Таисии Ивановны.

— Юлечка, Вадик, — улыбается женщина, обнимая и целуя нас по очереди, — так хорошо, что вы приехали. Садитесь за стол, сейчас будем обедать.

Не могу расслабиться ни на секунду и в любой свободный момент пялюсь в телефон, надеясь увидеть сообщение от Краснова. Я была уверена, что он позвонит или напишет после того, что сказал вчера, но он молчал. Сама я ни за что не напишу первой, потому что слишком сильно обижена. Но, как истинная женщина, жду от него решительных действий, глубоко в душе желая, чтобы он хоть чуть-чуть страдал так же, как и я вчера. Нет, надо же было повестись на эту провокацию с Жанной! И главное, как ловко у него все вышло: раз ты с бывшим мужем, то я с новой соседкой. Прибила бы. Обоих. Чтобы глаза не мозолили и не раздражали: одна рвением заграбастать себе мужика побогаче да перспективнее, а другой стремлением насолить побольнее.

Позволяю себе расслабиться и пью домашнее вино. Через полчаса напиток действует, и я почти забываю, что мы с Вадимом не вместе, мило беседуя с его родней. Они, кажется, не испытывают ко мне ненависти и охотно поддерживают разговор. От третьего бокала начинает кружиться голова, и я решаю, что позвонить бывшему — лучшая идея. И поскольку один бывший сейчас со мной, а номер второго я удалила, то у меня остается только один вариант — Краснов, который игнорирует меня весь чертов день.

Извиняюсь и иду во двор, где меня никто не станет подслушивать. Сейчас вот наберусь смелости, разблокирую телефон и позвоню. Я ведь сильная женщина, которая может все сделать сама. Даже выйти на связь первой. А что, двадцать первый век, в конце концов, равноправие и все дела. Так что если Краснов осудит за инициативу, то могу смело влепить ему пощечину за нетолерантное поведение. Онлайн это сделать будет сложно, но как приеду, обязательно. Хватаюсь за ветку дерева, чтобы не упасть, потому что на ногах стою с трудом.

Боже, я ведь выпила всего пару бокалов, отчего меня так развезло-то? Ухожу еще дальше в сад и там сажусь на скамейку. Закрываю лицо ладонями, собираясь с мыслями. И что я ему скажу, когда ответит? Если вообще ответит. От предположения, что Краснов может просто не поднять трубку, мне становится плохо. Он ведь не может так поступить. Хотя… это все тот же Краснов, только выше, красивее, мужественнее и… твою ж за ногу! Я все еще люблю этого гада.

Не знаю, то ли это вино такое философское, то ли мозг мой решил капитулировать, потому что в борьбе с сердцем слишком часто проигрывая, напоследок бросив удивительно точную мысль, но я отчетливо понимаю, что старые чувства никуда не делись, только теперь к ним добавились новые, взрослые. Да, я ненавидела Краснова, когда он меня затопил, но тогда просто не поняла, что именно злость запустила мои чувства. А сейчас… А сейчас я ни за что ему не позвоню, потому что не позволю снова проехаться катком по чувствам. Всхлипываю, изо всех сил сдерживая слезы, когда на мое плечо опускается теплая рука.