— Здравствуй, странник. Я приветствую тебя на месте нашей казни, — это был её голос. Голос ведьмы, казнённой несколько сотен лет назад. Она возникла перед ним в своих лохмотьях. Позади неё виднелся тот самый стул, к которому она была прикована.

— Пока не явился наш палач, слушай меня! Я могу помочь тебе в твоей жизни. У тебя будет всё, что ты пожелаешь. В нас есть огромная сила, только что ты почувствовал лишь небольшую её часть. И я напомню тебе, как ей пользоваться — ведь я это ты, а ты это я. Просто прими меня. Впусти меня. Позволь мне возродиться в этой жизни.

Её бледное лицо в этом мраке приобрело синий оттенок. Глаза были немного прикрыты, словно под воздействием каких-то наркотических средств. Босые ноги были опухшими, а с левой стороны груди сочилась кровь.

— Нет, ведьма. Твоя судьба — это твой выбор. А здесь хозяин я. Я живой, и я единственный хозяин своей жизни.

И вдруг ведьма, согнувшись в пояснице и широко раскрыв рот, истошно закричала одновременно разными голосами:

— Мы тоже хотим жить, мы тоже хотим жить!

Прячась от пронзительного крика, Алексей закрыл уши руками, и в этот момент на каменной лестнице возникла летящая икона с Иисусом и горящей свечой. Палач в тёмном балахоне медленно спускался по ступеням.

— Ты снова здесь, человек? — прозвучал грозный голос.

— На место, ведьма! — крикнул он, и тут же несчастная грешница, закружившись, как волчок, подлетела к стулу и заняла на нём своё привычное положение.

— Я же велел тебе больше не приходить сюда. Это в твоих интересах. Тебе должно жить свою жизнь, а не шарахаться в прошлых.

— Я не знаю, как это произошло, — оправдываясь, ответил Алексей. — Она заманила меня.

— Это ложь! Ты сам сюда пришёл. Просто ты сделал то, чего на самом деле делать не хотел. А это всегда, запомни, человек, всегда приводит туда, где ты не захочешь оказаться! Послушай меня в последний раз и больше не приходи сюда. Она избрала путь тёмной силы. Это лёгкий путь, и тебе с радостью предоставят все ресурсы. Но это гнилые семена для развития следующей жизни. Придётся пожинать соответствующие плоды, ведь за поступками неминуемо приходят последствия. А человек рождён, чтобы не просто научиться жить, но жить СВОЮ жизнь, ту, в которой он находится в НАСТОЯЩЕМ времени, тем самым поднимая свой духовный уровень. Но если ты берёшь чужое, то это всегда в долг. И этот долг найдёт тебя в любой жизни. Вариантов не вернуть — нет. Поэтому всегда помни: всё, что тебе необходимо, у тебя уже есть. Но если даёшь слабину и не хочешь раскрыть себя для настоящей жизни, то тогда либо просуществуешь, словно во сне, либо тебя поманят «конфеткой» тёмные и ты возьмёшь в долг, как эта ведьма. Ни тот, ни другой путь не будет являться твоей истинной жизнью.

— А кто вы?

— Я — Смотритель. Я нахожусь на стыке между прошлыми и настоящими воплощениями души и слежу, чтобы прошлые не проникали в настоящее, иначе развитие души остановится. Но я не могу влиять на свободную волю человека. И если человек не пробуждает себя НАСТОЯЩЕГО, то в нём может проснуться ПРОШЛЫЙ. И тогда человек становится мужчиной вместо женщины или женщиной вместо мужчины. Или он покидает свою страну, считая место своего рождения ошибочным. Но ошибок нет. Всё это истинный выбор души. И пол человека, и родители, и место рождения, и даже врождённая инвалидность. Вам на Земле известны основные принципы, но вы постоянно их извращаете. Даже любовь к Родине логична по существу рождения. Душа выбирает наилучшее для своего духовного развития место. И это неоспоримый факт. Родители — по тому же принципу. А принятие своего пола позволяет получить недостающий опыт для души. Вообще, каждый рожденный человек несёт выбор своей души. Никаких случайностей. Исключительно закономерности.

Он замолчал. В этот момент сидевшая до этого без движения ведьма резко выгнулась, несколько раз судорожно дернулась и обмякла. Голова её безвольно повисла, а свеча, освещавшая икону, погасла.

— Ступай, человек. И не повторяй прошлых ошибок.

Анатолий Яковлевич Крюк припарковал свой новенький мерседес на закрытой парковке у территории продюсерского центра. Он был полон сил и уверенности в своём безоблачном и бессовестно богатом будущем. На место уволенного им неудачника Алекса он собирался посадить недавно окончившего московский вуз сына депутата правительства. «Золотой» мальчик хотел набраться опыта на этом поприще, чтобы в дальнейшем самостоятельно заниматься продвижением молодых артистов. Благо, в кругу его общения подобных «артистов», желающих покорить вершину шоу-бизнеса, было достаточно. Ну, а возможностей для этого покорения было еще больше. Как говорится: «Кем работаешь? Я работаю сыном отца!».

И вот, насвистывая незамысловатую мелодию (а других он насвистывать и не мог, ибо то, что он продвигал, полностью поглотило его и сделало глухим по отношению к истинному творчеству), он поднялся в свою приёмную.

В приёмной его остановила собственная секретарша Синти (в миру Оксана). Синти-Оксана обладала совершенно идеальными рельефами на своём молодом и упругом теле. Все так называемые рельефы были лично и тщательно отобраны Анатолием Яковлевичем в период её трудоустройства. И в дальнейшем периодически подвергались проверкам, так сказать, на соответствие занимаемой должности.

— Анатолий Яковлевич, — полушёпотом, широко раскрывая пухлые губы, сообщила секретарша. — Вас ожидают, — и она глазами указала на его кабинет. В последний раз она так делала, когда неожиданно нагрянула внеплановая проверка из налоговой.

— А кто? — озадаченно спросил он.

— Из правительства.

— А-а-а! Ну, это же здорово! Синти, подготовь нам закуски, — выдохнул он и прошёл к себе.

Однако, войдя в свой богато обставленный кабинет, он не встретил там знакомого лица. За дверью его ждал высокий неизвестный мужчина в чёрного цвета брюках, в сером пальто чуть выше колена и с шарфом, небрежно обмотанным вокруг шеи.

— Здравствуйте, Анатолий Яковлевич, здравствуйте, дорогой! — поприветствовал его незнакомец и принялся трясти его руку в знак этого самого приветствия. — А я к вам от Фёдора Аристарховича! Да-да, сами не успевают. Дела государственной важности превыше личных! Вам ли не знать, голубчик, вам ли не знать, — и он как-то быстро усадил удивлённого продюсера в кресло.

— Поэтому вот нам, птицам подневольным, и приходится заниматься делами семейными, — и он хитро подмигнул Анатолию Яковлевичу.

— Простите, а вы кто? — настороженно спросил продюсер.

— Ах, да, это вы меня простите, совершенно замотался, — он как-то карикатурно вытянулся по струнке, закинул болтавшийся впереди конец шарфа за спину и, как на параде, торжественно сообщил. — Первый помощник старшего депутата правительства Российской Федерации Апостол Андре!.. — вдруг он резко остановился. — Да что ж такое, в самом деле! С этой депутатской загруженностью совершенно потерял голову. А вы, кстати, голову не теряете? — и этот престранный гражданин вопросительно посмотрел на продюсера. Тот в свою очередь не менее вопросительно смотрел на собеседника:

— Вы меня тоже простите, но, кажется, я сейчас потеряю терпение, а не голову. Я, наверное, просто позвоню Фёдору Аристарховичу, и всё прояснится, — и продюсер потянулся в карман за телефоном.

— Помилуйте, голубчик, в это время у них самый разгар совещаний! Зачем же вам лишний раз тревожить важного человека, на помощь которого вы так рассчитываете в будущем, — и он раскрыл перед лицом Анатолия Яковлевича удостоверение помощника депутата. — Тем более для связи с ним у меня есть особо секретный телефон. Итак, позвольте представиться — Андрей Амвросиевич Апостолов! — и он зачем-то коротко поклонился.

Продюсер недоверчиво изучил удостоверение и предложил гостю присесть. Тот в свою очередь снял пальто, под которым почему-то оказался во фраке, и плюхнулся в кресло.

— Какой у вас праздничный наряд, однако, — медленно подбирая слова, заметил Анатолий Яковлевич.